Олег Бондаренко
Философия. Человечество многажды пыталось дать определение жизни. Знакомясь с работами философов и учёных, мы видим у них жизнь как внутреннее духовное начало, особое состояние духа (религиозные мыслители), как иррациональное жизненное начало, абсурдное состояние материи либо духа (нигилисты, ряд направлений иррационализма), как способ существования материи, своего рода состояние материи (многие материалисты), как отношения, которые могут возникать в личностной, субъектной сфере (экзистенциалисты, а также сторонники системного анализа), и др. [1, с.15-16].
Но что можно считать общим у значительной части авторов, так это стремление придать своему объяснению некий универсальный характер, рассматривать его как всеобъемлющее и потому, в известной степени, исчерпывающее. Между тем, вся история исследований и исканий говорит о том, что если найденное определение удовлетворяет одной эпохе и одной системе взглядов, то не удовлетворяет другой – следующей за ней или сосуществующей с ней. Рано или поздно приходит отрицание, переосмысление. Из чего можно заключить, что вероятность прийти к совершенной трактовке жизни как таковой всё-таки достаточно мала.
Возможно, будет уместнее рассматривать лишь отдельные аспекты данного явления. И, кроме того, допустить, что оно может быть представлено в многоуровневом разрезе, – т.е. разным уровням восприятия и обобщения будет соответствовать разная качественная оценка. Соответственно различными могут оказаться и критерии жизни и живого, что, в общем, естественно и закономерно.
Мировоззренческая позиция ищущего, на наш взгляд, крайне важна. От неё зависит постановка вопроса в целом. Давайте, абстрагируясь от частностей, предположим, что существуют абсолютное и относительное восприятие мира – вселенной и всех её пространств, измерений, законов, “населяющих” её систем. Большинство людей, в силу воспитания, образования, обычаев и приоритетов своего общества, тяготеет либо к тому, либо к другому; совместить их на высшем уровне обобщений довольно трудно. Относительное восприятие предполагает известное противопоставление сторон – равновеликих, или равноправных, в одинаковой степени имеющихся в реальности, например: ты и я или я и они, одна точка и другая точка, одна система координат и противоположная ей система координат, плюс и минус, чёрное и белое либо же чёрное-чёрное-чёрное/белое-белое-белое, чёрное-белое-чёрное/белое-белое-чёрное, синее/красное/зелёное, одно/второе/третье/четвёртое и т.д. Из этого восприятия вытекают основы современной науки (множественность точек отсчёта, анализ и группировка по признакам, относительность оценки), политики и права (на принципах свободы, равенства, братства), человеческих отношений (я не один в этом мире, надо воспринимать и других; обратная, противоположная форма: я против него – кто кого?). Здесь таится природа взаимного признания, уважения, – но и конфликта при взаимодействии сторон. Учения французских просветителей (о равных правах людей) и Дарвина (о борьбе видов), Маркса (борьба классов) и Спенсера (борьба обществ), Фрейда (внутренний конфликт в человеке) и Эйнштейна (сосуществование множества равноценных систем координат), Поппера (противостояние открытого и закрытого обществ) и Хантингтона (конфликт цивилизаций) убедительно показывают нам это в действии.
Подобный подход можно, в известной мере, охарактеризовать как линейно-симметричный. Почему? Типичный пример даёт нам психология с её разделением, скажем, по типам темпераментов: холерик/сангвиник/флегматик/меланхолик (разбиваем на группы и по сути уравновешиваем одни группы другими). Между прочим, именно этот подход породил на свет институт узких специалистов. Что касается философского мышления, основанного на парадигме относительности, то оно толкает нас к необходимости и неизбежности разграничения всего и вся по каким-то уравновешивающим друг друга признакам, к систематизации объектов познания (или, наоборот, не-познания), наконец, к поляризации свойств и качеств изучаемых систем – пусть не всегда, но, скажем так, в желательном большинстве случаев.
Отсюда, в частности, вытекают такие нравственные, этические, моральные, познавательно-философские пары как добро/зло, свет/тень, жизнь/смерть и т.п. Нас интересует здесь жизнь. Как ни странно, именно линейно-симметричное видение мира и его ценностей по сути вынуждают учёных и мыслителей давать обобщённую характеристику той и другой – условно противоположной, дополняющей, уравновешивающей – стороны. Раз произведена систематизация, то каждый объект (группа, вид, форма, неизбежный компонент системы) должен быть досконально изучен, описан, “вмещён” в некий понятийный аппарат, специально разработанный для такого случая. В результате возникает потребность породить на свет исчерпывающее, удовлетворительное для исследователя определение предмета изучения. И как следствие появляется, допустим, определение жизни. Одно, – потом, со временем, другое, третье, четвёртое… (Мы уже говорили об этом в начале статьи). Одно/другое/третье/четвёртое – как раз в духе линейно-симметричного подхода. Противоречия здесь нет, точнее, вся схема несёт в себе неисчислимое множество противоречий, что делает её – с определённого этажа восприятия – достаточно стабильной, устойчивой, а потому линейной и… не противоречащей самой себе в принципе. Укладывающейся в заданные условия.
Дискретность в восприятии жизни и смерти, живого и неживого на деле может выходить за рамки философии. И в результате целые научно-исследовательские институты пытаются экспериментально определить границы между тем и другим, например, моделируя в пробирке зарождение жизни из “белкового бульона”. Раз! – и жизнь вдруг получилась в лабораторных условиях, из набора молекул. Только, увы, в теории, потому что на практике линейно-симметричный подход не всегда оправдывает себя…
Абсолютное восприятие мира иное по своему “устройству”. Оно порождает подход, который можно охарактеризовать как пирамидально-асимметричный, или уровневый. Понятное дело, что линейно-симметричный подход не работает с уровневостью, поскольку его аппарат для этого не приспособлен (линейный иначе можно назвать неуровневым, одноэтажным, когда всё в ряд). В основе пирамидально-асимметричного подхода лежит единая, верховная точка отсчёта, – следовательно, все остальные точки определяются по отношению к ней, в соответствии с [динамичной] иерархией. Сказанное распространяется на любые системы: одушевлённые и неодушевлённые, социальные и физические… Такова, к слову, нерелятивистская физика Самата Кадырова с её вращающимся, а вовсе не распухающим, как у Эйнштейна-Фридмана, миром и соответственно действующими в ином ключе законами [2]. В науке, выдержанной в духе относительности, – множество равноправных законов, взаимоисключающих и, вместе с тем, уравновешивающих друг друга (квантовые/классические/релятивистские), в данной же науке, в основу которой положена парадигма абсолютности, по сути дела существуют единые законы для любого уровня (и микро-, и мезо-, и макромира), а точнее говоря, законы, действующие во всех мирах, снизу доверху, будут качественно подобны.
Соответственно разграничение по группам – типа: группа А/группа В/группа С – теряет первоначальный смысл, во всяком случае, оно сохраняется лишь формально. Уровневый подход работает не с формами, а содержанием, сутью (в физике – изучает динамику изменения качественных состояний; динамика здесь окажется важнее, чем сами состояния, описываемые классической наукой). В той же психологии типология теперь не имеет особого значения. Важно не разделение по темпераментам – или же характерам, особенностям ментального и т.п., а объединение по уровням работы и организации психики (т.е. уровням рассматриваемых систем, в данном случае системы личность или же системы общество etc).
В этнологии, этнопсихологии, социальной психологии – не важно, делятся ли люди на американцев/русских/французов/японцев и т.д., а важно, каков качественный уровень организации общества и каковы закономерности перехода системы из одного качественного состояния в другое (при этом предполагается, что законы развития любого общества будут качественно подобны).
Так сказать, не горизонтальный подход, а вертикальный – со смещённым акцентом в отношении объектов исследования. Этот подход несколько близок системному анализу, хотя и может рассматриваться как самостоятельная ветвь [3].
Соответственно уровневый подход совершенно исключает анализ линейного ряда жизнь/смерть с попыткой сформулировать чёткое, однозначное определение того и другого (обеих сторон, либо же всех составляющих указанного ряда). Он предполагает нечто концептуально иное.
Чтобы понять сказанное, разберём для начала смерть. Если вдуматься, то понятие смерти ненаучно, оно полностью относится к сфере философии. Есть умирание – процесс затухания жизни (разрушения живой системы); как правило, живое боится именно его. Но смерть – не более чем отсутствие жизни, т.е. нулевое состояние, ноль, несуществование. Глупо бояться состояния несуществования, ибо мы не боимся состояния своего несуществования в 1800-м году; следовательно, также нелепо бояться состояния своего несуществования где-нибудь году в 2100-м. Ноль – это то, чего нет. Ноль можно нарисовать, а слово “смерть” можно написать, но ни то, ни другое от этого не займут какого-либо объёма в пространстве.
Реально мы можем вести речь либо о жизни (обозначим её наличие 1), либо об отсутствии таковой (0). Отсутствие не подлежит научному рассмотрению. Т.е. по существу наука вправе рассматривать только жизнь.
Но и состояния жизни могут качественно различаться; так, физически больной или страдающий депрессией человек не равноценен человеку здоровому, энергичному, активному, целеустремлённому, – во всяком случае, с точки зрения схемы статичное → динамичное. Т.е. с точки зрения созидательных действий, социального подхода. Можно активно переделывать мир, себя, окружающую среду, можно переделывать пассивно, а можно вообще не переделывать. Соответственно мы имеем некие уровни: