В указанных подходах фиксируется ряд признаков этой страты – принцип социального исключения, связь со средой иммигрантов, участие в криминальном бизнесе. Каждый из этих признаков по-своему недостаточен для выделения данной группы, более точным обозначением которой является предложенный Клаттербаком термин «андеркласс». В Европейском союзе принято следующее определение бедности: «…под бедными понимаются те люди, семьи или группы людей, чьи материальные, культурные или социальные ресурсы ограничены таким образом, что они исключены из минимально приемлемого образа жизни в обществе…»[14;с.105]. В это определение, данное в рамках модели социального исключения, попадает не только андеркласс, но и другие низшие слои. Андеркласс – исторически новое явление, продукт глобализированного мира. Его генезис можно проследить на стыке тенденций роста иммигрантов и укрепления позиций теневой экономики. Созданные Западом информационные технологии не только превращают мир в «глобальную деревню», но и позволяют обитателям сельских районов стран Азии и Африки видеть изобилие граждан западных стран, вызывая острое желание приобщиться к нему[24]. Еще один важный фактор эмиграции – появление так называемых «безгосударственных обществ» в странах Азии и Африки[16;с.29]. Все это стимулирует демографическое давление Юга на страны Севера. В результате в западных странах возникают большие скопления выходцев из стран «третьего мира», которых не всегда удается интегрировать.
Теневая экономика стала весомой составляющей глобальной экономики. К концу прошлого века ежегодный оборот только в наркобизнесе достигал 500 млрд. долларов[23;р.8]. Ежегодная прибыль транснациональных криминальных организаций составляла в 90-е гг. от 30 млрд. до 50 млрд. долларов[2]. В Великобритании, например, объем нелегальных вложений в экономику, полученных за счет средств, вырученных от наркоторговли и финансовых махинаций, в тот же период составлял 1 млрд. фунтов стерлингов в год [23;р.184].
Тем не менее, отличительной чертой андеркласса является не ограничение у его представителей экономических и социальных прав, не простая принадлежность к иммигрантам и не участие в криминальной экономике, но отсутствие гражданства. Его наличие или отсутствие в условиях массовой иммиграции, жестких мер, предпринимаемых западными правительствами по высылке незаконных иммигрантов, можно рассматривать как важный фактор социальной дифференциации. Феномен андеркласса может быть описан в терминах концепций Бурдье и Вебера. В терминах концепции Бурдье представители андеркласса принадлежат к совокупности агентов, которые «прибегают к практической или символической стратегии с целью максимизировать символическую прибыль от номинации…»[4;с.74]. В случае позитивной номинации мы имеем владельца «гарантированного юридически» символического капитала. «Дворянин…, – отмечает Бурдье, – это не просто тот, кто известен … но тот, кто признан официальными … инстанциями … Профессиональное или ученое звание – это определенного рода юридическое правило социальной перцепции … Это институционализированный и законный (а не просто легитимный) символический капитал…»[4;с.75]. В случае андеркласса речь идет о негативной номинации, вызывающей классовую дифференциацию по отношению к обладанию званием гражданина как институционализированной и законной формы символического капитала. С этой точки зрения, андеркласс – депривированная социальная группа, место которой в стратификационно–классовой структуре определяется отсутствием статуса гражданства как способа исключения доступа такой группы ко всем конституционно гарантированным правам человека.
В терминах концепции Вебера андеркласс – это «негативно привилегированый класс собственников», возникающий в результате отсутствия гражданства как одной из неэкономических форм (наряду с квалификацией, опытом, образованием) собственности. Такие признаки как участие в теневой экономике, исключение из сферы экономических, социальных, гражданских прав сами по себе не являются отличительными признаками андеркласса, поскольку их могут иметь другие социальные группы, например, пауперы и люмпен-пролетариат. Однако рассматриваемые под углом зрения указанного основополагающего признака, они помогают конкретизировать представление о положении этой группы в классовой структуре. Только в странах Евросоюза из 13 млн. неевропейцев около четверти проживает без документов[9;с.226]. Таким образом, порядка 3 млн. чел. могут считаться представителями андеркласса. Однако потенциал андеркласса не исчерпывается этими данными. По оценкам исследователей, в современном мире насчитывается до 1 млрд. человек, которые являются либо официально безработными, либо скрытыми безработными. Основная масса этих людей сосредоточена в «мировой деревне» - странах Юга. Этот «безработный миллиард» и является неисчерпаемым социальным резервуаром для роста как низших классов вообще, так и андеркласса, в частности. В андерклассе могут быть выделены две основные группы – наемные работники и рабы, между которыми нередко пролегает зыбкая грань. Андеркласс дифференцирует рабочую силу по признаку ее принадлежности либо к официально институционализированному и законному, либо официально неинституционализированному и незаконному труду, группируясь вокруг отсутствия статуса гражданства как фактора доступа к социальным ресурсам страны проживания.
Дихотомная модель и модель социального закрытия помогают лучше описать природу социального конфликта в условиях современного общества. Сильные позиции, которые занимает теневой капитал в мировой экономике, сообщают конфликту интересов криминальную составляющую. Это не означает, что протестные настроения должны в любом случае носить криминальный характер. Но он существенно ограничивает возможность направить протестные настроения в русло легитимно принятых социокультурных и политических форм и ведет к эскалации радикальных настроений, к иррационализации социальных практик.
Современная тенденция к поляризации социума воплощает не мысль Маркса о противостоянии буржуазии и пролетариата как имманентной формы соотношения социальных сил при капитализме, а идею его оппонентов о «буржуазии без пролетариата».
Список литературы
Автономов А.С. Средний класс и центризм. // Полития. – 2000.– № 1.
Актуальные проблемы Европы: проблемы терроризма. – М., 1997.– Вып. 4.
Бурдье П. Практический смысл. – СПб, 2001.
Бурдье П. Социология политики. – М., 1993.
Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. – СПб, 2001.
Воейков М.И. Средний класс: подходы к исследованию // Полития. – 2000.– № 1.
Ильин В.И. Социальное неравенство.– М., 2000.
Иноземцев В.Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществоведения // Вопросы философии.– 1997.– № 10.
Кастельс М. Информационная эпоха.– М., 2000.
Култыгин В.П. Классическая социология.– М., 2000.
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 – е изд.– Т.4.
Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология.– М., 1999.
Новая технократическая волна на Западе.– М., 1986.
Новый социальный облик Восточной Европы.– М., 2002.
Пантин В.И., Лапкин В.В. Средний класс в процессе трансформации // Полития.– 2000.– №1.
Переосмысляя современность. Материалы международной конференции // Полис.– 2003.– № 3.
Римский В.Л. Выборы без стратегического выбора // Общественные науки и современность.– 2003.– № 5.
Российская социологическая энциклопедия.– М., 1998.
Социальная стратификация российского общества. /Отв. ред. З.Т. Голенкова. – М., 2003.
Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества /Отв. ред. З.Т. Голенкова.– М., 1998.
Хохряков Г.Ф. Организованная преступность в России: 60-е – первая половина 90-х годов // Общественные нaуки и современность.– 2000.– № 6.
ШтомпкаП. Социологиясоциальныхизменений.– М., 1996.
Clutterbuck R. Terrorism, Drugs and Crime in Europe after 1992.– L., 1990.
Mahbubani K. Can Asians think? Singapore, Kuala Lumpur, 1998.
Weber M. Economy and Society. Berkley, 1978.– Vol. 1.
Weber M. Economy and Society. Berkley, 1978.– Vol. 2.