На этом фоне родилась одна уникальная субкультура, возникшая в XIX веке вначале под влиянием западного сентиментализма и романтизма, а потом обретшая свои собственные неповторимые черты. Речь идёт о таком, быть может ещё до конца не оцененном человечеством явлении, как выпестованный российской элитой своеобразный культ женщины и любви – гораздо более глубокий и более духовный, чем даже тот, который исповедовала рыцарская мораль. В столичных аристократических гостиных, в затерянных среди полей и лесов дворянских усадьбах, в шуме университетских аудиторий и тиши кабинетов деятелей российской интеллигенции вырастало это необычайно трепетное, тонкое и глубокое, страстное и чистое, истинно человеческое понимание любви. Вершина эта нигде и никем не была более достигнута. Нам трудно представить себе нечто более прекрасное и человечески более совершенное, чем, например, исторические портреты жён декабристов, а в литературе – пленительные женские образы, созданные великими мастепами. Интеллигентность, искренность, простота, тонкая духовность русских девушек и женщин и вдохновляемые ими чувства мужчин – всё то, что было так блистательно воспето строками русских поэтов и мелодиями русских романсов – всё это до сих пор остаётся непревзойдённым идеалом, влияние которого на мировую культуру ещё в полной мере не осознано. (Это не означает, конечно, что носители русской культуры были идеальными людьми; вспомним хотя бы, как долго многие из них мирились с порядками царской России, с позорным крепостничеством. Точно так же культ Прекрасной Дамы мог существовать на фоне достаточно жестоких феодальных отношениий в Западной Европе.)
Резким контрастом к совсем не давнему по историческим меркам галантно-романтическому прошлому стал век двадцатый с его наступательным феминизмом, слишком резким освобождением от мужецентризма, волнами сексуальных революций, всепроникающей вольностью нравов. Этот век в значительной мере освободил человека от паутины лицемерия и ханжества, провозгласил полную независимость и равноправие женщины, утвердил невиданную ранее свободу и открытость в проявлении любви и, кажется совершенно – больше уж некуда! – раскрепостил человеческие чувства. Нужно говорить, конечно, и о негативных последствиях этих сдвигов – прежде всего, об утрате многими нашими современниками духовной составляющей любовных отношений (а часто мы слышим упреки даже в полном одичании и аморализме). Однако развитие человечества ведь на этом не кончилось, оно и не из таких тупиков выбиралось. В современном этическом хаосе и всеобщем “смятении чувств” можно разглядеть и некоторые зачатки следующего шага в развитии общечеловеческой “истории любви”. Каким же может быть этот шаг?
Будущее – не что иное, как экстраполированное прошлое; вспомним поэтому уже пройденный путь, вехи которого мы только что обозначили. Развитие чувства любви в истории человечества можно уподобить раскачиванию цирковой трапеции: вверх – к куполу, к духовным ценностям любви, ближе к небесам; вниз – к опилкам арены, к грубым инстинктам, назад к земле. Каждый этап “истории любви” человечества (как иногда и каждый любовный эпизод в жизни отдельного человека) знаменует собой очередной бросок – вверх или вниз. Мы видели, что на разных исторических этапах за любой крайностью, за любым – в ту или иную сторону – экстремальным выходом за границы некой “золотой середины” любовных отношений неизбежно следовала реакция, выравнивавшая эти отношения, а иногда и уводившая их, к сожалению, в другую, противоположную, крайность. (Эти трудно уловимые, расплывчатые и подвижные границы “нормального” всегда, в конце концов, как-то интуитивно ощущаются человеческими сообществами.) По своему характеру описанные колебания “эталона любви” напоминают те, которые происходят в искусстве: доведенный до своих пределов романтизм порождает иронию и скепсис, реалистическое видение мира сменяется символизмом и авангардизмом, за вычурностью неизбежно следует примитивизм..
Продолжая предложенную аналогию, заметим, что, раскачиваясь из стороны в сторону, а также вверх и вниз, наша цирковая трапеция в общем своём движении всё-таки постепенно – по спирали – устремляется кверху. Если учитывать эту тенденцию, то после бурного, мятежного, заземленно-рационального – и в нравственном отношении тоже – ХХ века можно ождать очередного подъёма духовности, который начнётся, возможно, уже во второй половине нашего века. Такой подъём – если только он произойдёт – должен затронуть, конечно, весь комплекс этики, а не только любовные отношения. Можно предположить, что в этом подъёме ведущую роль будет играть женская половина человечества, и по мере демократизации мира роль эта будет возрастать. (Характерно, что сегодня именно в странах с наиболее развитой демократией заметно усиливается влияние женщин на политику, экономику, культуру. Так например, женщины составляют 45% депутатов шведского Ригсдага и 31% германского Бундестага, а в крупных американских компаниях они занимают около 50% высокооплачиваемых административных должностей.) Многие мыслители давно предвидели усиление позитивного женского начала в мировом развитии: “Женщина – искупление безумия вселенной. Она – проснувшаяся совесть всего, что есть” (А.Платонов “Душа мира”).
Тем, кто полагает, что современный человек совсем недалеко ушел от своего первобытного предка и обречён навсегда оставаться рядом с ним, можно напомнить о загадочном “сне Иакова” из книги Бытие. Да, нижний конец лестницы, которая привиделась Иакову, действительно опирается о землю и нижние её ступени несут на себе следы земной грязи, но ведь её вершина незримо касается неба. Да, небеса недостижимы; однако, человек, этот одновременно “прах земной” и венец творения, ошибаясь и срываясь иногда вниз, упрямо стремится всё же вверх и вверх – к божественному свету познания и любви, преодолевая этим своё вселенское одиночество, свою бесплодную замкнутость на самого себя. Что бы ни говорили скептики, иной дороги у человечества просто нет: оно может двигаться только в том направлении, по которому однажды начало своё движение, или оно погибнет. И чем выше взбирается человечество, тем ужаснее, тем непоправимее было бы его падение. Кто-то вспомнит здесь, возможно, что однажды люди уже дерзнули добраться до небес, сказав: “Давайте построим себе город и башню, вершиной до неба” (Бытие, 11:4). Но ту Вавилонскую башню люди строили без оглядки на Высший Разум, и цели их были иные, а лестница Иакова ведь самим Богом для чего-то была воздвигнута...
Порожденное разумом познание окружающего мира и вдохновляемая верой любовь к другим людям – это и есть перила вечной лестницы, держась за которые человек продолжает устремляться к Высшему Разуму и Высокой Любви, которые вместе и суть Истина. И, быть может, наши потомки смогут сказать о человеке будущего так, как было сказано когда-то об Иакове: “И вдруг он увидел Бога, Который стоял над ним”...