Альбер Камю "Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде."
- 2 -
" Боги приговорили Сизифа
поднимать огромный камень на
вершину горы, откуда эта глыба
неизменно скатывалась вниз. У
них были основания полагать,
что нет кары ужасней, чем бес-
полезный и безнадежный труд."
А.Камю "Миф о Сизифе."
Абсурд и Самоубийство.
На первый взгляд - мораль сей басни, - тщетность бытия. Но ос-
новная проблема экзистенциализма формулирутся (в частности и
Камю) иначе - это проблема самоубийства, решение которой дает
ответы на самые загадочные стороны бытия. Вопрос, что есть са-
моубийство, обращен непосредственно к бытию и может считаться
одним из основных вопросов любой философии в той мере, в какой
она стремится к диалогу с истиной и оправданию своей почетной
обязанности, - представлять Человека в этом, если хотите, спо-
ре.
Во первых, Камю рассматривал самоубийство как индивидуальный
акт: "самоубийство подготавливается в безмолвии сердца" (здесь
идалее в кавычках - слова Камю в пересказе близком к тексту).
Во вторых, то что называется причинами - обычно всего лишь по-
вод. Таким образом, Камю медленно переходит к основной теме
своей работы - теме абсурда в жизни.
Не будем забывать, что здесь перед нами более Камю-психолог
чем философ, и обратимся к чувствам. Ведет ли абсурд к смерти?
Мы можем, например, вычитать, что чувство абсурдности - это
разлад между человеком и жизнью: "когда очевидность и восторг
уравновешивают друг друга, мы получаем доступ и к эмоциям и к
ясности". За этим следует философский вопрос в лучших традициях
герменевтики: "не следует ли за заключением абсурдности быст-
рейший выход из этого состояния?" Многие отвечающие "нет" дейс-
твуют так, как если бы сказали "да"; и наоборот, самоубийцы
часто уверены, что жизнь имеет смысл. И взгляд на жизнь как на
бессмыслицу совсем не равен утверждению, что она не стоит того,
чтобы ее прожить. " Нюансы, противоречия, всеобъясняющая психо-
логия, умело привнесенная "духом объективности", - все это не
имеет ничего общего с этим страстным исканием (имеются виду ис-
кания - "куда же ведет абсурд?"), ему потребно неправильное, то
есть логическое мышление".
Абсурдные стены.
" Чувство абсурдности неуловимо в тусклом свете своей атмосфе-
ры". Можем найти, что такое атмосфера чувства по Камю: "большие
чувства, - целая вселенная.Наделенная собственной аффективной
атмосферой, эта вселенная предполагает наличие определенной ме-
тафизической системы или установки сознания". Хотелось бы под-
черкнуть здесь слово "собственной", поскольку "определенность"
вводится по законам самой этой "вселенной".
Неуловимость же заслуживает отдельного внимания. Уловимость -
практическая оценка. Чувства же, которые недоступны нам во всей
своей глубине, частично отражаются в поступках, в установке
созннания, необходимых для того или иного чувства. Тем самым
задается метод, но это метод анализа, а не познания в том смыс-
ле, в котором последнее трактовалось выше. Метод познания пред-
полагает метафизическую доктрину, которая заранее определяет
выводы, вопреки всем заверениям в безпредпосылочности метода,
что, собственно не так страшно, но только не в нашем случае.
Может все-таки удастся раскрыть неуловимое чувство абсурдности
в родственных мирах умопостижения искусства жизни? Начнем с ат-
мосферы абсурда. Конечная цель - постижение вселенной абсурда.
" Начало всех великих мыслей - ничтожно. В этом - парадокс
скуки." Далее Камю замечает, что ощущение абсурда рождается с
ощущением возраста, поскольку элементарность и определенность
происходящего - содержание абсурдного чувства. Пока разум мол-
чит, погрузившись в недвижный мир надежд, все упорядочивается и
отражается в единстве его ностальгий. При первом же движении
этот мир дает трещину.
Какой же вывод из этих рассуждений об ограниченности разума?
Отчуждаемый от самого себя и от мира, вооруженный на любой слу-
чай мышлением, которое само себя отрицает в самый миг собствен-
ного утверждения (в круге первом - в подходе к истинности и
ложности, во втором - в преодолении всеединства; чистый разум
"испорчен" желанием ясности в том, где проявление абсурда - в
незаполняемости рва между собственным существованием и содержа-
нием, вкладываемым в него, действительно, как может быть смерт-
ным мыслящее существо), - что это за удел, если я могу прими-
риться с ним лишь отказавшись от знания и жизни, если мое жела-
ние всегда наталкивается на непреодолимую стену? Значит желать
- вызывать к жизни парадоксы. Все устроено так, чтобы родилось
это отравленное умиротворение, дающее нам беспечность, сон
сердца и отречение смерти.
Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступленным
желанием ясности. Абсурд здесь равно зависит и от человека и от
мира, и пока что - он единственная связь между ними. Последнее
утверждение можно рассматривать как кредо французского экзис-
тенциализма, когда подобный постулат о месте человека в мире
приводит к идее абсурда, как особой "душе" мира, самодвижимой
подобно душе человека. Так от парадоксальной природы желаний
автор переходит к главному вопросу: "почему сердце не сгорает в
миг появления чувства абсурда?"
"Остановка в пустыне."
Хайдеггер говорил: " забота - краткий миг страха". Обращение к
смерти - это краткий миг заботы, голос тревоги, заклинающий эк-
зистенцию вернуться к самой себе. И это путь экзистенциализма:
Ясперс искал нить Ариадны, Кьеркегор не только искал абсурда,
но и жил им.
Мыслать - значит научиться заново видеть, стать внимательным;
это значит управлять собственным сознанием, учась у Пруста,
придавать привилегированное положение каждой идее, каждому об-
разу. С самого начала этот метод кладет конец несбыточным на-
деждам и околонаучным знаниям. Все мыслители согласны в одном:
человек способен видеть и познавать только собственные стены.
Филосовское самоубийство.
Как мы уже говорили, чувство абсурда не равно понятию абсурда.
После вынесения приговора вселенной чувство может умереть. Не-
обходимо понять почему люди добровольно уходят из этой вселен-
ной и почему остаются.
Остаться - значит вести непрерывную борьбу. Борьба эта предпо-
лагает полное отсутствие надежды, но не отчаяние, неизменный
отказ, но не отречение и осознанную неудоволетворенность. Все,
что уничтожает, скрывает эти требования или идет вразрез с ними
идет на абсурд и обесценивает предполагаемую установку созна-
ния. Абсурд имеет смысл и силу, которую трудно переоценить в
нашей жизни, когда с ним не соглашаются.
Откуда это следует? Во-первых абсурдность порождается сравне-
нием или противопоставлением. Абсурд - это раскол, ибо его нет
ни в одном из сравниваемых элементов, он рождается в их столк-
новении. И этот раскол - существенная связь между человеком и
миром.
Человек знает: во-первых, что он хочет, во-вторых, что ему
предлагает мир, и что его объединяет с миром. Уничтожить один
из вопросов триады означает уничтожить ее всю. Последнее -
единственная достоверность. Задача человека - вывести из нее
все следствия, которые в дальнейшем будут определять суть мето-
да. Поэтому первое правило метода, - если считаю что-то истин-
ным, - должен это сохранить. Вот как это формулируется Камю: "
Первым, и по сути дела, единственным условием моего исследова-
ния является сохранение того, что меня уничтожает, последова-
тельное соблюдение того, что я считаю сущностью абсурда". Осоз-
навший абсурд человек привязан к нему навсегда.
Таким образом, экзистенциализм, обожествляя то, что сокрушает
человека, предлагает ему вечное бегство от самого себя. Так Яс-
перс, говоря, что все имеет объяснение в бытии, в "непостижимом
единении частного и общего" находит в этом средство для возрож-
дения всей полноты бытия - крайнее самоуничтожение, отсюда де-
лая вывод, что величие бога - в его непоследовательности. Шес-
тов говорил: " Единственный выход там, где для человеческого
ума нет выхода. Иначе к чему нам Бог?" Необходимо броситься в
Бога и этим скачком избавиться от иллюзий. Когда абсурд интег-
рирован человеком, в этой интеграции теряется его сущность -
раскол.
Так мы приходим к идее, что абсурд предполагает равновесие.
Если же экзистенциализм пытается перенести акцент на один из
компонентов триады, тем самым нарушается равновесие. Рассматри-
вание с такой искаженной позиции остальных компонент приводит к
выводу о немощи разума.
Абсурд - это ясный разум, осознающий свои пределы.
Абсурдная свобода.
Человек бунтующий видит свои пределы, но закрывая глаза на
природу абсурда, ищет наилегчайший путь - борясь с собственными
стенами, создает все новые стены вокруг себя. Не ставя своей
жизни никаких вопросов, всегда принимает повод за причину про-
исходящего, не делая попыток видеть дальше своих стен.
Здесь Камю говорит о скачке. В разных видах эту идею можно
найти и у Р.Баха, у Бердяева или Кьеркегора. Стоит на этом ос-
тановиться. " От абсурдного человека требуют совершить нечто
совсем иное - скачок. В ответ он может только сказать, что не
слишком хорошо понимает требование, что оно неочевидно. Он же-
лает делать лишь то, что хорошо понимает. Его уверяют, что это
грех гордыни, а ему неясно само понятие "греха". Он чувствует
себя неисправимо невинным..." Камю упрощает скачок до термина,
означающего любой уход от проблемы, уход от конфликта. Вопрос о
том, что человек не в силах отбросить даже во время скачка,
когда решает обойтись без скачка, но в состоянии "полной невин-
ности", остается открытым.
И опять Камю возвращается к проблеме самоубийства, говоря о
том, что главное - это удержаться на гребне волны, между осоз-
нанием абсурда и скачком. Самоубийство - полная противополож-
ность бунту, так как предполагает согласие. И, в то же время,
подобно скачку, самоубийство - согласие с собственными предела-
ми, но это два взаимоисключающих выхода. С точки зрения худож-
ника, цену жизни придает именно бунт. " Бунт постоянная дан-
ность человека самому себе." Так Камю переносит в повседневный
опыт тему перманентной революции.
Проблема бунта приводит нас к мысли об отсутствии "свободы во-
обще". Абсурд же нам предлагает следующую альтернативу: либо мы
не свободны, либо полностью свободны. " Единственная доступная
моему уму и сердцу свобода есть свобода ума и действия. А
смерть - единственная реальность."
" Завтрашнего дня нет - отныне стало основанием моей свободы,"
- кстати, похоже на женскую логику. Абсурд учит - главное не
качество, а количество опыта. Это приводит к отсутствию иерар-
хии опыта и к отсутствию системы ценностей. " Побивать все ре-
корды - как можно чаще сталкиваться с миром." Вселенная абсурд-
ного человека - вселенная льда и пламени.
Абсурдный человек.
" Абсурдный человек готов признать, что есть лишь одна мораль,
которая не отделяет от бога: это навязанная ему свыше мораль
(Камю противопоставляет ей собственную мораль человека). Но аб-
сурдный человек живет как раз без этого бога. Что до других мо-
ральных учений, (включая имморализм), то в них он видит только
оправдания, тогда как ему самому не в чем оправдываться. Я ис-
хожу здесь из принципа его невиновности." Далее Камю говорит об
опастности комплекса невиновности. " Достоверность бога.- ..
куда более притягательна, чем достоверность безнаказанной влас-
ти злодеяния." Казалось бы, выбор нетруден. Но выбора нет, аб-
сурд не освобождает от выбора, он привязывает к нему навсегда.
Абсурд показывает лишь равноценность последствий любого выбора,
если хотите, выявляет бесполезность угрызений совести. "Можно
быть добродетельным из каприза." Сможет ли абсурд избавить че-
ловека от этого замкнутого круга угрызений совести, когда
стремление возвратить невинность мешает анализу "чистого выбо-
ра", возвращая человека к согласию с собственными стенами?
Абсурдный ум готов к расплате. " ...- Для него существует от-
ветственность, но не существует вины. Более того он согласен,
что прошлый опыт может быть основой для будущих действий."
Единственная истина абсурда раскрывается и воплощается в конк-
ретных людях. Итогом поисков абсурдного ума оказываются не пра-
вила этики, а живые примеры. В этом, - может быть, главная гу-
манистическая заслуга философии абсурда. Живой человек всегда
значит для другого человека много больше, чем все придуманные
"истины". Мы говорим о мире, в котором и мысли, и жизни лишены
будущего, здесь для искусства выбраны лишь те герои, которые
поставили своей целью исчерпание жизни.
Абсурдное творчество.
" В разреженном воздухе абсурда жизни таких героев могут
длиться лишь благодаря нескольким глубоким мыслям, сила которых
позволяет им дышать. В данном случае речь пойдет об особом
чувстве верности." Можно добавить: и о чувстве верности автора
своим героям, "верности правилам сражений". Детские поиски заб-
вения и удовльствия отныне оставлены. Творчество, в том смысле,
в каком оно способно их заменить, есть "по преимуществу абсурд-
ная радость".
Искусство является знаком смерти и в то же время приумножением
опыта. Творить - значит жить вдвойне. Поэтому мы и завершаем
разбор тем данного эссе обратившись к исполненной великолепия и
в то же время ребячества вселенной творца. Ошибочно считать ее
символической, полагать, будто произведение искусства может
рассматриваться как убежище от абсурда. Произведение искусства
впервые выводит наш ум за его пределы и ставит лицом к лицу с
другим. Творчество отражает тот момент, когда рассуждение прек-
ращается и на поверхность вырываются абсурдные страсти. В аб-
сурдном рассуждении творчество следует за беспристрастностью и
раскрывает ее.
Хотелось бы закончить еще одной цитатой из эссе: " Старое про-
тивопоставление искусства и философии достаточно произвольно.
Если понимать его в узком смысле, то оно просто ложно. Единс-
твенно приемлемый аргумент сводится здесь к установлению проти-
воречия между философом, заключенным в сердцевину своей системы
и художником, стоящим перед своим произведением. Но, подобно
мыслителю, художник вовлекается в свою работу и в ней становит-
ся самим собой. Это взаимовлияние творца и произведения образу-
ет важнейшую проблему эстетики. Между дисциплинами, которые
создаются человеком для понимания и любви, нет границ."
ЛИТЕРАТУРА:
1.А.Камю "Миф о Сизифе.Эссе об Абсурде." пер. Руткевича
в изд. "Сумерки богов", М. Политиздат, 1989.