Далее, если бы в душе пребывали отпечатки, было бы невозможно, по Плотину, забвение и, соответственно, припоминание. Это последнее возникает в результате усилий, которые делают соответствующую способность души или саму душу более сильной. Иначе, по Плотину, нельзя было бы объяснить тот факт, что мы чего-то не помним, если слышали об этом раз или два, но помним, когда слышали неоднократно. Если бы в душе пребывали отпечатки, то они бы возникали уже после первого акта восприятия, поскольку этого не происходит, то, скорее, по Плотину, речь должна идти об усилении души. Об этом говорит и то, что тренированная память позволяет вспомнить не только непосредственный предмет своих усилий, но и нечто другое. Это, по Плотину, объясняется тем, что вспоминающая способность души при упражнении становится сильнее. Теория же отпечатков приводит не к усилению, а к ослаблению души, которая становится не действующим субъектом, но чем-то страдательным, пассивным. Никакое упражнение, по Плотину, не может иметь следствием то, что упражняемое становится в большей степени претерпевающим, нежели действующим, что является для Плотина логическим следствием припоминания в контексте теории отпечатков. Действительно, упражнения в припоминании внутри аристотелевской теории должны иметь следствием все большую отпечатлеваемость отпечатков, т.е. все большее превращение души в нечто пассивное. И если рассматривать ощущение, действовать в нем будет не бессильное, но то, что обладает большей силой. Таким образом, и ощущение, и память являются некими силами.
Затем Плотин ставит следующий вопрос. Если память есть не пассивная среда, сохраняющая ощущения-отпечатки, но активная способность, каким образом процесс воспоминания не моментален, но происходит по прошествии времени? Ответ Плотина в том, что памяти, как и любой другой способности, необходима определенная подготовка, способность должна быть подготовлена к своему проявлению. И то, что не совпадают памятливые и "остроумные", свидетельствует не о пассивности памяти, но лишь о том, что память и острота ума - разные вещи.
Итак, поскольку сама душа, не будучи пространственной величиной, есть способность-дюнамис, то и память оказывается активной способностью, а не пассивным вместилищем. По Плотину, все вообще касающееся души должно пониматься совершенно иным образом, чем это делается теми, кто исходит из чувственного опыта и использует при объяснении психологических явлений чувственные аналогии. Плотин говорит об аналогии с буквами на табличках и дощечках. Оппоненты Плотина, с его точки зрения, не увидели противоречивых следствий своих теорий, будь то теории телесности или же бестелесности души. Таким образом, Плотин в этом трактате на примере учения о памяти хотел проиллюстрировать свое общее понимание души как активного и независимого от тела субъекта психической деятельности и использовать учение о памяти как один из полигонов для испытания антиперипатетического оружия в сфере психологии.