Яркий пример такого позитивного синтеза – Соединенные Штаты Америки. Ортега-и-Гассет считал Америку молодой культурой, находящейся именно на том этапе развития, который мы именуем прагматической фазой этноэволюции. "И нас еще уверяют, что секрет – в американской жизненной философии, что суть Америки – в ее практицизме и культе техники! Вместо того чтобы сказать: Америка, как и любая колония, способствует опрощению – или омоложению – древних рас, в особенности европейской. По-иному, чем Россия, Нью-Йорк на свой лад воплощает ту особую историческую реальность, о которой говорят "молодой народ". Это не фигуральное выражение, как принято думать, а реальность, и не меньшая, чем молодой человек. Я всегда, стараясь не сгущать краски, утверждал, что это полудикий народ, закамуфлированный новейшими изобретениями" [24, с.128]. Но Америка – это не только молодая прагматическая культура, по многим признакам – это культура чувственная. По уровню материальных потребностей она уже далеко превзошла Римскую империю в период расцвета чувственной культуры античного мира. Она сочетает в себе признаки как молодой (агрессивность внешней политики, активная культурологическая экспансия), так и старой культур (высокий уровень потребления, особая чувствительность к потере своих граждан, чувствительность экономики к малейшей дестабилизации, устоявшаяся консервативная общественно-политическая структура). И именно этот позитивный симбиоз прагматизма и чувственности дает наилучшие результаты, во всяком случае, пока потенциал прагматизма не иссякнет. Если бы не постоянный приток эмиграции, наиболее зрелая чувственная культура Соединенных Штатов давно бы пришла к упадку.
Значительно больше проблем с сосуществованием возникает с культурами наиболее молодыми, первично-патриархальными. В таких культурах личный интерес так же второстепенен, как и государственный, гораздо важнее для них собственная самобытность и противодействие всему, что, так или иначе, способствует этнической ассимиляции. Поэтому единственно верная политика при взаимодействии с такими культурами – это политика невмешательства при максимально возможном экономическом содействии, дабы ускорить естественный, эволюционный переход к прагматической фазе развития. Именно естественный, в противном случае последствия непредсказуемы. Любой риск ассимиляции патриархальной культуры опасен резким всплеском национального самосознания.
Результатом взаимодействия культур может быть и формирование так называемых гибридных культур, которые часто формируются в результате тотальной межэтнической ассимиляции двух народов, представляющих разные культуры. А поскольку этносы, как и все сложные эволюционирующие системы, отличаются несумативностью, в результате такой взаимной ассимиляции, когда оба этноса примерно равноценны, могут сохраняться культурные императивы обоих народов. Поэтому такая форма взаимной ассимиляции скорее, по ряду черт, является интеграцией. Например, древняя армянская культура, впитав в себя многие черты прагматических кавказских народов, ныне представляет собой гибридную идеационально-прагматическую культуру. Этот поистине уникальный народ сочетает в себе черты как культуры высокодуховной, с богатейшим научным и культурным потенциалом, так и черты весьма прагматичного народа. Можно привести и множество других примеров формирования гибридных культур. Культура Китая также, по-видимому, является идеационально-прагматической, как и индийская культура. Последняя имеет еще и весьма ощутимые элементы патриархальной культуры.
Особое место занимает японская культура, которая является, пожалуй, единственной индустриально развитой культурой, являющейся не чувственной, а только прагматической, с отдельными элементами реликтовой идеациональной культуры. Таких экономических успехов японский этнос добился уже в прагматической фазе, по всей видимости, потому, что монголоидная раса отличается более развитыми началами коллективизма и поэтому достигает необходимого уровня интеграции уже в прагматической фазе. Американская культура, впрочем, как и российская, является чувственно-прагматической [48], а большинство патриархальных культур, в результате взаимодействия с родственными прагматическими культурами, являются по многим чертам гибридными патриархально-прагматическими культурами.
Если оценивать этничность исключительно в прагматическом ключе, тогда, при нынешнем уровне интеграции, этнические изоляционные барьеры, направленные на противодействие ассимиляции, можно считать излишними. Но этническая самобытность для нас самоценна, и чем меньше различия между этносами, тем сильнее центробежные силы между ними – это естественная реакция самозащиты, основанная на "принципе компенсации энтропийного возмущения". Ведь опасность ассимиляции особенно высока именно между наиболее генеалогически близкими этносами. И несмотря на то, что интеграция чувственной и прагматической культур выгодна, этнос борется за сохранение собственного этнического облика.
Но в Новое время взаимозависимость народов настолько возросла, что разжигание межнациональной розни гораздо опаснее возможной ассимиляции. Наш век должен стать веком толерантности. Вместе мы сильнее, сила государства в его людях, а чем они разнообразнее как по характерам, так и по образу жизни, тем лучше. Русские подкупают своей искренностью и честностью, горцы гордым нравом, гостеприимством и щедростью (которая парадоксально сочетается с прагматичностью), евреи народ весьма одаренный, либо лучше других умеет реализовывать свою одаренность, японцы и китайцы весьма трудолюбивы. Многие "примитивные" народы подкупают своей чистотой и незамутненностью помыслов. Немцы пунктуальны, американцы практичны, англичане элегантны, французы галантны. И когда мы вместе, лучшие черты каждого народа служат нам примером. Люди наиболее симпатичны именно в многонациональных регионах, потому что, живя вместе с кавказцами, нам стыдно быть мелочными, живя вместе с русскими, нам стыдно быть чванливыми. Мы хорошеем перед лучшим. Этноцентризм же – стремление к сохранению своей этнической общности – сводит к самоизоляции, приводящей к потере критериев хорошего. Ведь лучшее поистине враг хорошего только в творчестве.
6. Закат этноса: идеациональная фаза и реликтовая культура
А. Швейцер считал, что "цивилизация создается через решение двойной задачи: утверждение превосходства разума, во-первых, над силами природы, а, во-вторых, над человеческими страстями. Мы можем отнести господство над природными силами к материальному прогрессу, но утверждение превосходства разума над человеческими страстями – это духовное достижение" [108, с.24]. В чувственной этнической культуре власть над природой вроде бы велика, но разум все больше превращается в раба человеческих страстей. Жить ради удовлетворения собственных потребностей – все равно, что пить соленую воду: больше пьешь, сильнее жаждешь. Счастья от этого больше не становится. И как бы цинично это ни звучало, американская женщина может страдать ничуть не меньше оттого, что ее не пригласили на банкет, чем эфиопская мать, которой нечем кормить детей.
В связи со сказанным будет уместно вспомнить легенду о древнегреческом фессалийском царе Эрисихтоне, которого покарала богиня Деметра за вырубленную священную рощу постоянным ощущением голода. Приведем выдержки из этой весьма глубокомысленной легенды в вольном пересказе Овидия:
Сладостный сон между тем Эрисихтона нежил крылами
Мягкими: тянется он к соблазнительно снящимся яствам;
Тщетно работает ртом; изнуряет челюсть об челюсть,
Мнимую пищу глотать обольщенной старается глоткой.
Но не роскошную снедь, а лишь воздух пустой пожирает.
Только лишь сон отошел, разгорается буйная алчность,
В жадной гортани царит и в утробе, отныне бездонной.
Тотчас всего, что земля производит, и море, и воздух,
Требует; блюда стоят, но на голод он сетует горько.
Требует яств среди яств. Чем целый возможно бы город,
Целый народ напитать – для него одного не довольно.
Алчет все большего он, чем больше нутро наполняет,
Морю подобно, что все принимает земные потоки,
Не утоляясь водой, выпивает и дальние реки,
Или, как жадный огонь постоянно питания алчет
И без числа сожирает полен, и чем больше получит,
Просит тем больше еще и становится все ненасытней,–
Так нечестивого рот Эрисихтона множество разных
Блюд принимает и требует вновь: в нем пища любая.
К новой лишь пище влечет. Он ест, но утроба пустует.
Вот истощает уже, голодая пустою утробой,
Средства отцовские. Ты лишь один, о, безжалостный голод,
Не притуплялся внутри; не смиренное пламя пылало