Концепт "виртуального общества" нуждается в продумывании. Представление, что во всех сферах общества образуются "параллельные миры", а диалектика "реального мира" и "Зазеркалья", "реального пространства" и "виртуального пространства" ведет, по мнению А. Бюля, к "качественно новым механизмам обобществления во всех подсистемах общества", требует обращения к фундаментальным теоретическим проблемам. Качественное изменение исторического процесса в результате соединения утопий фантастов с электроникой выведет на передний план государственные ведомства образования, науки и техники: "компьютер усиливает не только механические и интеллектуальные силы человека. Кажется, сила воображения, фантазия и чувства тоже становятся подверженными усилению и изменению".
Зазеркалья интерфейсов и социология
Некоторые авторы пишут об "безынтерфейсных системах", где ничто не стоит между пользователями и их задачами. Интеракция человек-компьютер при таком подходе связана с постановкой задач, с общим пониманием и объяснением. Другие решительно возражают против решений, предпочитающих сущностному мышлению отношенческий, посредующий характер знания и информации. На практике это означало бы торжество кудесников упаковки в выборных баталиях или мнимую интерактивность, уже предлагаемую каналами типа СММ или МТV. Освоение изобилия знания и информации - всегда вопрос "индоктринации пользователя".
В этом плане С. Джонсон отмечает две тенденции в поколениях "компьютерных мальчиков". Одни - технические фанаты: для них программное обеспечение - часть технической системы, и они, уже взрослые, приравнивают программы к машинам и сетям. Фанаты культуры связывают технику с культурной социализацией. Технически так же подготовленные, во взрослом возрасте они к созданию программ подходят как к феномену культуры; подобно тому как сам Джонсон, специалист по семиотике и английской литературе, ставит "эту странную новую среду дизайна интерфейсов" в широкий исторический контекст. Графика поверхности пользования как средство коммуникации для него "так же сложна и жива как роман, собор, кино"; Джонсон пишет: "Мы придем к тому, что станем мыслить дизайн интерфейса как форму искусства - может быть форму искусства следующего столетия".
Аранжировки окон и поверхностей пользования, по мысли Джонсона, окончательно расставаясь с фундаментальной посылкой модерна, сделают возможным культурное освоение опыта неевклидовых пространств.
Интерфейсы, вначале лишь индивидуальная поверхность пользователя, в практике урбанистов-социологов творят виртуальные социальные миры, "центры города", "рыночные площади", ландшафты, комплексные, многомерные топологические пространства. Если раньше в проектировании интерфейсов доминировали стандарты (Эппл, Виндоуз), более совершенные программы сделали их практически неограниченно разнообразными. На смену простейшим подражаниям (рабочее место, офис и т.п.) пришли "более гибкие свободно соединяющиеся метафоры". Интерфейсы преодолевают фрагментарное знание мира, каким он нам предстает через модем и экран монитора, корректируют силы, вызванные к жизни информационным веком. Культура интерфейса, как все прежние культуры, представляет и интерпретирует запутанную, многообразную "бесконечную" действительность и постепенно, по мере прогресса виртуализации, занимает центральное положение в интеллектуальной деятельности. "Интерфейс пришел в мир под прикрытием эффективности и сейчас начинает выступать - подобно кокону бабочки - как форма подлинного искусства".
Реальная утрата реальности и проблема истины
В проблеме интерфейсов как посреднике в процессах познания фундаментальной представляется проблема реальности бытия и познания именно действительности, а не ее виртуальной пары. Процветающий в электронных СМИ обман, по мысли Х.-Ю. Крисмански, частный случай того, о чем пишет автор книги "Виртуализация социального" М. Петау: «Название "виртуальная реальность" способствует ошибочному мнению, что вопреки всему еще есть действительная реальность; ее можно постигнуть естественным оснащением человека, в то время как уже давно идет речь о том, что это естественное оснащение - лишь один случай из многих». То есть "действительная реальность" и бесспорная для социологов социальная реальность различны.
Ученые думают об историческом развитии виртуальности, появлении нового измерения социо-экономической реальности. Компьютерно-коммуникационные сети влекут за собой последствия для субъектов теоретизирования. Осуществляя, например управление системой современного мирового мультинационального хозяйства, индивид не располагает сегодня адекватным аппаратом восприятия, познания, интериоризации гиперпространств. Аналог современной ситуации в познании - кризис евклидовой геометрии. "Новейшее превращение пространственности в компьютерное гиперпространство позволило превзойти способность нашего тела локализировать само себя и структурировать свое непосредственное окружение, когнитивно определять свое положение в измеримом внешнем мире путем восприятия и познания". Гиперпространство - историческая социально-экономическая реальность.
"Обеспеченное" знание в таких условиях достижимо только путем вхождения гуманитарных и социальных наук в век культурно-технических и познавательно технических изобретений и открытий. Чтобы на этот путь люди становились с готовностью и активностью, Ф. Джеймсон предлагает программу когнитивного картографирования: создание карт, столетие усилий по топологизации и, в итоге, цивилизованное заселение гиперпространств, которые, несмотря на необъятность, есть исторический продукт, созданный человеком. Когнитивное картографирование является концептом социологии познания, диалектически мыслит ситуацию в познании и как общественную катастрофу и как прогресс.
Так что же такое истина в условиях виртуализации? Система соединенных в сеть компьютеров при желании виртуально все соединяет со всем. В потенции она содержит возможность символизации и когнитивного картографирования всех мировых общественных связей в "реальном времени" - исполнение утопии энциклопедистов, приближение возможности социологического анализа прошлого, настоящего и будущего практически одновременно. "Сегодня именно мгновенная скорость электронной информации впервые позволяет легко распознавать типы и формальные контуры перемен и развития. Весь мир, прошлый и настоящий, сейчас предстает нам как рост растения в небывало ускоренном кинофильме. Скорость электричества синоним и света и понимания причин". Для социологии знания и науки это "футурошок". Ни представители школы информационного общества, ни ведущие теоретики научного общества, пишет Бюль, своевременно не приняли во внимание эту фундаментальную смену парадигмы в компьютерной технологии, "превратившую электронную счетную машину в многоцелевого производителя миров Зазеркалья".
В этом контексте для социологии науки, познания первостепенную важность представляет четкость осознания различий между реальностью и виртуальным знанием реальности, представляемой интерфейсами. Сама безграничная возможность накопления и передачи данных по любой сфере знания не должна закрывать от ученого (или кандидата в ученые) проблему адекватности виртуальной информации реальной действительности, познание которой составляет сущность науки. Обилие до-научных и лженаучных знаний - факт современной российской действительности. Предупреждение о возможности многократного умножения данного явления посредством электронных технических средств (сколь ни кажутся они превосходящими возможности индивида) в этих условиях своевременно и необходимо. Виртуальной истины нет. Или она есть? Источник: Журнал Социологические Исследования [социс] 2000 год, номер 1 [issn 1032-1625]