Авторы называют нынешние национальные деловые предприятия "маленькими домиками Павлова" и призывают проявить в бизнесе тот риск и патриотизм, каким были славны наши предки. Иначе говоря, вопрос об ответственности предпринимателя в венчурной, инновационной природе бизнеса ставится на уровне национально-государственного личного долга.
До сих пор речь шла о социально-экономической ответственности организации с точки зрения современных представлений об организационной культуре, и соответственно, понимание и чувство ответственности рассматривались как фактор потенциального успеха на развитом (и недостаточно развитом) рынке. Внешняя и внутренняя ответственность организации рассматривалась как залог выживания и преуспевания, личностной самореализации. Однако нельзя не обратить внимание и на противоположный полюс проблемы - ответственность организации за нарушение принятых на государственном уровне или фактически распространенных в общественном сознании норм.
Зарубежные разработки, касающиеся организационной культуры и организационной ответственности как сопряженных понятий, исходили из фактического состояния рынка, на котором права потребителя активно защищаются развитыми государственными и общественными институтами. В России последнего десятилетия потребительские права получили юридическое оформление в законе "О защите прав потребителей" (1992 г., дополнительная редакция 1996 г.). Антимонопольный комитет, Госстандарт и Госсанэпиднадзор - государственные органы, которые имеют право направлять предписания нарушителям прав потребителей и предъявлять иски в суды и арбитражные суды. А также могут рассматривать дела о нарушении прав потребителей на договорную информацию при рекламе. Антимонопольный комитет может принимать решения о снятии рекламы с эфира и даже приостанавливать или аннулировать лицензию недобросовестного рекламодателя.
Общеизвестно, пока что решительные меры по защите прав потребителей со стороны государственных органов - дело редкое. Система рыночных гарантий находится в ранней стадии создания прецедентов. Впрочем, определенная осторожность в этой сфере имеет свои резоны. Переход к практике карательного террора (выигрышной в плане популизма) мог бы стать еще одной официально статуризованной формой использования коррумпированного чиновничества для удаления с рынка конкурентов и т.д. Кроме того, в ситуации, когда на отечественном рынке появляются принципиально новые для российского потребителя товары и услуги, не всегда легко определить, в каких случаях ограничительные или запретительные меры находятся в компетенции законодательных и судебных, карательных инстанций, а в каких подлежат общественному рассмотрению и, соответственно, осуждению, оправданию или частичному ограничению. Ибо в целом ряде случаев речь идет не столько о покушении на здоровье граждан или общепринятые нормы общественной нравственности, сколько на традиционные представления гуманитарного характера, претерпевающие (даже в рамках традиционного менталитета) значительные изменения, особенно в переходные эпохи. Вспомним в этой связи тупиковые в правовом плане ситуации при попытках точной дефиниции "эротики" и "порнографии", призывы к ограничению рекламы товаров и услуг интимного плана, регулирование пропагандистской и организационной деятельности нетрадиционных для России религиозных объединений (и определения самой традиционности таких объединений) и т.п.
Тем не менее экономика переходного периода в избытке порождает случаи предпринимательской недобросовестности. В сфере рекламы исследователи выделяют такие основные алгоритмы обмана потребителя: 1) утаивается информация о том, что может принести вред потребителю: 2) реклама сообщает сведения, мешающие потребителю действовать разумно; 3) предлагается реклама, в которой нет оснований для рекламных заверений (явление, определенное Д. Дж. Ховардом) .
Нетрудно заметить, что в данном перечне наличествуют относительно тонкие методы введения потребителя в заблуждение. Отечественная же практика дает примеры и более грубого обмана. Часто рекламодатели используют (грубо или тонко) для прикрытия имена фирм-производителей с устоявшейся репутацией.
Юристы отмечают, что сегодня рассмотрение в судах исков потребителей к фирмам, предоставившим некачественные товары и услуги, ведется недостаточно жестко. В частности, по закону, если организация-ответчик отказалась добровольно удовлетворить законные требования потребителя, то при рассмотрении дела в суде на ответчика может быть наложен штраф (помимо ответственности непосредственно перед потребителем) в размере цены иска.
В одной из работ, посвященных проблеме юридической ответственности такого плана , рассматривается как показательный пример, случай, когда суд принял во внимание то обстоятельство, что ответчик на первом же заседании суда, упреждая судебное решение, признал свою ответственность, а также учел финансовые трудности организации-ответчика (магазин) и штраф накладывать не стал. Эксперты обращают внимание, что выдвинутые судом основания решения о не наложении штрафа неправомерны. Ибо ответчик сделал свое заявление на стадии, которая уже исключает понятие "добровольности" в признании своей ответственности, - дело дошло до судебного разбирательства. Основанием для снисхождения к ответчику могли бы стать выявленные на суде представления о степени вины ответчика и т.п. Таким образом, правоведы ставят вопрос о справедливом спросе с организации, нарушившей права потребителей, но при соблюдении правовой достоверности. Ибо система благодушных поблажек опасна низведением судебной практики (пока еще несовершенной, хотя бы в виду недостатка опыта) к демагогическим порицаниям и мнимым раскаяниям нарушителей, к снижению чувства ответственности перед новым законом.
По действующему законодательству потребитель имеет право на возмещение ему морального вреда, нанесенного предоставлением некачественных товаров и услуг. Ряд юристов настаивает на том, чтобы суд определял штраф в каждом конкретном случае, а не руководствовался бы "верхним пределом взыскиваемой суммы": "Суд должен принимать во внимание также и само физическое состояние истца и то, как он сам оценивает характер и объем причиненных ему нравственных и физических страданий" .
Требования правоведов к большей взыскательности с организаций, нарушающих права потребителей, основываются, в частности, на том утверждении, что действующий закон обеспечивает равенство участников договора (организации и потребителя). Так, например, в отношении ряда услуг предусматривается обязательность досудебного предъявления потребителем претензий к организации. (Претензии к телеграфной и телефонной службам связи, истребование багажа и др.).
Если по части системной защиты прав потребителей Россия пока что явно отстает от мировой практики этого рода, то согласно определению специалистов, напротив выглядит успешно развивающимся такой защитный институт, присущий информационному обществу, как аудит. Современный аудит - система независимого исследования, контроля и анализа документальных свидетельств, отражающих финансово-хозяйственную деятельность, а также управленческие, экологические и прочие аспекты жизнедеятельности экономических субъектов за определенный период. На Западе, в развитых странах, где аудит практикуется (и пропагандируется) уже четверть века, исследователи замечают "экспектационный разрыв" в отношении его. В значительной мере повлияли на престиж этого защитного института такие скандалы, как неожиданное (не предсказанное аудиторскими проверками) падение фирм-спрутов.
Однако апологеты практики аудита считают, что в этих случаях сказалась не столько несостоятельность института аудита в принципе, сколько ограниченность его возможностей при проведении реальных аудиторских акций: аудиторы не проводят тотальное исследование организации, они пользуются выборками, причем, представляемыми самой организацией. Аудит нельзя приравнять к действиям специальной следственной группы - это экспертный анализ и рекомендации консультативного плана.
Опрос, проведенный в российских предпринимательских структурах, выявил не только весьма благосклонное отношение к институту аудита, но и то немаловажное обстоятельство, что отечественные организации возлагают большие надежды на аудиторскую практику. 82% респондентов признали необходимость аудита, 84% прогнозируют увеличение его роли в становлении российского бизнеса, а 67% выразили желание самим заказывать для своей организации аудиторские услуги.
Такие данные несомненно свидетельствуют о довольно быстром усвоении отдельных черт мировой организационной культуры в плане повышенной социально-экономической ответственности как внутри организации, так и в связи с закреплением ее благоприятного для деятельности имиджа.
Однако экспектационный разрыв, связанный с институтом аудита на Западе характерен в том плане, что черты и признаки, ставшие устойчивыми показателями организационной культуры, будучи отдельно взятыми, сами по себе не являются панацеей от бескультурья, безответственности, неудач и краха организации. (Так, например, обстоит дело с преждевременным введением в фирме, на ранних стадиях развития, внутреннего менеджмента, о чем говорилось выше). Поэтому в последнее время отечественные специалисты в области организационной культуры, социологии и психологии организации стали обращать внимание именно на то, что руководители и менеджеры должны понимать относительность собственной организационно-культурной подготовки, сколь бы высокой она ни была и ограниченность возможностей своей организации, причем, чем выше структурная организованность, тем предпочтительнее свободный от собственных стереотипов и традиций взгляд на новое дело.