Филянова В. Н.
Субкультура молодежи – при этом словосочетании в уме возникают картины подвалов с граффити, цветные ирокезы, кожаные куртки с металлическими клепками, запах табака или чего покрепче и тяжелая музыка. Среди всего этого дикий смех, жаргон и грубые манеры глотающих пиво из горла каких-то чудовищ, некогда бывших нашими детьми. Как избежать этого зловонного дыхания бездны, проникающего не только в дома рабочих, офисных сотрудников, учителей и врачей, но и в респектабельные семьи через ТВ, интернет, радио, журналы? Субкультуры – это семейные трагедии, когда родители бьют себя в грудь с криком «Не уберегли! Плохо воспитали!» или некая сила, разрушающая социум посредством молодежи?
Бунт молодежи
Субкультура – это своего рода детская республика, где бунтом свергнут диктат правительств, родителей, учителей и вообще взрослых. Но бунт порой агрессивный, уничтожающий не только все окружающее, но и самих бунтарей, а двигатель этого бунта – отчасти жажда справедливости, а отчасти, как ни прискорбно, гордыня.
Начался этот бунт в шестидесятых годах ХХ века, когда молодежь Франции вышла на баррикады с лозунгом Альбера Камю: «Бунтую – значит существую!». Те события были вызваны кризисом западного сознания – крахом веры в земной прогресс, в науку, которая как оказалось, наоборот, поставила мир на грань гибели, Кризис явил разочарование в политической сфере, так как ХХ век ознаменовался страшными войнами и ядерной угрозой, а демократическое устройство общества показало все свое несовершенство. В западной жизни христианская католическая и протестантская этика стала частью буржуазной мирской морали, утратив свое сакральное измерение, а рациональная секулярная наука лишила человека права на эту сферу жизни. Разочарование в старом порядке вызвало свержение норм морали, сохранявшей связи с христианством и дало право обратиться к сфере дохристианской языческой чувственности и новым формам иррационального опыта. Бунт молодежи сопровождался сексуальной и рок революциями, на волне которых в поисках полноты жизненных ощущений стали популярны психоделическая музыка, ритуальные ритмы Африки, разнообразные наркотики как средство «расширения» сознания и т.д. Все это воспринималось и трактовалось как средство возвращения к истинной природе человека, утраченной с развитием цивилизации, и как метод преодоления политических и гражданских проблем.
На первый взгляд бунт молодежи шестидесятых годов кончился ничем – капитализм не пошатнулся, многие лидеры рок-движения сгинули молодыми, хиппи оказались цветами, не несущими плода, часть романтиков вернулась в «нормальную жизнь». Но эти революции сделали свое дело: плотина рухнула, были открыты барьеры для проникновения в широкие круги таких норм, которые адекватно воспринимались ранее лишь в субкультурах: всесторонняя распущенность и мнение о том, что человек может делать со своим телом и душей все, что захочет.
Уровень современной нравственности тесно связан с тем, что происходило всего лишь сорок лет назад. Современные субкультуры – остатки некогда мощного движения, продолжающие начатую тогда разрушительную работу. Бунт шестидесятых продолжается, но проявляется он не в уличных сражениях, не в бое витрин, а во внешнем виде – в костюме и поведении. Своим внешним видом молодые люди заявляют, что они родом из другого мира с совершенно иными ценностями и понятиями о норме, что их субкультура – зерно, способное прорасти при благоприятных условиях и разрушить все то, с чем она не согласна. В этой манифестации есть вызов общепринятым ценностям, немой крик с угрозой: «Эй, ты, там на том берегу!».
Теория субкультур
События шестидесятых заставили ученых всерьез заняться проблемой молодежных субкультур. Их интересовал вопрос: как получается, что дети вполне благонадежных буржуа и рабочих становятся бунтарями и разрушителями порядка? И было открыто, что субкультуры молодежи – порождение нового технократического общества. Их не было, когда общество было более патриархальным, простым и понятным, когда перед человеком не стояли сложные и искусственные задачи длительного получения образования. Молодой человек в крестьянской семье, освоив сызмальства у отца все необходимые навыки хозяина и главы семейства, входил в общество естественно и незаметно, а будучи в подмастерьях он мог обрести достаточную квалификацию и нужный опыт.
Система современного образования породила некоторый искусственный процесс социализации человека: выйдя из семьи, он должен в течение длительного времени обретать общепринятый уровень знаний, профессию для того чтобы стать полноправным членом общества. И чем более сложным становится общество, тем более трудным и болезненным становится этот процесс, который имеет тенденцию удлиняться во времени.
Именно в промежутке между детством и взрослостью, когда ребенок становится школьником, или молодой человек – студентом, и возникают субкультуры как механизм безболезненной социализации. Ведь жизнь недавнего ребенка во взрослом мире невероятно трудна (она трудна и для взрослых). К тому же в связи с интенсивным развитием общества опыт отцов зачастую неприменим для детей. У молодого человека нет необходимых знаний, духовных и моральных сил, а если к тому же у него нет четких нравственных ориентиров, заложенных в семье, то жизнь может стать плаванием по безбрежному океану на утлом судне без управления и знания цели. Выжить в этих сложных условиях, выработать смысловую и мировоззренческую структуру, совместными усилиями разрешить стоящие перед молодым человеком задачи помогает субкультура. Это своего рода тихая заводь и бухта среди вод океана, в которой он спасается, когда семья родителей не может помочь решать его проблемы. Здесь удовлетворяется его потребность в формировании представлений о мире, в выработке ценностей.
Но субкультура - это еще и альтернативная система координат, выполняющая роль компенсации: молодые люди, совершенно не успешные и слабые в большом мире, в субкультуре могут стать героями или получить признание. Общность с единомышленниками дает молодому человеку ощущение силы, которого он не имеет в одиночестве.
Итак, субкультура с научной точки зрения – всего форма социализации молодежи. Разрушительной или созидательной для общества ее делает система ценностей, образующая ее структуру. До шестидесятых годов ХХ века субкультуры воспринимались как явление сугубо положительное на фоне все уменьшающейся в обществе роли семьи в воспитании человека. Считалось, что в субкультуре молодежь сможет воспринять «моральный код общества».
Волнения шестидесятых годов показали, что молодежь усвоила не «моральный код» буржуазного общества, а нечто иное. С этого времени субкультура стала восприниматься как разрушающее общество элемент, как противостоящая материнской культуре контркультура.
Современные формы бунта
Существует теория «сопротивления посредством ритуалов», которая утверждает, что субкультуры сопротивляются ценностям доминирующей культуры не активным действием, а специфическими символами, знаками, которые несут смысловую и ценностную нагрузку. «Ритуалами» – стилем, одеждой, жаргоном, представители субкультур нарушают коды поведения и общепринятые законы, тем самым выражая протест против не устраивающей их действительности.
Одежда с древнейших времен была культурным средством идентификации, чаще всего она отражала социальный статус человека, принадлежность его к тому или иному социальному слою, была признаком религиозной ориентации человека. Вспомним, что иудеи в Римской империи сильно отличались своим внешним видом, вызывая раздражение римлян. В современности мы также можем отличить мусульманина от иудея, христианина от мусульманина, поскольку одежда по-прежнему выполняет символически-опознавательную роль. Ничем иным не являются стили одежды молодежных субкультур – это средство идентификации, то есть отличия «своих» от «чужих». Кроме того, одежда субкультуры во многом есть средство бунта, не прямого, но скрытого, на уровне «пощечины общественному вкусу».
«Хиппи», как известно, одеваются в свободные одежды, рваные джинсы, которые отражают их свободу от общепринятых норм, тяготение к природе. Для «панков» характерна большая акцентуация, эпатаж, тяготение к девиантному поведению как протесту; для «готов» – больший эстетизм и лиризм, что в какой-то мере является реакцией и отторжением набившей оскомину грубости панков и металлистов. Представители культуры «New Age» носят яркие одежды, но часто это яркость и дисгармоничность красок есть отражение культуры искусственных наркотиков – экстази и ЛСД; черно-розовый стиль «эмо» тоже есть игра в неуравновешенных подростков, ориентированных на сверхчувственность и депрессивность. «Растаманы» с львиными гривами-дреддами носят одежду в гамме эфиопского флага (красный, желтый, зеленый), взглянув на них, мы вспоминаем ритмы рэгги и листья конопли. Брутальные молодчики с бритыми черепами и массивными ботинками заставляют сразу занять оборонительную позу. Любители культуры индейцев заставляют задуматься о несправедливости проявленной европейцами к коренному населению Америки. Все они предлагают свои средства преодоления несовершенств современного мира, одни – силой, другие – ничего неделаньем и трубкой мира с марихуаной, третьи – возвратом к ценностям альтернативных культур.
В одежде членов субкультуры проявляется разделение мира на «добро – зло», «мы – они», «свои – чужие». И маркировочной полосой этого разделения являются ценности субкультуры. «Своими» являются те, кто принимает ценности субкультуры, «чужими» – весь оставшийся мир. Разделение мира на «героев» и «толпу», на «критически» и «не критически мыслящие» личности – это типичные примеры разделения мира на «мы» и «они», известные в России еще с ХIХ века. Тогда юноши-революционеры написали: