либо своими ценностями («…потому что мне нужны были деньги, слава и т.д.»).
Если ни один из этих вариантов «не проходит», индивид либо вносит в свою картину мира и «Я-концепцию» соответствующие изменения («оказывается, я слабовольный, жадный, тщеславный»), либо остается в состоянии когнитивного диссонанса. Первый и второй алгоритм — это обстоятельственная атрибуция, третий — личностная атрибуция.
Объект каузальной атрибуции — поведение другого человека. Успех других людей мы объясняем обстоятельствами, а провал — их личностными качествами. Эта фундаментальная ошибка атрибуции становится очевидной, если сравнить оценки неудачных действий участника события со стороны соучастника и постороннего наблюдателя. Соучастник объясняет провал несчастливыми обстоятельствами, а наблюдатель — бестолковостью участника. По всей видимости, большая включенность соучастника в событие сближает его оценки с оценками участника, который склонен к самооправданию. Иначе говоря, непосредственные участники событий и сторонние наблюдатели не могут достичь взаимопонимания до тех пор, пока каждый из них «не влезет в шкуру другого».
Люди склонны к антропоморфным объяснениям всего и вся. Например, при пересказе содержания телеролика с движущимися геометрическими фигурами студенты обнаружили у треугольников и квадратов характеры, личностные качества и мотивы. «Провокаторами» подобных умозаключений часто становятся иллюзорные корреляции, которые представляют собой стойкие убеждения относительно взаимосвязи физических свойств, психологических характеристик и поведения людей: «квадратный подбородок — сильная воля — действует решительно», «большой лоб — умный — ведет себя робко», «жесткие волосы — своенравный характер — идет напролом».
Выбор типа атрибуции во многом определяется социокультурной спецификой индивида. Понятно, что люди с коллективным ценностным центром тяжести (пурпурным, синим, зеленым) при объяснении негативных поступков более склонны к обстоятельственной атрибуции, а с индивидуальным (красным, оранжевым, желтым) — к личностной.