Эмотивизм Романтизма, историзм и релятивизм его миропонимания заставил философию выйти за пределы традиционного для неё конструирования онтологической и гносеологической концепций, смещая угол зрения на внепознавательное отношение субъекта к объекту, что и должно было, в конечном счете, привести к осознанию этого отношения как ценностного. Как прекрасно сформулировал это А. Уайтхед, “Романтическая реакция была протестом от лица ценностей”. Теоретически опиравшаяся на идеи И. Канта и И. Фихте, психологически подготовленная Романтизмом, идеологически обусловленная социальными метаморфозами, изменившими лик Европы в XVIII – XIX веках, аксиология теоретически осмыслила наступление новой эпохи.
2. Становление философской теории ценности в конце XIX – начале XX веков.
Выявление своеобразия феномена Ценности, принципиально отличающегося от фактуальности объективного бытия, с его предметными формами (Gestalten), было осуществлено в 60-е годы XIX века немецким философом Г. Лотце в его трактате “основания практической философии”; так преодолевалось одностороннее онтологическое представление просветителей об однородности предстоящей перед человеком реальности; к ценностям были отнесены благое, прекрасное, справедливое и другие проявления бытия, обращённые “к нашим чувствам, но совершенно не зависящие от нашего произвола”, и “приговором нашего чувства устанавливается определённая градация этих ценностей”. Вместе с тем нельзя не согласиться с М. Хайдеггером, который в курсе лекций, посвященном становлению теории ценности в немецкой философии, не без ехидства заметил, что “Лотце не удалось зрелое рассмотрение проблемы ценности”, потому что он “робел перед системой и в то же время к ней стремился”. Решающее же значение в утверждении места ценностного сознания в культуре имела философия Ф. Ницше: “Идея ценности в метафизике пришла к господству … решительно только через Ницше”, поскольку создатель образа Заратустры само бытие трактовал, в конечном счёте не как объективную реальность, а как ценность, тем самым растворяя онтологию в аксиологии. Роль Ф. Ницше в становлении аксиологии отмечал и В. Виндельбанд, и упоминавшийся ее историк А. Штерн, говоря, что творец Заратустры “взрыхлил почву” для разработки теоретических основ философии ценности.
В начале XX века Г. Мюнстерберг дал своей книге “Философия ценностей” выразительный подзаголовок: “Основные принципы мировоззрения” и впервые в истории аксиологичекой мысли построил таблицу, призванную продемонстрировать закономерность строения всеохватывающего мировоззрения человека ценностного осмысления им мира:
| Логические ценности | Эстетические ценности | Эстетические ценности | Метафизические ценности | |
| Жизненные ценности
Внешнего мира
Ближайшего окружения
Внутреннего мира | Ценности наличного бытия (предметы непосредственного восприятия) Вещи Существа Оценивание | Ценности единства (предмет радостного переживания) Гармония Любовь Счастье | Ценности развития (предметы возвышающие) Рост Прогресс Саморазвитие | Божественные ценности (предметы веры) Творение Откровение Спасение |
| Культурные ценности
Внешнего мира
Ближайшего окружения
Внутреннего мира | Ценности взаимосвязи (предметы познания) Природа История Разум | Ценности красоты (предметы увлечения) Изобразительное искусство Поэзия Музыка | Ценности созидания (предметы признания) Хозяйство Право Нравы | Основные ценности (предметы убеждения) Вселенная Человечество Сверх-Я |
Подобный подход продуктивный, ибо графическое представление системы ценностей лишь иллюстрирует наличие самой этой системы.
В начале XX века внимание философов к аксиологической проблематике становилось всё более и более широким, оттесняя ещё недавно господствовавшую эспистемологическую тематику.
Показательна характеристика этого времени, которую дал Г. Пикон в предисловии к одному из разделов составленной им хрестоматии “Панорама современных идей”, вышедшей в Париже в 1968 г. (ее сокращенный перевод на русский язык был опубликован в Нью-Йорке в 1982 г.): “Те изменения условий жизни и мысли, которые с конца XIX века происходили со все большим ускорением и сегодня представляются нам подлинной мутацией, неизбежно должны были поставить под вопрос основные принципы, которые определяют наше существование, и во имя которых мы судим человеческие поступки. Под сомнение было поставлено также и то, что мы называем гуманизмом, этикой, цивилизацией, культурой, то есть те ценности, которыми мы руководствуемся и на основе которых оцениваем наше поведение”.
Философия не могла не реагировать на эту духовную ситуацию. Основоположник философской антропологии М. Шелер фактически свел к ценностям всю духовную жизнь человека, признав высшей их формой религиозные ценности. Другой выдающийся представитель европейской философии этого времени глава баденской школы неокантианства В. Виндельбанд утверждал в 1909 г. в работе, посвященной исследованию роли философии в духовной жизни Германии в XIX веке, что ныне философия становится вообще “учением об общезначимых ценностях”, ибо призыв Ф. Ницше к “переоценке всех ценностей” “стал лозунгом наших дней” и “то, чего мы в настоящее время ожидаем от философии, — это размышление о вечных ценностях, которые, возвышаясь над меняющимися, временными интересами людей, обоснованы высшей духовной действительностью” Философ объяснял это тем, что “интеллектуальные идеалы начала прошлого столетия поблекли, их место заступила дееспособность воли... Распад старых форм жизни и появление новых ценностных мотивов приводят в результате к возбужденному состоянию поиска и нащупывания, к интенсивному брожению, которое требует своего выражения”.
Неудивительно, что такая “экспансия” аксиологических представлений привела к пониманию культуры как “мира воплощенных ценностей”, и ее изучение стало сводиться к описанию истории ценностей; так родилась новая наука — история культуры, и из этих же предпосылок выросла квазиисторическая теория “локальных цивилизаций” О. Шпенглера и его последователей.
В 1919 г. М. Хайдеггер говорил в университетском курсе лекций: “Фундаментальное убеждение в примате ценности становится столь всеобщим, что выдерживает всевозможные влияния и проблемные направления”, — и назвал философию ценности “культурфилософией современности”. И действительно, уже в 20-е—30-е годы выдающийся французский философ Г. Марсель, идя по этому пути вслед за Ф. Ницше, “устранил, — как точно сформулировала это Л. Чухина, — различие между бытием и ценностью”, и аксиология пожрала не только культурологи, но и саму онтологию.
Вначале 30-х гг. О. Краус в предисловии к своей книге “Теории ценности: История и критика” писал: “Число работ по теории ценности в наше время необыкновенно выросло. Бугле утверждал в своей книге «Лекции по социологической истории ценностей», вышедшей в Париже в 1922 г.: "Философия ценностей стала модной”. Это свидетельствует о радующем интересе к этой' важнейшей проблеме”.
В этом свете естественно стремление смежных с философией наук освоить аксиологический подход, применяя его к своим нуждам. Так классик социологической мысли М. Вебер сделал понятие “ценности” одним из ключевых в этой области знания, определяя его помощью, направленность интересов, которая свойственна каждому социально-историческому “мировому порядку”; в последующем развитии этой науки понятие “ценностная ориентация” стало ее операциональным термином.
3. Общие методологические предпосылки аксиологического исследования.
Пол века тому назад проницательный американский методолог У. Уивер выделил в истории научной мысли три этапа: методологическую установку первого, соответствующую представлениям о “классическом ” способе мышления, он охарактеризовал формулой “организационная простота”; установку второго – “неклассического”, сложившегося в начале ХХ века на основе открытия теории относительности и квантовой механики, - формулой “неорганизованная сложность”; установку третьего, складывающегося в середине века на основе открытий кибернетики, теории информации и теории систем, - синтетической (по гегелевскому пониманию диалектической эволюционной триады “тезис – антитезис – синтез”) формулой “организованная сложность”. В разных областях современного знания нащупываются конкретные формы перехода к этой новой, синтетически-диалогической парадигме.
Одна из наиболее характерных – методологические поиски современной исторической науки, описанные в ряде зарубежных и отечественных изданий последних лет. По заключению авторитетного методолога исторической науки профессора томского университета И. Николаевой, суть происходящего сейчас в мировой исторической науке состоит в том, что “Сообщество историков от резкой конфронтации “старых” и “новых” путей историописания… пришло к осознанию необходимости их диалога… Происходит серьёзная концептуальная трансформация исторической мысли, сопоставимая по своей значимости с переходом от историзма Просвещения к классическому историзму XIX в., а возможно, если говорить об отдалённых перспективах, и более значимая…”