Нигде не будет никаких страданий, не будет ничего «несознательного», кроме растений и подобных им организмов, не подверженных, однако, «заметным мукам». Мало того: «Страх естественной смерти уничтожится от глубокого познания природы, которая с очевидностью покажет, что смерти нет, а есть только непрерывное, сознательное и блаженное существование». Словом тогда, в отдаленном будущем, человечество проникнется новой моралью, «выработаются и усвоятся социалистические идеалы», идеалы коммунизма.
Создатель «космической философии» хотел соответствовать «духу времени»: влияние «научного социализма» тяжким клеймом ложилось на его идейные пророчества. Но мечтая о космическом самоутверждении разума, Циолковский хотел целесообразности и ненасилия. Вне всякого сомнения, ему были близки нравственные идеалы толстовства; во всяком случае, он не остался равнодушным к яснополянской проповеди.
в) В.И.Вернадский (1863 1944). «Космический взгляд», за который так ратовал Циолковский, особенно отчетливо выражен в трудах Вернадского. Смысл его философии также заключался в стремлении определить место человека «не только на нашей планете, но и в космосе». Этой проблеме он посвятил свою главную книгу «Научная мысль как планетное явление» (1937—1938), ставшую вершиной всего его научного творчества.
Фундаментальное открытие Вернадского — осознание того, что современная эпоха ознаменовывается переходом от биосферы к ноосфере. Биосферу Вернадский определял как область Земли, охваченную «живым веществом», или, иначе, «совокупностью живых организмов». При этом он считал неприемлемым термин «жизнь», так как использование его неизбежно выводит за пределы изучаемых в науке явлений. Однако биосфера не ограничивается только живым веществом; последнее в ней соседствует с косными телами, которые резко преобладают по массе и объему. Между этой безжизненной частью и живыми веществами идет непрерывный материальный и энергетический обмен, выражающийся в движении атомов, вызываемом живым веществом. Данный «биогенный ток атомов», состоящий в дыхании, питании, размножении и т.д., характеризуется устойчивостью равновесия и организованности, несмотря на разнородность строения биосферы. Важнейшим признаком разнородности биосферы служит то, что в живом веществе процессы протекают иначе, нежели в косной материи, особенно если рассматривать их в аспекте времени. В живом веществе они идут в масштабе исторического времени, в косном — в масштабе геологического времени. Различие здесь таково, что «секунда» геологического времени больше «декамириады», т.е. ста тысяч лет исторического времени.
Вместе с тем, как отмечал Вернадский, в ходе геологического времени «растет мощность выявления живого вещества в биосфере», увеличивается его значение и степень воздействия на косное окружение. Это и обусловливает направленность эволюции биосферы, ее постепенное изменение, в результате которого формируются «начала жизненной среды на нашей планете». Вернадский признавал, что явления жизни наряду с энергией, материей (атомами), электричеством, эфиром и т.д. следует рассматривать «как искони существующие части космоса, более или менее не сводимые всецело к какому-нибудь одному из этих представлений». Появление человечества приводит к возникновению «новой небывалой геологической силы». Вследствие деятельности людей создается все растущее множество новых косных природных тел и новых больших природных явлений. Биосфера меняется прямо на глазах, порождая благоприятные условия для размножения человечества и заселения им таких частей космоса, «куда раньше не проникала его жизнь и местами даже какая бы то ни было жизнь». Первостепенная роль в деле полного заселения биосферы человеком принадлежит развитию научной мысли и связанным с ней успехам техники передвижения и сообщения. Тем самым человечество все более становится единым и неделимым, оно начинает «мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но в планетном аспекте». Все это свидетельствует о переходе биосферы в новое состояние — ноосферу.
С ноосферой открывается новая эра в геологической истории Земли — антропологическая, которая станет эрой борьбы «сознательных укладов жизни против бессознательного строя мертвых законов природы». На стадии ноосферы человечество охватит как единое целое весь земной шар и окончательно решит вопрос о лучшем устройстве жизни.
Из этого, конечно, не следует, будто человечество до сих пор мирилось с условиями своего существования. Вся его многолетняя история исполнена исканий — религиозных, философских, политических. Однако все полученные таким образом решения, полагал Вернадский, в конце концов переносили «вопрос в другую плоскость — из области жестокой реальности в область идеальных представлений», таких как бессмертие личности и т.п. Поэтому они должны быть оставлены в стороне, как «не вытекающие из научных фактов». Наука может с ними не считаться, ибо для них не имело значения «единство и равенство по существу, в принципе всех людей, всех рас». «Духовное единство религии, — писал мыслитель-естествоиспытатель, — оказалось утопией; религиозная вера хотела создать его физическим насилием — не отступая от убийств, организованных в форме кровопролитных войн и массовых казней. Религиозная мысль распалась на множество течений. Бессильной оказалась и государственная мысль создать это жизненно необходимое единство человечества в форме единой государственной организации.
Мы стоим сейчас перед готовыми ко взаимному истреблению многочисленными государственными организациями — накануне новой резни». Вернадский имел в виду неизбежность второй мировой войны в XX столетии.
Некоторое исключение он делал только для философии. При всей своей позитивистской настроенности, Вернадский признавал огромное значение философского мышления в структуре духовной жизни человечества. Особенно ему импонировало то, что философия глубоко проникнута творческим сознанием личности. В основе ее лежат сомнение и рационалистическое обоснование существующего. Вследствие этого любая философская система может быть подвергнута сомнению свободной и ищущей личностно. Философия никогда не решает загадки мира; она их ищет. Тут не может быть одинаковых путей. Философия не приводит к общеобязательным ценностям. Попытка философии подойти к ним есть утопия, подтверждением чему служит наличие трех независимых центров мировой философской мысли: средиземноморского, или европейского, индийского и китайского. Оттого средствами одной только философии невозможно реализовать идею единения всего человечества, идею общности, «вселенскости понимания». Последнее доступно лишь науке. Но в отличии от религии, философия не совсем безразлична науке. Она «играет огромную, часто плодотворную роль в создании научных гипотез и теорий». В этом отношении наиболее соответствуют потребностям научного знания «философские концепции Индии», поскольку они ближе всего подходят «ко всем проблемам, волнующим сейчас человечество.» Налет евразийства, сказывающийся в суждениях Вернадского, вероятно, связан с влиянием его сына — видного исгорика-евразийца Г.В.Вернадского.
Зарождение ноосферы обусловливается «взрывом научного творчества», которое выступает как «природный процесс истории биосферы». От сознательного преобразования земной жизни человечество со временем устремляется за пределы своей планеты в космическое пространство. Именно наука рассеивает опасения за будущее человеческой цивилизации, открывая перед ней новые общепланетарные перспективы.
Оптимистический идеал, выдвигаемый учением о ноосфере, наводил Вернадского на мысль о создании «повой этики», связанной с научным прогрессом. Его не устраивала позиция старых натурфилософов, рассуждавших о нравственной нейтральности науки. Подобный подход был характерен, в частности, для Ломоносова, который вопросы морали относил в ведение богословия. Фактически научный имморализм составлял отличительную черту и воззрений Циолковского. Тут Вернадский явно расходился со своими предшественниками. Он сознавал, что «перестройка биосферы» не может совершаться без оценки ее «с точки зрения добра и зла». К этике он подходил, исходя из теории ноосферы. «Критическая свободная мысль современного ученого», отвечал Вернадский, ищет в области этики такие «нужные формы», которые могли бы «удовлетворить его моральное сознание». К ним прежде всего относится «цель деятельности на пользу людей», дающая уверенность в том, что «недаром пройдет жизнь и что при продолжительном, определенном образе действий победа обеспечена»." Однако «научная этика» Вернадского, несмотря на несомненное благородство побуждений, все же несла на себе печать абстрактности и формализма, вооружая лишь кастовое сознание ученых. Она совершенно не брала в расчет стремления и цели частного, партикулярного человека, задавленного ограниченностью собственного бытия, трагической экзистенцией. Это лишний раз подтверждает, что сущность этики преимущественно автономна и не может быть выделена ни из религиозных, ни из научных целей. Этика касается только отдельного человека, и этим определяется ее специфика и своеобразие. Вернадский же, перенося на науку решение этических запросов, невольно попадал в сети отвергаемых им философских утопий.