Эта станза Гиты осуждает безделее, которое часто ошибочно приравнивается к отсутствию желаний. Безделие является состоянием, доказывающим , что такая личность отождествлена с низшим (тамасом или инерцией) качеством эго. Бездельник хуже активного эгоиста. Аппатический индивидуум одинаково отворачивается от Бога и материальной деятельности, этим дегенерируя физически, умственно и духовно. Работающий с эгоистическими желаниями, всеже развивает свой ум и тело, или что-то одно, и далеко превосходит лентяя, уклоняющегося от всех обязанностей.
Этот стих, поэтому, ясно определяет путь йогов и отреченных – не как бегство в пустыню, но как жизнь ответственной деятельности без личной привязанности.
Слово кариям в этой станзе обозначает все ответственные действия внешней ценности. Инстинкт самосохранения, например, *
предусматривает физическую деятельность. Этот Особенности кариям -
инстинкт был насажден в каждой личности Богом деятельность, состаляющая
и Природой. Человек, исполняющий свои обязан- долг человека
ности по отношению к телу с личным интересом
(“желанием плодов”), остается привязанным к колесу перевоплощений, т.е., к деятельности кармического закона. Он избегает этого, исполнением всех действий, с единственной целью ублажения Бога, единственного настоящего Исполнителя и Носителя Тяжестей.
Должные действия, особенно, суть те действия, которые ожидаются от каждого индивидуума – в зависимости от его настоящего уровня развития и кармической вовлеченности – чтобы обеспечить ему освобождение его сознания ото всех вуалей зла или иллюзии, чтобы открыть лучезарную славу его души, и так востребовать его утерянное совершенство образа Божия.
Исполняющий те должные обязанности, назначенные ему Богом, не давая приюта эгоистическим желаниям плодов тех желаний, является саньясином-отреченным; и напротив, оставляющий должные действия, просто потому что он отказался от желания выгоды от их следствий, не является саньясином.
Добрые дела (вроде активного интереса в общественном служении или другой гуманитарной работе), осуществляемые с каким-либо мотивом в сознательном или подсознательном уме, кроме желания ублажить Бога, считаются действиями, исполняемыми с желанием их плодов. Не важно, насколько благородна та деятельность, если она отводит человека от Высшей Цели, вытекающим из нее кармическим рабством, она не принадлежит категории высшей должной деятельности.
Ударение, поэтому, ставится на отречении не необходимо от жизни в мире, но от эгоистической мирской жизни. Такое отречение не включает ни потерю, ни бегство от должной деятельности, но лежит в одухотворении человеческой жизни.
Каждый должен найти и исполнить те действия, которые гармонически радовьют его материальную жизнь, его тело и ум, и, превыше всего, качества его сердца и души. Всякая честная работа есть хорошая работа; она в состоянии вести к саморазвитию, при условии, что действующий стремится извлечь, присущие ей уроки, и реализует наиболее полно потенциал для такого роста.
Возникает вопрос: Как может личность узнать свои Богом-предписанные обязанности? Духовная традиция предписывает новичку на пути йоги просить совета у своего гуру. Гуру, знающий Бога, способен определить эволюционный уровень человека и его законные обязанности. Если по своим причинам, или из уважения к божественной таинственности, пронизывающей феноменальный мир, учитель отказывается дать специфический совет, ученик, после глубокой медитации, должен молиться: “Господи, я буду размышлять, желать, действовать; но направляй мой разум, волю и деятельность к тому, что мне надлежит сделать поправде”. Этим методом, практикующий, по внутреннему благословению своего гуру, толкается культивировать свой собственный разум, и тем ускоряет свою со-настройку с Богом.
По мере прогрессирования практикующего в медитации, он обнаружит, что Бог направляет его активность через его пробуждающуюся интуицию. Естественно, человек должен также применять свой здравый смысл в определении праведных обязанностей, связанных с дисциплиной его собственной жизни и жизней, зависящих от него. Подлежит порицанию деятельность, невыбранная разумом. Такие действия подобны лошадям с завязанными глазами, ведомым в неизвестном направлении невежественным эго, согласно его предвзятым себялюбивым капризам и ранее приобретенным идеям и привычкам.
Каждый человек должен исполнять обязанности, связанные с поиском Бога, а также и мирские обязанности, необходимые для поддержания себя и помощи другим. Независимо от наследственности, окружения и уровня развитости, высочайшей и наиболее важной обязанностью каждого человека является установление единства его сознания с Богом.
Слово карма в этой станзе применяется в одном из его специфических зназений, чтобы обозначить медитативную активность: использование йоговских * техник, которые научно оттягивают внимание от объективного мира и сосредотачивают его на внутреннем существе, которое одно обладает способностью экспериментировать и общаться с Богом. Йог – это тот, кто практикует эти техники, чтобы соединиться с Богом.
Практикующий, в котором эго все еще сильно, становится привязанным к плодам своих действий и не достигает спасения. Если главная цель пракикующего йогу в глубокой медитации – которая дожна быть исключительно знание Бога – разбавлена желанием достигнуть сверхестественных сил или стать известным, как великий йог, он может привлечь множество обожателей – но не Господа.
Не является также настоящим йогом и тот, кто лениво сидит под деревом, проводя время в небрежном интеллектуальном рассмотрении философии и наслаждаясь смягчающими чувства красотами природы. Нищие религиозные бездельники, вроде тех, что тысячами наводняют священные города, как Бенарес, не суть йоги. Отречение от должной деятельности служения производит негодяев, а не святых; они не занимается ни искоренением нечистых сексуальных мыслей и чувственных имульсов, ни [уничтожением] гнева и других насильственных наклонностей, таящихся в подсознательном уме.
Настоящий йог, напротив, медитирует глубоко и практикует йоговскую технику для божественного единения. Его работа и усилия в медитации суть надлежащие и ответственные действия, предписанные Богом.
Йог, исполняющий медитативные действия для достижения Бога, не считается концентрирующимся на плодах той деятельности. Настоящий поклонник во истину достигает Господа, как плод своих действий; тем не менее, из-за того, что человеческие усилия к божественному единству в конечном итоге приводят к освобождению, такие действия не вовлекают его в рабство (даже и при том, что их Плод действительно был желаем).
Посвящающий себя исключительно медитации, чтобы найти Бога, и из-за этого оставляющий все другие действия, есть настоящий человек отречения (саньясин); он оставил деятельность не из-за лени, но из-за божественного стремления. Этот человек является также и йогом, потому что он работает напряженно, чтобы обрести экстаз и душевный контакт.
Но, так как почти невозможно заниматься медитацией день и ночь, если только человек уже не продвинулся далеко в экстатическом общении с Богом, серьезный йог тоже занимается методически какой-либо работой, которая полезна другим людям.
Йог может быть или новичком, стремящимся к общению с Богом, или адэптом, уже достигшим это благо. Выбору йога подлежит, следовать ли пути внешнего отречения или продолжать семейную жизнь с внутренней непривязанностью. Но лишь йог, достигший нерушимого Богопознания и окончательной свободы – идеальным примером чего был Йогаватар Лахири Махасайя – может определенно оставаться полностью непривязанным в мирской жизни женатого человека. Только ум, твердо установившийся в Боге, непроницаем для иллюзий материального окружения. Духовное продвижение йога, без совершенного достижения Бога, едва ли может оставаться неподпорченным в мирских вибрациях брачных отношений. Ожидать этого было бы как противоречиво, так и неестественно. Но монах, тоже должен встретить свой источник поражения.Хотя он удалился от окружения многих искушений чувств, его обеты целомудрия и овержения мирских пут не дают ему автоматически победы над его внутренними чувственными склонностями и предрасположенностями. Он может прятаться от объектов искушения, и всеже найти очень трудным избежать преследующих ментальных привычек уступания соблазну своих желаний, вечно приманивающих его в западню.
Йог, испытывающий в медитациисоблазн Божьего очарования, преисполняется убеждением, что Бог намного более искусителен, чем материальные искушения. От такого сравнения он спонтанно становится человеком отреченным. Так, путь йоги превосходнее, чем путь отречения, потому что искреннее желание и медитативное усилие обрести Бого-общение, возбуждаемое, даже малым внутреннем контактом с Богом, представляет собоюисключительную важность при любых попытках практики отречения. Йог, который практикой медитации становится также и отреченным, в высшей степени занятым поиском Богообщения, в то же время, сбрасывая с себя чувственные привязанности, является настоящим йогом-отреченным.
Отреченные, принимающие формальные обеты саньясы, способом посвящения в свами другим свами, который может проследить свою духовную * генеалогию к высшему гуру всех свами, Свами Монашеский идеал йога-свами: Шанкаре, и которое также йоги, стремящиеся к полное отречение Богообщению, как основному объекту их духовных усилий, являются йогами-свами. Они почитаются выше обычных свами, которые всего лишь носят оранжевую одежду, но не обладают внутренним отречением и искренним медитативным усилием.