К механизму подсознания со стороны исследователей чувствуется особое внимание, ему даже подобрали соответствующий термин: «сверхсознание» [221, с. 84]. Подсознание - это особая интуиция, порождённая возбуждением бессознательных процессов рефлексией сознания. Такого рода «взаимодействие» автоматически формирует (предельно общие, общие и частные) неосознаваемые невербализованные схемы или модели - в русле которых формируются уже более конкретные идеи вербализованного или невербализованного порядка. Собственно вербализация, как мы покажем позже, самый последний этап извлечённой из подсознания мысли, этап, связанный с рефлексией, выходящей уже за рамки подсознания, или бессознательной интеллектуальной субстанции. Вербализуется мысль, которая и без всякой вербализации может реализоваться в осмысленном действии. «Мозг, ещё не восприняв информацию, уже «знает», как её оценит, а это накладывает свой отпечаток на ответную реакцию» [96, с. 61].
Интроспекция чаще всего определяется мгновениями и крайне изменчива во времени, а интуиция как раз наоборот. Её проявление требует длительной подготовки, которая заканчивается внезапным озарением, которое, как осознание есть и факт фиксации сознанием, с последующей рефлексией и интроспекцией.
Связь интуиции и вербализации в эмпирической психологии нередко воспринимается как непосредственная. Это создаёт иллюзию отсутствия фундаментальных отличий между сознательными и бессознательными интеллектуальными процессами. Однако анализ истории философии показывает, что имеется принципиальное различие не только между сознательными и неосознаваемыми процессами, но в первую очередь и между видами интуиции. Последнюю делят на врождённую и неврождённую (что соответствует делению на нерефлексивную и рефлексивную).
§ 3. Интуиция врождённая и подсознательная
Платон имел дело с интеллектуальной диалектической интуицией души (врождённым знанием) как свойством её субстанции. Такая интуиция не требует интроспективного сосредоточения внимания на внутренних процессах психики - это отвлекает от интуиции, препятствует её реализации. После Платона на это обращал внимание Плотин, правда, несколько изменяя трактовку Платона [73, с. 42 - 44]. Он предлагал преодолеть изъяны рефлексии философской практикой - практикой экстаза, который, как установили позже, является особым состоянием обычного переживания [164]. Фиксация внимания на себе самом (интроспекция или иррационалистически понимаемая интуиция) парадоксальна, она, как подчёркивал Плотин, никогда не выявляет истины. «Представление о себе самом, о своей сущности … является неистинным представлением». «Акт рефлексии является ложной формой в которой формулируется истина. Именно поэтому, полученная таким образом истина неотделима от лжи» [73, с. 43]. В неоплатонизме трактовка «разумной» интуиции уже начала меняться, появился переживающий компонент, который назвали экстазом. Но экстаз (состояние транса) особое переживание, которое в процессе самовнушения (максимальное сосредоточение на своём состоянии - вид интроспекции) захватывает большое поле сознания. Плотин истолковывал экстаз как чувство непосредственного, нерефлексивного восприятия «Единого» или Бога и эта мнимая непосредственность казалась мистику близкой платоновской интуиции. «Мистицизм в своей основе, - говорит П.М. Минин, - есть не учение, даже не вера, в общепринятом смысле слова, а внутреннее переживание, опыт» [164].
Эта интроспективная процедура (сосредоточение внимания на своём переживании) на протяжении многих столетий трактовалась мистически ориентированными исследователями то как интуиция, то как интроспекция. В интуитивизме XIX - ХХ столетий её всё чаще стали называть переживающей интуицией, но эта последняя имела атрибуты интроспекции переживаний. Указанный период - это период расцвета философии эмпиризма, её «победоносное» шествие, принявшее воинствующую форму: опыт, как форма познания реальности, вобрал в себя практически все прочие познавательные формы во всех иррационалистических течениях. Поэтому интуитивное априорное непосредственное познание тоже трактовалось как базирующееся на внутреннем опыте и почти никто в таком совмещении взаимоисключающих установок не обнаруживал противоречия.
При исследовании истории становления феномена интуиции в интуитивизме выясняется, что за названием «переживающая интуиция» кроется банальная интроспекция переживаний [210, с. 31 - 45]. Сосредоточившись на последней («поток сознания», «поток переживаний») люди ещё со времён дикарей вводили себя в транс, или автогипноз. Основа врождённой интуиции - бессознательное и непосредственное, а основа интроспекции - сознание и рефлексия, та самая рефлексия, которая порождена опосредством, т.е. внешним опытом. Самонаблюдение - это своеобразное раздвоение рефлексивного сознания. Раздвоенные части вроде бы и непосредственно воспринимают одна другую, но обе имеют рефлексивное происхождение и находятся в опосредованном, рефлексивном отношении ко всему, что вне сознания, а ведь само сознание не просто рефлексивного происхождения, оно и есть сама эта рефлексия какой-то области субстанции души. Экстаз, если и захватывает значительную область сознания, приглушая рефлексию, никак не может изменить саму рефлексивную природу сознания. Поэтому иррационалистическая эмпирическая онтология, независимо от того, апеллирует ли она к экстазу, воле, или другим формам переживания, не имеет никакого отношения к непосредственному восприятию бытия.
Естественно, что интроспекция, как и любой внешний опыт, тоже может быть сопряжена с интуицией - итог накопленного опыта требует её. Однако акцент на самонаблюдении и отсутствие дифференциации между интроспекцией и интуицией внутреннего опыта не позволил провести исследований по реально существующей интуиции этого опыта (исследователи ограничились констатацией факта предчувствия и извращённым толкованием интеллектуальных феноменов понимания и смысла). Несмотря на длительную историю и предысторию интуитивизма, анализ характера самих переживаний через призму классификации их на эмпирические и априорные не проводился. Хотя группа бессознательных переживаний обсуждается в литературе [209, с. 101 - 106].
Врождённая интуиция интеллектуального мышления. Это форма непосредственного интеллектуального знания, или созерцания, которая хоть и предполагает определённую подготовку ума, но наличествует индивиду от рождения. Такая интуиция противопоставлялась не только чувственным формам познания, но и дискурсивному обыденному мышлению, рефлексивно зависящему от внешнего мира.
По Платону, рациональное познание предшествует чувственному, его идеи содержатся в душе уже при рождении. Он даёт обоснование тому, что содержанием врождённой интуиции являются идеи, эйдосы (организующие мир самодовлеющие сущности), которые только при дискурсии превращаются в понятия. Этап перехода от понимания к этапу осознания интуиции есть качественный скачок. Спиноза считал интуицию (самоочевидные истины) высшей формой познания. Истинное познание не нуждается в такой предпосылке, как чувственное познание. Благодаря интуиции человек воспринимает понятие субстанции независимо от чувственного и рассудочного познания.
Субъективный идеализм И.Г. Фихте предполагает не просто врождённость интуиции, но и абсолютность её. Реализуется она в диалектическом процессе взаимодействия творческого бесконечного (абсолютного) сознания («чистого Я»). Итогом такого взаимодействия он видит переход от иллюзорности «эмпирического сознания» к бессознательной творческой деятельности «чистого Я». Интуиция - метод постижения его философского учения. Содержание Я у Фихте - бессознательное, ибо оно не знает о том, что продуцирует. Познание в его «Наукоучении» реализуется через «действование», а «действование» есть продукт интуиции.
Таким образом, интуиция Фихте, хотя и имела некоторые признаки субстанциальности, была несубстанциальной, ибо отталкивалась от феномена сознания и «Я». Поэтому она и остановилась на уровне «понимания» и реализовалась только через действие, а не дискурсию. Это было явно недостаточно для научного познания, изложения его результатов и потому вызвало резко отрицательную реакцию Гегеля. Реакцию тем более обоснованную, что сам Фихте эту исходную позицию интуиции стал трактовать в иррационалистическом духе, то есть искусственно выстроил между ней и понятием непробиваемую стену. Гегель же однозначно заявлял, что никакая интуитивная очевидность не может служить началом научного знания, поскольку «ни одна наука не создаётся через созерцание, а создаётся единственно через сферу мышления» [62, с. 32]. В отличие от интуитивистов, он понимал, что наука - это сфера особой, научной практики и без дискурсии и рефлексивного опосредства она просто невозможна.
Ф.В.И. Шеллинг подчёркивал бессознательный характер духовного начала (существующего до человека), которое, поднимаясь по ступеням природы, достигает в человеке сознательного созерцания самого себя. В акте интеллектуальной интуиции (созерцания) «мы становимся способными мыслить и сочетать воедино противоречивое» [250, с. 391]. Однако диалектические идеи, противопоставление разума и рассудка сочетались у Шеллинга с обращением в познавательном процессе к методу искусства и уходом в мифологию и откровение. Философия откровения Шеллинга ищет истину по ту сторону границ разума и делает акцент больше на «созерцании», чем на интеллектуальной интуиции. Ему казалось, что потерпело крушение рациональное мышление, а Гегель считал, что только рассудочное.