Лейбницевское отношение монад лейбницианцы называют «плюралистическим монизмом» (само словосочетание введено в обиход лейбницианцем А.А. Козловым). Название верное, если следовать обоим взаимоисключающим его положениям, однако у лейбницианцев это получается гораздо хуже (а вернее, вовсе не получается), чем у самого Лейбница, ибо они пытаются решить проблему механически - соединяя эти два положения либо в пользу монизма, либо в пользу плюрализма [88]. Так, А.А. Козлов, примыкая к Лотце, фактически лишает субстанцию свойств абсолюта, развивая идею о взаимодействии субстанций. Он совершенно превратно трактует мысль Лейбница о том, что «всё существующее в его целом есть вполне замкнутое мировое целое». Истинно существующее у Лейбница только монада.
Истинный же принцип плюралистического монизма позволяет разрешить логическое противоречие между несовместимостью монизма и плюрализма с одной стороны, а с другой - преодолеть невозможность приложения к плюралистическому миру монистической диалектической логики тождества противоположностей. В итоге, убеждаемся в том, что иерархия форм материи и даже синархия их - результат чувственного восприятия, результат осознанного перцептивного синтеза (апперцепции). Платон, говоря о подобии эмпирического мира миру идей (субстанции) употребил очень ёмкое слово «правдоподобное». В нём заключён глубокий смысл. Так, иерархия форм материи (в эмпиризме, метафизике, натурфилософии и т.п.) по идее должна строиться, ориентируясь на данные онтологии (плюралистический монизм, или радикальный антиредукционизм), тогда получится не абсурд, не хаос, который продемонстрировал ХХ век в концепции уровней, а правдоподобие. И чем строже следовать выводам плюралистического монизма, тем больше правдоподобие приближается к правде, истине. Хотя, конечно, это только приближение, ибо эмпиризм - всегда есть плюрализм, а истина как таковая присутствует только в диалектике.
Формальный анализ сопоставления форм материи (хоть он и образный и абстрактный) показывает, что у всех форм независимо от их иерархических отношений одна субстанция (метафизика и создала «образ» некой бескачественной материи, наделённой преходящими свойствами - формами). В плюралистическом монизме любая субстанция является единственной и абсолютной, но так как человеку (если исходить из того, что человек как таковой есть душа его) непосредственно дана только реальность его психики, то для него именно она оказывается единственной субстанцией, «миром в целом».
Формы, качества различных сил (субстанций), существуя в одном и том же месте, не являются препятствием друг для друга в силу того, что эти качества не имеют ничего общего и не взаимодействуют. Рассмотрим эмпирический пример. Сила гравитационная и сила магнитная не требуют различных пространств, а сосуществуют в одном пространстве, проникая одна сквозь другую, сосуществуют не «замечая» друг друга. Гегель говорил даже о пористости материи. Иерархия вещественно-телесных качеств (уровни материи) тоже сосуществует в одном и том же пространстве, но только редукционная методология эмпиризма и игнорирование формальной логики (элементарной последовательности мышления), алогизм в мышлении позволяют не замечать очевидного. Возьмём более конкретно: орган организма и составляющие его клетки или молекулы. И то и другое сосуществует в одном и том же эмпирическом пространстве и они не мешают друг другу. Причина? – они качественно различны, но эмпирик находит только алогичные объяснения. 1. Одно состоит из другого. Но если учитывать наличие различных качеств, то другого в этом случае не может быть, ибо материя одного плюс материя другого и мы получаем нарушение эмпирического закона сохранения материи. 2. Вышележащее в этой иерархии есть новое свойство нижележащего. Но если следовать такой логике, то придётся вернуться в понимании природы к редукционным воззрениям древнегреческих милетцев с их пониманием субстанции как вечной подложки преходящего вещественно-телесного мира. Но уже сами древние греки выявили алогичность такого подхода: вечное не может порождать преходящее (А ≠ В).
Несущественный компонент субстанций возникает как локальное изменение силы их полярностей: усиление («сгущение» до вещественно-телесного состояния) или ослабление («идеальность» сознания). Субстанции-силы разнокачественны, находятся в равновесии и «не замечают» друг друга, но их несущественные компоненты случайны и неустойчивы, хаотичны и неустойчивы. Вышележащие (более поздние) субстанции вообще возникают при определённых условиях, на определённых этапах круговорота нижележащих (более ранних). Условия для появления нового качества играют большую роль, поэтому динамичные изменения условий в несущественных компонентах субстанций делает эти компоненты чувствительными. Взаимодействие, как и отражение в этом случае отсутствует, а вот влияние имитирует процесс отражения и взаимодействитя. И ещё замечание: нельзя сравнивать сами субстанции по их пространственным параметрам (размерам) – это эмпирические характеристики несущественных компонентов этих субстанций.
Лейбниц представил «атомарную» модель отношения субстанций (то есть частный случай). Более распространённый случай – иерархия форм материи. Она представляет субстанции не только в неравных отношениях, но и в разных качествах. Несущественный компонент субстанции по сути есть проявление той же субстанции, поэтому в определённой мере он несёт на себе отпечаток её качества (физический, биологический, социальный и т.п.). Интуитивно Лейбниц понимает это и потому подчёркивает, что каждая субстанция отражает другие в своей внутренней имманентной ей специфике. Проецируя отношения монад на иерархию форм материи, поясним на примере: биологическое не взаимодействует с социальным (А ≠ В), но изменения в несущественной сфере биологической субстанции вызовут изменения в несущественной сфере социальной субстанции. Люди могут стать карликами, великанами или просто больными и резко снизить рождаемость – в итоге будет меняться техническое оснащение или способ распределения медикаментов, могут возникнуть новые социальные институты. В отличие от неизменной, неподатливой субстанции, её несущественный компонент чувствителен, изменчив. Он всегда есть некоторая видимость без сущности и оттого не особенно разборчиво воспринимающая влияния, идущие как от своей, так и от чужой субстанции.
§ 4. Отражение – рефлексия – ритмология
Рефлекс, рефлексия – многозначность толкования этих терминов побуждает обратиться к их этимологическому анализу. Они происходят от позднелатинского reflexio, что буквально означает обращение назад, отражение. В современной философской и психологической литературе термины рефлексия и отражение принято разделять как обозначающие различные явления. Но это не совсем верно отражает истинное положение вещей.
Отражение, как свойство эмпирического мира «привязывают» в настоящее время к различным уровням реальности: физическим, химическим, биологическим, внутриорганизменным, психическим и т.п. – оно связано с воздействием одного эмпирического тела на другое. Особое внимание привлекает выделение различных видов восприятия в живой природе: раздражимость, чувствительность (ощущение), нейрофизиологическое отражение, психическое отражение (в виде образов и представлений), понятийное отражение и, наконец, отражение как социально-детерминированное поведение. Однако так понимаемая идея отражения не смотря на столь дифференцированный подход к этому явлению слабо апеллирует к его динамическим характеристикам и зачастую довольствуется характеристиками однонаправленного акта.
В то же время в неживой и живой природе мы сплошь и рядом сталкиваемся с циклическим характером взаимодействия её элементов, а соответственно и с сопровождающим это взаимодействие отражением: от циклов метагалактики (теория большого взрыва) до циклической психологии. Рефлексией принято считать высшую форму психического отражения, но это циклы взаимодействия составляющих элементов сознания (мыслей, эмпирических идей), повторяющееся отражение, то есть по сути отражение отражения (у Локка и Лейбница – сознание сознания). Каждое повторное отражение уже изменённое отражение, гераклитовское «всё течёт» - закон эмпирического мира. Рефлексия, как суть циклического процесса отражения, не исключительное свойство, присущее только психике, но свойство любого из уровней реальности. Другое дело, что каждый уровень накладывает свою видовую специфику на рефлексию.
Рефлексия, особенно, если она захватывает значительные области сознания по своей сути есть интроспекция и как таковая относится к специфике психической формы отражения. В сознании отражаются внутренние процессы самого сознания, что говорит о взаимодействии (и взаимном отражении) его элементов. Есть соблазн представить эти элементы по аналогии с платоновскими идеями. Какая-то аналогия тут возможно и есть, но близкое подобие исключено, как исключено близкое подобие между субстанциальным и эмпирическим миром. При этом «нужда в знаках появляется в силу того, что рефлексия сама по себе не имеет содержания, она всегда лишь «получает» содержание извне, по принципу зеркала» [261, с. 43].
Принято считать, что в сознании отражается внешний эмпирический мир. Но мы уже выяснили в анализе лейбницевской модели, что отражения как такового (то есть взаимодействия) тут как раз и нет. Сознание воспроизводит влияние внешнего мира в своих имманентных процессах, в своём качестве, следовательно, и циклы (рефлексия) у сознания и у эмпирического мира различны, но иногда частично могут и совпадать.