Фуко отвергает понятия автономности сознания и выступает с критикой понятия «автор». Автор всего лишь излагает свои мысли, которые наверняка вложены в него условиями данной эпистемы, а уже читатель наводит на произведение свое направление и дальнейший мыслительный процесс, договаривая, а порой и конструируя, все более сложные и законченные творения. Позже вышедшая статья Барта так же провозгласила «смерть автора», сделав определенный вывод всем тезисам и высказываниям вышедших ранее, произведений других авторов.
Таким образам децентрированный субъект это термин со стороны общества, эпистемы. Деперсонализированный субъект говорит о себе «из нутрии» (интроспективный подход), децентрированный субъект – говорит о себе глазами общества.
Следуя далее нашей логике, мы приходим к еще одному понятию постмодернистской концепции. Рассматривая понятие субъект, мы обязательно включаем сюда дихотомию субъекта и объекта (вольно или невольно объект присутствует и является в случае с децентрированный субъектом – общество, с Деперсонализированным субъектом – сам субъект глазами другого). Но мы не можем идти дальше, не затронув еще одну категорию постмодернизма «дивид /индивид».
«Концепция теоретического децентрированного субъекта самым решительным образом сказалось и на пересмотре таких традиционных для западного мышления понятий, как индивид и индивидуальность. Само же понятие «индивидуума» было введено Цицероном, для обозначения целостности (от греч. «атом» – то что не поддается делению)» [20, с. 124].
Именно в целостности, западное общество видело прочный фундамент своего дальнейшего будущего.
Но, уже начиная с 20 века, многие мыслители начали задумываться о шаткости этого термина. Одним из первых об этом заговорил Фрейд, который расщепил в своей теории целостную личность на три начала: ид, его и суперэго. Далее теорией целостности личности занимался, Лакан и ввел Понтия трех психических инстанций: Воображаемого, Символического, Реального.
Безусловно, все эти теории вели к дальнейшему условному понятию целостности личности. Концепция структурализма предложила и продолжила новое и завершающее понятие личности, уже не о разделимом субъекте, а как о дивиде «т.е. принципиально разделенном фрагментарном, смятенном, лишенном целостности человека Новейшего Времени» [20, с. 125].
В настоящем сознании человек уже не воспринимается как нечто равнозначное себе и своему сознанию. Делая выводы, о том, что же есть субъект, мы видим, что он не имеет своей персоны, а лишь набор масок, «если суммировать наиболее часто встречающиеся сегодня характеристики субъекта, то он «фиктивен», «это лишь умственная конструкция», «маска», «роль», «жертва», «реликт прошлого», «порождение либерального гуманизма», «гость неприемлемой сегодня дихотомии субъекта и объекта», словом в худшем случае – идеологическая конструкция, в лучшем предмет ностальгии» [37, с. 65].
Деперсонализированный субъект, по утверждению Лакана, смотрит сам на себя, как в зеркало, и сам же себя оценивает.
Децентрированный субъект, это тот же субъект, но уже с позиций общества, которое в целом дает ему «социальную роль» или «назначение» (смысл) который он должен вести в данное общество.
Дивид/индивид предстает нам как субъекта единичного назначения, но уже множественного в себе числа.
2. Постмодернизм и перспектива человеческого «Я»
2.1 Онтология субъекта. Формы симулякра
Изначально, постмодернизм проектировался как комплекс философских, научно – теоретических и эмоционально – эстетических проявлений. Опирается постмодернизм на теорию, литературную практику постструктурализма, деконструктивизма и характеризуется как специфический способ мировосприятия субъекта. Условной первичной точкой зарождения этого художественно – теоретического течения, считают конец второй мировой войны, когда его идеи распространяются в виде рефлексии на определенный «исторический шок» в литературе, музыке, живописи, архитектуре. И начиная с 80-десятых годов постмодернизм был признан как общефилософский феномен западной культуры. Его основные теоретики (первоначально в направлении современной литературной критике) Ж. – Ф. Лиотар, И. Хасан, Ф. Джеймсон, Д.В. Фоккема, Дж. Батай [25, 43, 3].
«Проблема формирования постмодернизма и его функционирования в системе культуры, затрагивает сферу, глобальную по своему масштабу, поскольку касается вопросов, не столько мировоззрения, сколько мироощущения, то есть ту область, где на первый план выходит не рациональная, логически оформленная философская рефлексия, а глубоко эмоциональная, внутренне прочувствованная реакция современного человека на окружающий его мир» [20, с. 211].
Теоретики постмодернизма за основание своей концепции берут кризисный характер постмодернистского сознания, причину которого видят в ломке естественно – научных представлений конца 20 века, когда был подорван авторитет, как рационального обоснования ценностей культуры, так и позитивистского научного знания. Предшественниками нового сознания называют Шопенгауэра, Ницше, Хайдеггера, Фуко, Деррида. [44, 31, 42, 40, 16] Значительное место в обоснования концепции постмодернизма занимает Ж.Ф. Лиотар «Постмодернистский удел» [25, с. 56], где он обосновывает категории и основные задачи данного направления. С его точки зрения, наука занята поисками «нестабильностей», «недоверием к метаповествованиям». Вся история представлена различными локальными «рассказами», которые могут быть противоположены друг другу, но при этом быть истинными в философско-историческом плане. Само понятие истины становится не стабильным, ее критерием становится лишь мера убеждения и авторитета. Критикой этой абсолютной истины, взамен которой предлагается теория релятивизма, где нет четких бинарных оппозиций, и занимаются исследователи постмодернизма.
Субъект в постмодернизме предстает нам децентрированным, исходя из таких онтологических категорий как пространство и время и сознания. Он уже не может сказать о себе точно, что это «Я», а лишь «Я» в этих условиях или «Я» в определенном промежутке времени. То есть это онтологический слепок пространства и времени. В контексте социума, «Я» предстает как соотношение социальных ролей, норм, обычаев, традиций и других сопутствующих ему иерархизированных факторов. Человеческая индивидуальность является коллективным мифом общества и частного субъекта. Объект может только представить себя в проекции, как персону и индивидуальность.
Каким же образом данные тезисы обосновываются в работе, мы увидим из наших ниже следующих рассуждений. Итак, мы пришли к выводу, что субъект в эпистеме постмодернизма децентрирован и не является самотождественным. Рассуждение об онтологических категориях приведенных философов показывают нам диалектический процесс. Когда сознание не определяется через материю или дух, пространство и время не «завязаны» на категории «здесь и сейчас». Онтологические категории теперь не определяют субъект, а субъект определяет их, исходя из его построенных симулякров сознания.
Изначально термин симулякр взят у Лукреция, который попытался перевести словом simulacrum, Эпикуровский eicon (то есть отображение, форма, познанный образ).
В качестве критериев истины Эпикур указывал восприятие понятия и чувства, при этом под восприятием он понимает как чувственное восприятие, так и образы и фантазии. И те, и другие способствуют проникновению в нас образов вещей, но одни из них проникают в наши органы чувств, а другие – «в поры нашего тела, и тогда возникает фантастические представления вроде химеры и т.д.» [20, с 360].
Для Эпикура всегда истинно восприятие, ложь появляется в том случае, если мы прибавляем что-нибудь от себя в своем суждении к чувственному восприятию.
Позже понятие симулякра разбирает Д. Батай (который и ввел в современное понимание, данное значение термина), Пьер Клоссовский и Александр Кожев. Заключительное же толкование и богатейшую разработку термина принес Жан Бодрийяр. Его подход заключается в том, что он попытался объяснить симулякр, как результат процесса симуляции, трактуемой им как прождение «гиперреального при помощи «моделей реального», не имеющих собственных истоков и реальности». В свои рассуждения он вовлекает понятие знак, где говорит о «замене реального знаками реального». В результате мы не имеем истинных образов, а лишь симуляцию симулякров. Признавая симуляцию бессмысленной, Бодрийяр в то же время утверждает, что в этой бессмыслице есть и «очарованная» форма: «соблазн». Соблазн проходит три исторические фазы: ритуальную (церемония), эстетическую («совращение как стратегия соблазнителя») и политическую.
Чтобы стать законченным или, как предпочитает его называть Бодрийар, «чистым симулякром», образ проходит ряд последовательных стадий:
1. Он является отражением базовой реальности
2. Он маскирует и искажает базовую реальность
3. Он маскирует отсутствие базовой реальности
4. Он не имеет никакого отношения к какой-либо реальности
5. Он является своим собственным чистым симулякром
В результате возникает особый мир, мир моделей и симулякров никак не соотносимых с реальностью, но воспринимаемых гораздо реальнее, чем сама реальность, – этот мир, который основывается лишь только на самом себе, Бодрийар и называют гиперреальностью [5, с. 214].Таким образом, мы видим, что субъект в окружающем мире, а после и в своем собственном мировоззрении окружен знаками знаков, он и сам является для кого-то просто знаком симуляции. И именно, в осознании собственного «Я», субъект «расщепляет» себя на категории времени и пространства, которые якобы должны укладываться в сознание, но не совершает этого.
Человеческое «Я» становится частью кого-то, культурным кодом времени, опровержением фикции эпистемы.
В итоге, симулякр это псевдовещь (или псевдосубъект) замещающиеся «агонизирующая реальность» постреальностью, посредством симуляции, выдающая отсутствие за присутствии, стирающее различие между реальным и воображаемым. (Маньковская эстетика постмодернизма санкт – Петербург 2000 стр. 60)