Кроме полной репрезентации в «Гептамероне» КПО и кодов, подробно рассмотренных нами, в новеллах этого сборника также четко прослеживается базисная мировоззренческая формула. Новелла из примеров М. Бахтина самим им расценивается как повествование о победе сил жизни над силами смерти, когда легионер, который охранял распятого разбойника, под пищу и питье утешает вдовицу прямо на могиле ее мужа. Этот сюжет рассказывает, пишет он, о непрерывной цепи побед жизни над смертью. Тоже самая универсально-культурная структура лежит в основе новеллы Дж. Боккаччо, которую разбирала О. Фрейденберг.
В научно-фантастических произведениях мотив нарастающей угрозы жизни с последующей победой над смертельной опасностью выражен специфическим образом. Зачастую это – описание нашествия на Землю вражеских цивилизаций, посягательство их на красивых земных женщин, охота инопланетян, возвратившихся в наши дни из будущего, за детьми, которые в будущем станут их врагами, пожирание людей изнутри через проникновение в их тело безобразных внеземных форм жизни, разрушение генотипа людей или манипуляции с ним и т. д. Нетрудно увидеть, что трафаретные схемы научно-фантастических произведений вращаются вокруг базовой формулы мироотношения, раскрывая ее в образах необычных источников смертельной опасности для человека с следующей победой жизнеутверждающих положительных героев.
Если обратиться к роману, то его универсально-культурную субструктуру, целиком вписывающуюся в триаду «жизнь – смерть –возрождение», крайне удачно и лаконично очертил Ю.М. Лотман. Этот автор прямо обращается к рассмотрению этой триады в том ее виде, в котором она реализовалась в русском романе. Раскольников, Митя Карамазов, другие герои Ф. Достоевского воссоздают гоголевскую схему из "Мертвых душ", где Чичиков едет в Сибирь (ад, смерть). Пройдя ад Сибири, эти герои «воскресают». Уже данное короткое определение специфики романа как разновидности культурного дискурса показывает, что в его основе лежит все та же «вечная» универсально-культурная схема, наполненная конкретным историческим содержанием, обусловленного особенностями культурно-мировоззренческих представлений эпохи. Эту же схему в наших роботах было реконструировано на примерах произведений Т. Шевченко „Княжна”, Л. Украинки «Лесная песня», в стихах А. Пушкина и А. Ахматовой, а также в сюжетах трагедии «Гамлет» и вертепных кукольных спектаклей, в операх Дж. Верди „Аида” и Н. Лысенко „Наталка-Полтавка”, фильме А. Довженко „Земля” и т. д.
Итак, полученные результаты позволили поднять уровень универсальности нашей гипотезы, поскольку выяснилось, что структура не только сказки, но и широкого круга иных текстов имеет в своей основе систему универсально-культурных значений, организованную в базисную формулу «жизнь – смерть – бессмертие». Вместе с тем проведенный анализ позволил утверждать, что данная гипотеза нашла свое подтверждение еще и потому, что был эксплицирован воспроизводимый эффект, когда, в принципе, в любой культурный текст поддался процедуре выявления в нем КПО-структуры.
Раздел шестой «Контуры новой парадигмы анализа происхождения инвариантной структуры текстов культуры: универсально-культурная версия” начинается с изложения историко-генеративной концепции О. Фрейденберг про “метафоры” первобытного сознания, которая расценена нами как прорыв парадигмы “действительность – текст”, далее дан ее критический анализ и универсально-культурная интерпретация. Путем герменевтической деконструкции идей О.М. Фрейденберг как концепции актуализации в творческом процессе мировоззренческих инвариантных смыслов текстов культуры структурогенерующим продуктивным сознанием установлено, что предложенные ею «метафоры» являются или категориями предельных оснований (например, группа метафор «Смерти»), или мировоззренческими кодами (группа метафор «Еда»).
Осуществленное далее развитие эвристических потенций критически пересмотренной концепции О. Фрейденбергокончательно закрепляет полученные в предыдущих разделах результаты путем доказательной экспликации того, что вследствие проекции человеческих КПО-смыслов, имеющихся в составе автономного сознания, на объективную реальность, происходит универсально-культурная семиотизация всей действительности и ее отдельных ее фрагментов и вещей. Но поскольку как сама эта семиотизация, так и вещи и фрагменты действительности являются подвижным предметным составом содержания мировоззренческого сознания, то затем нами было осуществлено восстановление инвариантного культурно-мировоззренческого содержания в стадиальной эволюции предметно-образных носителей универсально-культурных смыслов (тотема-царя-раба-клоуна).
Ознакомления с концептуальной частью работы О. Фрейденберг показало, что под видом “метафор” она представила полный набор категорий предельных оснований и мировоззренческих кодов, включительно с их формульным объединением. Вместе с этим нельзя не признать, что классификация «метафор», проведенная нею, крайне непоследовательна и некорректна, в особенности с учетом их универсально-культурной подосновы. Так, скажем, мортальная КПО, репрезентированная в «метафоре» «Смерть», служит не только рубрикатором для ряда других метафор. Эта категория самая подвергается классификации, будучи занесенной в другие рубрики, в частности, в группу «метафор» «Еда». Второй упрек ей состоит в том, что, заявляя, что предметом анализа должны быть первоначальные образования дологичного и домировоззренческого сознания, О. Фрейденберг осуществляет их реконструкцию даже не на основе сравнения гипотетической архаической структуры как источника происхождения трансформированной вторичной, производной формы с самой этой формой, а через анализ двух вторичных, более поздний формообразований сознания (в частности, разных мифов).
Вместе с тем несомненной заслугой О.М. Фрейденберг является то, что она попробовала отыскать источник структурных инвариантов текстов в архаических образованиях сознания, хотя и не отвергла идею их заимствования и „путешествий ”. Исходная «действительность», структура которой обычно рассматривается как источник структуризации «производного» от нее текста культуры, есть лишь полем манифестации, но отнюдь не центром зарождения этой структуры. Инвариантная универсально-культурная структура текста культуры кроется в глубинах человеческой субъективности, на что, смело пренебрегая довольно серьезным на те времена возможными обвинениями в идеализме, прозорливо указала в своих работах О. Фрейденберг.
Однако данная структурообразующая субъективность не принадлежит одному лишь “первобытному” сознанию, как считала эта исследовательница. Инвариант культурного сознания такой же мерой, как и во времена архаики, живет и действует в наше время и будет действовать в будущем. Через это неверно считать это первобытное сознание и его «метафоры» тем источником, из которого потом возникли стереотипные “шаблоны” следующих культурных форм.
То, что О.М. Фрейденберг считает «метафорами первобытного сознания» есть тем, что актуально всегда, в любуюэпоху, и именно вследствие этого мы можем проследить типологические совпадения и параллели в разных культурных текстах не только на основании выявления идентичности эпифеноменальных или фрагментарных их составных, которые, кстати, часто возникают как что-то действительно призабытое и народно-этимологизированное. Учитывая беспрерывное действие этернальных экзистенциальных факторов, определяющих стереотипность основных параметров человеческого мировосприятия, эти совпадения обусловлены тем, что люди всех времен и народов ставят вечные вопросы в философии и задают бессмертные темы в литературе.
Но тут скорее следует говорить не о заимствовании, а об актуализации экзистенциальных смыслов в текстах культуры на уровне их глубинной структуры. Для каждого человека, пришедшего в этот мир, всегда актуальными и немаловажными будут вопросы собственной жизни и смерти. Обусловленная родовым единством человека тождественность смысло-жизненных поисков людей диктует наличие данной тождественности и в этих предложенных в разных культурах ответах, которые в итоге сводятся к универсально-культурному инварианту настойчивого утверждения жизни, страстного желания одолеть смерть и достичь если не вечного, то долголетней жизни.
Для подкрепления наших выводов в следующих подразделах роботы рассмотрены теории и концепции, подтверждающие гипотезу автогенерирования универсально-культурной структуры текстов культуры. Среди них – идеи К. Юнга и С. Грофа про подсознательные факторы генерирования и синтеза глубинных инвариантных смысловых структур текстов культуры, фиксация факта спонтанного автогенерирования идентичных КПО-структур в историко-политической мысли, сказках и детской психологии Х. Олкером, экспликация автогенерованого воспроизведения универсально-культурных смыслов в работе продуктивной способности воображения через эксперименты с детским творчеством Дж. Родари и писательскую интроспекцию Н. Носова.
К. Юнг и С. Гроф в определенном смысле проникались поиском универсалий культуры, поскольку они, опираясь на понятие подсознательного, ставили себе за цель проследить, каким образом эти прирожденные человеку элементы подсознания детерминируют содержание и структуру мифологических преданий, образов, снов и культурных текстов вообще.
У К. Юнга этими факторами выступали архетипы, в С. Грофа – так называемые базисные перинатальные матрицы (БПМ). И архетипы, и БПМ, рассмотренные под нашим углом зрения, довільно легкораскрыли своеуниверсально-культурное содержание. И это касается не только таких очевидным образом КПО-выраженных архетипов, как «кровь» или «убийца отца» (агрессивный код), но и архетипов «анимы» и «анимуса» (эротический код), «тени» (латентные негативные черты личности, имеющие в итоге в своей основе мортальность), «самости» (сердцевина личностного самосознания как проявление полноты жизненных сил, витальности) и т.п.