... Чистый разум должен передать свою власть жизненному разуму. (стр.29)
... Речь идет о новой направленности культуры. Речь идет об освящении жизни, являвшейся до сих пор лишь ничтожным фактором, как бы космической случайностью, о возведении ее в принцип и в право. Восстановление жизни в ее правах вряд ли покажется удивительным, но ранее жизнь возводила в принцип самые различные сущие и никогда не пыталась сама сделаться принципом. Она жила для религии, для науки, для морали, для экономики; вплоть до того, что прислуживала фантазии искусства или наслаждения. Единственное, что она не пробовала делать, - сознательно жить ради жизни. По счастью, это происходило в большей или меньшей мере всегда, но не осознанно. Стоило человеку осознать это, как он испытывал стыд, чувствовал странные угрызения совести.
Этот феномен человеческой истории слишком удивителен, чтобы не поразмышлять о нем.
Причина возведения какого-либо сущего в достоинство принципа состоит в том, что мы обнаруживаем в нем высшую ценность. Поскольку оно нам кажется более ценным, чем другие вещи, мы предпочитаем его и подчиняем ему все остальные. Помимо реальных элементов, объект обладает и рядом ирреальных - составляющих его ценность. Холст, линии, цвета, формы представляют собой реальные ингредиенты картины; красота, гармония, изящество, простота являются ее ценностями. Вещь - это не ценность, она имеет ценность, является ценной. И эти пребывающие в вещах ценности суть ирреальные качества. Видны линии картины, а не ее красота; прекрасное "чувствуется", оценивается. По отношению к ценностям оценка то же, что видение по отношению к цветам, слух - к звукам.
Каждый объект, таким образом, ведет как бы двойное существование. С одной стороны, это структура реальных качеств, доступных нашему восприятию; с другой - это структура ценностей, которые предстают лишь перед нашей способностью оценивать... (стр.30)
... Новое время было крестовым походом против христианства. Наука, разум постепенно ломали это занебесное царство, воздвигнутое христианством на границе с загробным миром. К середине XVIII в. божественная потусторонность испаряется. Людям осталась лишь эта жизнь. Казалось, пришел час жизненных ценностей. Но этого не произошло. Мышление двух последних веков, будучи антихристианским, заняло по отношению к жизни весьма сходную с христианством позицию. Каковы главные ценности "современного человека"? Наука, мораль, искусство, справедливость - то, что называется культурой. Разве это не виды жизнедеятельности? Безусловно, и в этом смысле можно было бы подумать, что настал момент открытия имманентных жизни ценностей. Но небольшой анализ показывает неточность такой интерпретации.
Наука - это ум, ищущий истину ради самой истины. Это не биологическая функция интеллекта, который, подобно всем остальным жизненным потенциям, подчинен целостности живого организма и получает от него свои правила и свой образ. Точно так же чувство справедливости и побуждаемые им действия рождаются в индивиде. Но они не вращаются вокруг него как вокруг своего центра, но заключаются в сверхжизненной ценности справедливого. Формула pereat mundus fiat justitia (Пусть погибнет мир, но да свершится правосудие - лат) с неистовым радикализмом выражает презрение к жизни и современный апофеоз культурных норм... (стр34)
... Жизни, чтобы иметь ценность и смысл, не требуется какого-либо определенного содержания, ей не нужны ни аскетизм, ни культура. Она самоценна не менее справедливости, красоты или блаженства. Гете первым ясно осознал это, когда, подводя итоги собственной жизни, сказал: "Чем больше я думаю об этом, тем отчетливее мне представляется, что жизнь существует просто для того, чтобы ее прожить." Эта самодостаточность жизненного в мире оценок освобождает его от рабства, в котором его ошибочно держали, полагая, будто жизнь ценна только на службе у чего-либо иного. "... (стр.38)
Открытие имманентных жизни ценностей, совершенное Гете и Ницше (несмотря на чрезмерно зоологический язык последнего) было гениальным предвидением будущего, событием огромного значения - открытием этих ценностей мироощущением целой эпохи.
Провиденная, возвещенная гениальными авгурами эпоха наступила - это наша эпоха... (стр.40)
... Ценности культуры не умерли, но изменился их категориальный статус. В любой перспективе при введении нового термина изменяется иерархия всех остальных.
В спонтанной системе оценок, которую несет с собою новый человек, которой он сам является, возникла новая ценность - жизненная - и одним своим присутствием она подавляет все остальные. Предшествующая эпоха предавалась исключительной и односторонней ценности культуры, забыв о жизни.
Стоит ощутить жизнь как независимую ценность, каким бы ни было ее содержание, то даже при сохранении ценности науки, искусства и политики в целостной перспективе нашего сердца их сравнительная ценность уменьшится. (стр.44)
... Припомним начало нашего исследования. Традиция нового времени предлагает два противоположных способа решения антиномии жизни и культуры. Один из них, рационализм, отрицает всякое значение жизни ради спасения культуры. Другой способ, релятивизм, осуществляет противоположную операцию: объективная ценность культуры устраняется, чтобы дать место жизни. Оба этих решения, считавшиеся предшествующими поколениями достаточными, не находят отклика в нашем жизненном чувстве. Они живут за счет взаимной слепоты. Так как наше время не терпит блужданий в тумане и ему ясен смысл обеих тяжущихся сторон, то оно не приемлет ни утверждений о том, что истина, справедливость и красота не существуют, ни забвения того, что для существования они нуждаются в жизненной опоре.
Поясним это на конкретном примере лучше всего определимой части культуры - познании.
Познание есть приобретение истин, в которых нам явлен трансцендентный (транссубъективный) универсум реальности. Истины вечны, единственны и неизменны. Но как они проникают внутрь субъекта? Ответ у рационализма вполне определенный: познание возможно лишь в том случае, если реальность способна входить в него без малейшей деформации. Поэтому субъект должен быть как бы прозрачной средой, лишенной своеобразия, собственной окраски. Вчера он был таким же, как сегодня, каким будет завтра - сверхжизненным и внеисторичным. Жизнь представляет собой своеобразие, перемену, развитие, одним словом, - историю.
Ответ релятивизма не менее ограничен. Познание невозможно, нет трансцендентной реальности, ибо каждый субъект является некоим особым образом сформированным пространством. Входя в него, реальность неизбежно деформируется, и эту индивидуальную деформацию он всякий раз принимает за искомую реальность.
Было бы интересно проследить, как без всякой предварительной договоренности психология, биология и теория познания самого последнего времени, проверив фактическое основание двух этих позиций, вынуждены были внести поправки, ведущие к новой постановке вопроса.
Субъект не является прозрачной средой, ни самотождественным и неизменно "чистым Я", ни деформирующим реальность при ее восприятии. факты предлагают третью позицию, примерный синтез двух других. Опустим сеть в поток: она пропустит одни предметы и задержит другие. Можно сказать, что она проводит отбор, но не деформирует предметы. Такова и функция субъекта, живого существа перед лицом окружающей его космической реальности. Субъект не настолько проницаем, чтобы пропускать сквозь себя реальность, как это происходило бы с воображаемым разумным существом, созданным дефинициями рационалистов. Но он и не измышляет иллюзорной реальности. Его функция - селекция. из бесконечности элементов, составляющих реальность, индивид, этот аппарат восприятия, пропускает определенное их число - чья форма и содержание совпадают с клетками его чувствительной сети. Все остальное - феномены, факты, истины - остаются вовне, игнорируются, не воспринимаются. (стр.45)
... С истинами происходит то же, что и с цветами и звуками. Психическая структура каждого индивида есть воспринимающий орган, наделенный некой формой, позволяющий понимать одни истины и осужденной на неумолимую слепоту к другим. Точно так же каждый народ и всякая эпоха обладают своим типом души, т.е. сетью с определенными по размеру и конфигурации ячейками, которые задают близость одним истинам и неискоренимую неспособность к достижению других. Это означает, что все эпохи и все народы довольствовались соответствующими частными истинами, и нет смысла противопоставлять себя другим народам и эпохам, словно им одним выпало владение всею полнотою истины. У всех свое место в ряду истории, никому не дано его покинуть, поскольку это было бы равнозначно превращению в нечто абстрактное, полному отказу от существования.
Два человека смотрят на один и тот же пейзаж с различных точек зрения. Они видят, однако, не одно и тоже. Разница в местоположении приводит к тому, что пейзаж организуется различным образом перед взором каждого из них. То, что для одного стоит на первом плане и предстает во всех своих деталях, для другого находится на заднем плане, затемнено, смутно. Кроме того, одни вещи частично или целиком заслоняют друг друга. Каждому даны части пейзажа, которые не доходят до другого. Есть ли смысл одному из них, объявлять пейзаж другого ложным. Конечно, нет - один пейзаж столь же реален, как и другой. Но не менее бессмысленным был бы вывод об иллюзорности обоих пейзажей на том основании, что они не совпадают. (стр.46)