75
урока; 1) исторический урок, то есть эпическое повествование, имеющее дело с реальными фактами и людьми и служащее своего рода «материальным обоснованием» подразумеваемого символического научения; 2) психологический урок, отображающий борьбу между духом и материей в человеческом плане; 3) урок, касающийся жизни на нашей планете; 4) урок по поводу устройства материи космического порядка» (29, с.58). Эта классификация обращает миф в «поливалентное» строение, однако, в силу исторической традиции символ обладает тенденцией располагаться на каком-либо определенном уровне. Следует отметить, что есть и такие символы, которые существуют, дабы примирять различные уровни реальности, в частности, психический уровень с пространственным. Наилучшим примером этого является мандала, а также перекресток и прочие символы, связующие собой три мира. Например, ступени символизируют связь между сознанием и бессознательным точно также, как они представляют связь между горним, земным и нижним мирами. Идея порядка очень существенна в символизме и выражается, как мы говорили, в упорядочивании пространства геометрическими формами и числами, а также расстановке живых существ в качестве символов в положения, определяемые законом соответствий.
Другой существенной идеей символистской доктрины является представление о цикле - либо в виде серии возможностей, (эта идея выражена, в частности, в виде седлицы и всех ассоциируемых с ней или производных от нее символических форм), либо в виде процесса, закрывающего некоторые из возможностей, когда цикл оказывается завершен. Зодиакальная символика служит отличной иллюстрацией этой космической структуры. Связь судьбы с циклическим процессом подразумевается в фигурах легендарной колоды Таро: богатством символического знания, содержащегося во всех и каждой из входящих в нее карт, не стоит пренебрегать, даже если их реальное значение спорно. Ибо
76
иллюстрации Таро дают отчетливые примеры знаков, путей, ведущих к бесконечности, которые человек может открыть в ходе своего существования, и опасностей, могущих ему встретиться. Великие темы смерти и возрождения, связанные соответственно с циклами инволюции (прогрессирующей материализации), эволюции (одухотворения) и революции (возвращения в исходную точку с целью начать заново), явились основой многих мифов и легенд. Борьба за овладение истиной и духовным центром выступает здесь в форме битв и испытаний силы, тогда как инстинкты, сковывающие человека и принижающие его, выступают в качестве монстров. Наиболее типичные символы духа и интуиции - солнце и солнечное небо; символы воображения и темной стороны бессознательного - луна и ночь. Море символизирует бессознательное, из которого все возникает и в котором все исчезает. Все культурные и природные объекты могут обогащаться символической функцией, подчеркивающей их сущностные качества таким образом, что они начинают поддаваться духовной интерпретации. Так, например, происходит с горами, скалами, прочими топографическими рельефами: с деревьями, овощами, плодами и цветами, членами тела и т.д. Этот набор объектов укорачивается, когда объекты обретают определенные символические потенциалы, когда они выстраиваются в единую линию значения. Например, в рамках символики уровней и соотношения между небом и землей гора, дерево, храм и ступени часто могут быть приравнены между собой. В некоторых случаях подобные соотношения представляются создаваемыми каким-либо основным символом. «Интуитивное осознание луны в качестве источника ритма, а также источника энергии, жизни и возрождения (материальных вещей) выстроило подлинную сеть соответствий между всеми космическими планами, создавая симметрии, аналогии и обмен между бесконечно разнообразными феноменами» (29, с.52). Например, имеют такой ряд лупа, дождь, плодородие, женщина, змея, смерть, периодическое возрождение, однако временами имеется лишь часть этого
77
ряда: змея, женщина, плодородие; змея, дождь, плодородие или женщина,
змея, эротизм и т.д. Целые мифологии были выстроены вокруг таких уменьшенных вторичных групп. Такова система символического агента.
Символический объект выступает в роли качества или высшей формы, а также сущности, оправдывающей и объясняющей существование символизирующего агента. Даже самый прямолинейный символический анализ, построенный на преследовании «модуса существования», способен приоткрыть данный просвет, высветляющий его значение посредством ассоциаций идей. «Такую ассоциацию не должно рассматривать как постороннюю идею, возникающую в сознании исследователя вне самого
символа, скорее ее нужно считать откровением внутренней связи - «общего ритма» - связующей две реальности к обоюдной их выгоде» (29, с.65). Таким образом, символическая система строится па следующих принципах; 1) ничто не бывает лишенным значения или нейтральным: все значимо; 2) ничто не независимо, все каким-либо способом связано с чем-либо еще; 3)
количественное становится качественным в определенных сущностных
чертах, которые фактически конструируют значение количества; 4) все
входит в некие ряды; 5) ряды соотносятся друг с другом. Факторы,
ответственные за упорядоченность в виде рядов, таковы: наличие
ограничений; соединение прерывности и континуальности; надлежащий
порядок; градация; счет; внутренний динамизм составляющих элементом;
поляризация; симметричное и ассимметрическое равновесие; и к тому же
понятие целого. Решающую роль в построении символической системы
играет субъект. Интерпретации лишь показывают отправную точку
интерпретатора, но не условия причинности или приоритета внутри самой
системы. «Вы историк-рационалист? Тогда вы найдете в мифе рассказ об известных династиях. Вы лингвист? Слова скажут вам все, и все легенды
формируются , вокруг каких-нибудь высказываний. Еще одно искаженное
слово - вот и еще одно божество. Олимп - это грамматика, регулирующая
78
функции богов. Вы социолог? Тогда в мифе вы найдете средство, с помощью которого в первобытном обществе лидер превращается в бога. Единственной всеохватывающей интерпретацией, которая представлялась бы согласующейся с первоначальным значением мифов и символов, является та, которая возвращает это значение прямо к его метафизическому источнику и диалектике творения» (29, с,30). Определенный феномен приспосабливается к структуре и системе не только мышления какого-либо периода в истории, но и всего культурного и научного гнозиса. Поэтому при определении этого феномена в его историческом развитии современные исследователи закономерно искажают его первичный смысл. «Искажение такого порядка неизбежно, ибо символ чаще всего трактуется как идейно-образная структура, содержащая в себе указание на отличные от нее предметы, являясь для них обобщением и неразвернутым знаком, в котором в скрытой форме заключены все возможные проявления вещи <...>, что предполагает исследовательский произвол в трактовке этих проявлений. Эта дефиниция к тому же отождествляет такие понятия, как образ, знак, всеобщее, лишая образ самостоятельности, специфики, обрекая его на исполнение функций того, что он обозначает. Одновременно она лишает и слово его речевых особенностей, затрагивающих глубинные стихийные свойства человеческой души» (47, с.75).
Еще в дофилософский период строились предположения о происхождении богов, которые основываются на интерпретациях. Существует три основных подхода к этим интерпретациям: «а) мифы представляют собой более-менее модифицированные рассказы об исторических фактах, о людях, возведенных в ранг богов, как это произошло в исторические времена с Александром Великим; б) мифы выражают конфликты, присущие миру природы, по каковой причине боги должны быть
79
сверхъестественными космическими символами; в) мифы есть баснословное выражение философских или моральных идей» (29, с.33).
Символ способен совмещать все выше обозначенные пункты одновременно. Они являются историческими реалиями; что касается моральных реалий, то они непосредственно переформулируют в своем контексте основные идеи в трех конкретных планах: история, физический и психический мир. Недостатки многих теорий интерпретаций символов сводятся к недостаточной проясненное™ уровня значения, учет которого мог бы привести к реконструкции их внутренней структуры. Также и реализм усматривает в символе лишь версию какого-либо события, набор элементов, но никак не основание его существования. Сказать, что образ летучей мыши породил идеи гиппо-грифа, химеры и дракона, означает дать лишь минимальное представление об экспрессивной и символической значимости
подобных элементов; «только анализ их контекста, целей и их поведения
способен приблизить нас к мифу, содержащемуся в символах с его
существенной способностью к динамическому видоизменению» (там же,
с.58). Следовательно, символ представляет собой внутреннюю связь между
всем, что является аналоговым и ассоциируемым, а не просто динамическим
потенциалом объекта в отдельности. Таким образом, значимость в
исследовании приобретает не столько сам объект, сколько целевая
направленность субъекта. Рационализация образа, переход от конкретного
чувственного образа к понятию является основанием семиозиса. В
абстрактной схеме-символе замена одного образа другим может произойти
только в случае их схожести. Следовательно, чем шире информационное поле
субъекта, тем больше может быть ассоциируемого. Символизм, или результат
семиозиса, обусловлен процессом накопления информации, знания об
объекте. Направленность субъекта на расширение чувственного или
рационального знания является одним из условий символизации.