Диснейленд является превосходной моделью различных порядков симуляции. «Диснейленд существует как желание, утверждение того, что он является «реальной» страной, «реальной» Америкой. Диснейленд представляется как воображаемый для того, чтобы мы поверили, что все остальное – реально, в то время как весь Лос-Анджелес и окружающая его американская территория являются не реальными, а, скорее, гиперреальными или симулятивными» (Бодрияр). Речь в данном случае идет не о ложной репрезентации реальности, а о принятии того факта, что реальность как таковая изначально включает в собственную структуру симуляцию, репрезентацию, фикцию и тем самым, спасает сама себя[6].
И точно также Уотергейт скрывает факт гиперреализации окружающей его страны. Несколько иную версию симулякр представили Ж.Делез и Ж.Деррида. Делезовский симулякр – это постоянное движение сил, порождающих беспрерывное изменение мира, становление и различия. В то время как подобие строится на сходстве копии и оригинала или идеи вещи, симулякр строится на несоответствии, на различии. Идея управляет сходством копии и оригинала. Достаточно четкая связь истины и бытия. Симуляция же предполагает совсем другую онтологию, другую идею, другую истину. «Симулякр не есть деградировавшая копия, он содержит в себе позитивный заряд, который отрицает и оригинал, и копию, и образец, и репродукцию. Из как минимум двух дивергентных серий, интериоризированных в симулякре, ни одна не может считаться оригиналом, ни одна не может считаться копией»1. (Делез). Симулякр не закладывает никакого нового основания: он опрокидывает всякое основание. Делез замечает, что симулякр включает в себя угол зрения наблюдателя, то есть сам наблюдатель является составной частью симулякра и именно в точке наблюдения возможны всякого рода деформации и искажения. В симулякре наличествует безумное становление, вечно иное становление, глубинное субверсивное становление, умеющее ускользнуть от равного, от предела, от «того же самого» или от «подлобного»; всегда и больше и меньше одновременно, но никогда не столько же. Свой тезис относительно симулякра Делез подтвреждает идеей «вечного возвращения» Ницше: «…Возвращается не бытие, но своре, напротив, возвращение и составляет бытие в той мере, в какой оно утверждает становление и преходящесть. Дело не в том, что возвращается одна и та же вещь, а в том, что возвращается само утверждается прохождение различности и многообразия. Иными словами, идентичность в вечном возвращении обозначает не природу того, что возвращается, но, наоборот, факт возвращающегося различия» (Делез)[7].
В работе «О Грамматологии» Деррида говорит о том, что реальность обретает свой онтологический статус благодаря возможности структурно необходимого повторения, удвоения. То есть первоначальное удвоение инициирует и в то же время смещает метафизическую оппозицию оригинала и копии, и копии копии в соврешенно другую область. Удвоение не производно от бытия. Более того, фантазимы, образы и симуляциипроизводятся именно в удвоении. Последнее избегает бинарной логики. Как дислоцированное тождество, то есть тождество, которое всегда относится к другому, симулякр не подчиняется логике оппозиции и противоречия. Негация в данном случае не покрывает игру симулякра наоборот, ее статус заключается в том, чтобы удвоить игру негатива и вписать в собственную структуру как одну из возможностей. Функция такого первоначального повторения заключается в установлении одновременно возможности и невозможности присутствия. «Присутствие, чтобы быть присутствием и самоприсутствием, оказывается всегда уже начавшим представлять себя, всегда уже початым» (Деррида). Присутствие начинается с повторения самого себя. Оно начинается в своем собственном комментарии и сопровождается своим собственным представлением. Складка, внутреннее сдваивание крадет простое присутствие в неодолимом движении повторения. Вписывание в собственную структуру «один раз» как возможность собственного повторения является непременным условием присутствия. «Один раз» означает загадку того, что не имеет места, не имеет никакого смысла, никакой читаемости. «Один раз» означает, что присутствие в истине, в присутствии своего тождества и в тождестве своего присутствия повторяется, удваивается как только оно начинает представлять себя. Оно является в своей сущности как «возможность своей собственной не-истины, псевоистины, представленной в иконах, фантомах или симулякрах» (Деррида).
Как сказал Ж.Ф. Лиотар, «нам надлежит не поставлять реальность, но изобретать намеки на то мыслимое, которое не может быть представлено. И решение этой задачи не дает повода ожидать ни малейшего примирения между различными «языковыми играми», создающими симулякры, симулякры симулякров и т.д.
ГЛАВА 2. ПОНЯТИЕ СИМУЛЯКРА В НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Развернутую концепцию симулякров дает Ж. Бодрийар в работе «Симулякры и симуляции». Французский философ и социолог обратил внимание на свойственное современному обществу явление симуляции: порождение абстракций, не имеющих связи с реальностью, замену реальности знаками реальности. Симуляция становится настолько всеобъемлющей, что исчезает различие между производимыми ей симптомами и реальной действительностью. Происходит манипуляция, которая вытесняет реальность, не дает ей возможности воспроизвестись. Ее место занимает гиперреальность, создаваемая симулякрами.
Симулякры, по его мнению, возникают лишь на определенном этапе развития культуры. Так, например, нет их в кастовом обществе, поскольку знаки защищены в нем системой запретов, обеспечивающей их полную ясность и наделяющей каждый недвусмысленным статусом. В эпоху Ренессанса наступает царство освобожденного знака и в этой связи общество, как утверждает Бодрийар, неизбежно вступает в эпоху подделки.
Он различает три уровня симулякров: - Подделка составляет господствующий тип «классической» эпохи, от Возрождения до промышленной революции; - Производство составляет господствующий тип промышленной эпохи; - Симуляция составляет господствующий тип нынешней фазы, регулируемой кодом.
Симулякр первого порядка действует на основе естественного закона ценности, симулякр второго порядка – на основе рыночного закона стоимости, симулякр третьего порядка – на основе структурного закона ценности[8].
В качестве иллюстрации подделки или фальшивки первого уровня Бодрийар указывает на невероятные достижения штукатурки (гипса) в искусстве барокко: в соборах и дворцах штукатурка объемлет все формы, имитируя любые материалы — бархатные занавески, деревянные карнизы, бесстрастных ангелов и чувственные изгибы тел; все это знаменует собой триумф демократии искусственных знаков.
Знаки первого уровня — сложные, полные иллюзий, с двойниками, зеркалами, театром, играми масок — с приходом машин превращаются в знаки грубые, скучные, однообразные, функциональные и эффективные. В этом видит Бодрийар отличие симулякров первого уровня от второго, называя этот процесс «радикальной мутацией». Симулякры второго уровня образуются в техническую эпоху воспроизводства, которой присуща серийность.
Бодрийар отмечает, что впервые сделал важные выводы из принципа воспроизводства В. Беньямин в статье «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости». Беньямин был первым, кто увидел в технологии производства средство, форму и принцип совершенно нового поколения смыслов.
Беньямин, а за ним Х.М. Маклюэн, считает Бодрийар, видели, что истинный смысл заключается в самом акте воспроизводимости. Охваченная лихорадкой бесконечной воспроизводимости, система приводит к образованию третьего уровня симулякров, где создаются модели, от которых происходят все формы. Только верность модели имеет значение, так как ничто больше не развивается в соответствии со своей целью. Моделирование более фундаментально, чем серийное воспроизводство, здесь взаимозаменяемость знаков более принципиальна. Сигналы кода как программные матрицы захоронены глубоко, кажется, на бесконечном расстоянии от «биологического» тела, они как «черные ящики», где в зародыше содержатся любая команда и любой ответ.
Пространство больше не линейное или измеряемое, но клеточное: оно бесконечно воспроизводит одни и те же сигналы. Циклы смыслов становятся намного короче в циклическом процессе «вопрос/ответ», сводящемся к байту. Такой цикл попросту описывает периодическое использование одних и тех же моделей. Великие симулякры, созданные человеком, не принадлежат миру естественных знаков, а пребывают в мире рассчитанных сил: кибернетический контроль, модулируемые отклонения, обратная связь байтов информации и пр.
Каждый следующий уровень симулякров включал в себя предыдущий. Как в свое время уровень подделки был захвачен и поглощен серийным воспроизводством, так же и весь уровень производства проваливается теперь в операционную симуляцию. В книге «Откровенность зла: эссе об экстремальных феноменах» он оценивает современное состояние культуры как состояние симуляции, в котором «мы обречены переигрывать все сценарии именно потому, что они уже были однажды разыграны — все равно реально или потенциально.