В настоящее время положение усугубляется еще тем, что различие подходов и дефиниций имеет место и среди самих сторонников как идеализма, так и материализма. Достаточно сравнить, например, позитивизм и экзистенциализм, И. Канта и Г. Гегеля, Л. Фейербаха и К. Маркса, марксизм основоположников и «диалектический и исторический материализм» в дискуссиях его сторонников о предмете философии в 60-х и 80-х гг. недавнего прошлого».
Множественность философских направлений и школ, таким образом, не случайна. Она обусловлена собственно специфическим основанием самих философских проблем и, по существу, относится к области объективных факторов. К тому же причина первоначальной множественности учений и направлений в том, что задолго до эпохи Нового времени не философия, начиная с античной натурфилософии, опиралась на естествознание, а скорее, оно стремилось овеществить, натурализовать философские понятия и истины, логос перенести на толкование природы, Мира – на естественное знание, на само бытие. По сути, так можно рассматривать и Гераклита, и Парменида, и Пифагора, и Демокрита, и Платона. И лишь декартовский механицизм поставил философию в зависимость от естественнонаучных истин. Это одно. Но важнее другое. С некоторой условностью можно утверждать, что всё первоначальное не только философское, но и оформляющееся естествознание устанавливало свою истинность методом очевидности, который в XX веке был трансформирован позитивистской философией как верификация. Эксперимент, поставленный опыт, фактическое инструментальное подтверждение учений длительное время не требовалось и не проводилось даже в самом естествознании. Потому-то уже сложившееся философское знание ещё долгое время отдавало основное внимание логике, понятиям, их соотношению с вещами, дискуссиям рационализма, сенсуализма и интуитивизма и было достаточно высокомерным по отношению к естественнонаучному знанию. И здесь перелом фактически наступил тоже в Новое время.
И еще. В прошлом и настоящем множественность философских направлений провоцируется абсолютизацией одного какого-то, часто даже верного, принципа или суждения. При этом почти автоматически сами школы, направления философии попадают в ситуацию альтернативности. В самом деле, и огонь, и число, и атом, и идея древних – не что иное, как абсолютизация «начал», и она переносилась в рамках определённых мировоззренческих позиций на все формы знания и их объекты. После Ф. Бэкона и Р. Декарта прошло не одно столетие, и потребовалась попытка О. Конта и его последователей – позитивистов поднять статус естественнонаучного знания перед философией, прежде чем только на переломе XIX–XX веков, и в основном в рамках марксизма, уже окончательно философия стала основываться на данных науки о природе, на выводах естествознания. Но одновременно известный «основной вопрос» философии – разве не та же самая абсолютизация в философии марксизма? Вот почему вряд ли следует ко всем философским направлениям подходить либо с позиций альтернативы, либо с позиций плюрализма. В каждом из них есть позитивные моменты, требующие осмысления и принятия.
И как гипотезу на основе изложенного можно предложить вывод: поскольку за три последних тысячелетия ни материализм, ни идеализм не оказались в целом ни ложными, ни заблуждениями, постольку в каждом из этих философских направлений есть именно общечеловеческое знание, то есть объективность, есть истинность. Следовательно, если рассматривать историю философии и её современные учения с этой позиции, то нельзя не признать наличия во всех них позитивного содержания. Но тогда нельзя не исходить из наличия во всех ныне существующих «философиях» абсолютизации, заблуждений и ложности. Парадокс? Вряд ли! Всё дело в своеобычной специфике философии среди любых иных форм человеческого знания, в значительной части самих её начал и в способах, методах установления их истинности, о которых и сказано выше.
Начал у философии из-за особенной специфичности объекта и её мировоззренческого статуса может быть множество как объективных, так и субъективных. Вот почему фактически нельзя отказать ни одному прошлому и существующему ныне философскому направлению, будь то феноменология, марксизм, позитивистские школы, кантианство, персонализм, экзистенциализм и даже номинализм и реализм средневековья, в наличии именно общечеловеческого содержания. Дело в том, что каждое из них обращает внимание на какую-то одну вполне конкретную сторону, на отдельный феномен Действительности как на предмет если не собственно философского, то определённого позитивного научного осмысления. Тем более что в традициях восточной философии нет, например, такой выраженности европейской альтернативности идеализма и материализма. На что, кстати, неоднократно указывалось даже в рамках марксизма.
Об особенностях философии говорят и философы, и нефилософы. Специфика философии уже в том, что для неё любая проблема в любой её области – от истолкования объекта, предмета, структуры, инструментария до сущности человека и смысла жизни – в орбите рефлективности. И именно абсолютизация этого факта чаще всего и кладётся в основу выводов об искусственности философского знания, о его аксиологическом характере. А наряду с рефлективностью философского знания сложность философии объективно обусловливается особостью его объектной и предметной базы. Претендуя на всеобщность своих суждений, философия, хочет того философ или нет, объектом берёт вполне определённую предельную систему: Мир не как формально целое, не как безличное «нечто», а как такую Вселенную, частью которой оказывается сама личность, общество, человечество со всеми произведенными им продуктами.Включая, естественно, понятия, категории и само знание вцелом. Вот это-то и является принципиальным фактором и точкой расхождения в философии, обусловливает различие её направлений и школ, ибо трансформирует объект из «нечто» в Действительность. Но это же означает неправомерность элиминирования из объекта философского исследования сознания или даже наличия определённой «предустановленности», а тем более искусственности. Строго говоря, это значит, что философское знание тем и отличается от естествознания и даже от любых форм иного гуманитарного знания, что философ перестаёт быть собой именно как философ, становясь на путь исследования объекта в так называемом «чистом виде», «самого по себе». Для философии такого объекта нет.
Формально это старая проблема, к тому же заложившая основу не только множественности философских учений и направлений, но и деления на материализм и идеализм. Потому и заслуживает соответствующего прочтения известный тезис К. Маркса, что «главный недостаток всего предшествовавшего материализма (включая и фейербаховский) заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берётся только в форме объекта или в форме созерцания, а не как чувственно-человеческая деятельность, практика, не субъективно».
По сути, это суждение о сближении, точнее, о не противопоставлении материализма и идеализма. Другое дело, насколько серьезно мы сами это воспринимаем. Ведь отсюда чаще делается вывод о философском знании как несущем в себе ценностно-оценочную составляющую, о субъективности как о личностном понимании Мира и даже об аксиологическом характере философии в целом. Такая позиция вообще становится для одних концептуальной (неокантианство, «философия жизни», феноменология, прагматизм), для других – одной из философских аксиом (философская антропология, некоторые, а ныне даже почему-то многие, авторы, вышедшие из марксистской философии).
Ценностное отношение людей к миру, к отдельным феноменам и вещам, бесспорно, имеет место. Но вряд ли истинной будет позиция абсолютизации этого фактора. Ибо тогда «действительность» в указанной интерпретации явно не сам Мир, не то, что есть собственно объект философии, а лишь ранжированная в соответствии с ценностной шкалой познающего субъекта чувственно воспринимаемая среда. Но объект на то и объект, что в любой форме познания (не созерцания!) должен быть предельно освобожден от личностных, сословных и парадигмальных пристрастий. И поскольку объектом философского постижения выступает Действительность, то её созерцание и познание – не одно и то же. Конечно, если философию всё же рассматривать как общечеловеческое, а не исключительно личностное занятие и знание.