Принципиально новая психология (и психиатрия), названная К. Ясперсом «понимающей», была, в противоположность этому, ориентирована на выяснение мотивов: она пытается постичь, как из впечатлений возникают «состояния чувств» человека, а из них - надежды, бредовые представления или страхи. Сам К.Ясперс описывает это следующим образом: «Понимаемые связи - это нечто совсем иное, чем причинные связи. Например, если мы понимаем действие исходя из мотивов, то объясняем его причинно через раздражения нервов. Мы понимаем, как из аффектов приходят настроения, из настроений - определенные надежды, фантазии и опасения, мы объясняем возникновение и постепенное исчезновение представлений в памяти, явления утомления и отдыха и т.п. Понимание происходящего в душе из другого происходящего в душе называют так же и психологическим объяснением, и исследователь-испытатель, который должен иметь дело только с воспринимаемым чувственно и каузальными объяснениями, высказываются против психологического объяснения, если оно должно где-либо заменить их работу»[27]
Как подчеркивает в своей «Философской автобиографии» Карл Ясперс, мы непременно должны видеть след этой личности, даже если она находится на грани полного разрушения, и относиться к ней как к величайшему чуду и тайне - с трепетом и благоговением.
Как видим, основные принципы, впоследствии получившие широкую известность в философии экзистенциализма, начинают складываться у Карла Ясперса именно тогда, когда он размышляет о принципиально новой психиатрии. Мы не можем сказать, что эти основные экзистенциалистские принципы выводятся из анализа психиатрических и психологических учений, известных Карлу Ясперсу. Как указывает он сам, наличествующие на данный момент психологические и психиатрические теории совершенно противоречат друг другу. Как учит логика, из противоречия не следует ничего. Таким образом, при создании своих психиатрических и психологических произведений Карлу Ясперсу приходится создавать заново и вносить в эту сферу принципиально новую для нее философскую базу, каковой является экзистенциализм. Потребность в выделении «понимания» как метода возникает не потому, что нужно более эффективно добиваться практических результатов, не в «интересах дела», а в интересах больного. Предпосылкой своей метод «понимания» имеет конкретный переворот во врачебной этике, которая интересует К.Ясперса в медицине в самую первую очередь. Эта врачебная этика выводится им из этики общечеловеческой, а в основу этой последней, как всегда бывает у экзистенциалистов, кладутся собственные принципы жизни.
Врач-психиатр должен начинать с анализа исходного материала - с описания того, что происходит в психике пациента. Необходимо, чтобы сам пациент ясно и без искажений смог увидеть внутренним взором происходящее его душе.
Во-вторых, после того, как пациент усмотрел происходящее в его душе, он должен сообщить об этом психиатру. Возникает проблема языка, проблема сообщаемости усматриваемого, ибо человеческий язык естественно сформировался в ходе истории как язык, описывающий взаимодействие с предметами внешнего мира. Именно в силу этого словесная передача состояний души, настроений, надежд, фантазий и опасений представляет собой до сих пор достаточно большую сложность для каждого (Достаточно вспомнить, насколько сложно человеку объясниться в любви предмету своих чувств. Он не находит для этого слов, и если эти слова нельзя заимствовать из языка технической эпохи, описывающего процессы предметной трудовой деятельности, то остается один выход - обратиться к тем сферам человеческой культуры, которые издавна, на протяжении тысячелетий специализируются на выражении тончайших оттенков человеческих чувств и настроений. Такими отраслями культуры являются беллетристика, иные формы словесного творчества, а также другие жанры и виды искусства.
Однако одних возможностей искусства здесь недостаточно для психиатра: Карл Ясперс выдвигает требование узнаваемости психического феномена по описанию. Психиатрия не перестает быть наукой, хотя и особой, а потому должна иметь некоторое интерсубъективное значение. Психиатры должны понимать друг друга, то есть должны понимать по описанию, о каком состоянии психики идет речь, причем распознавать его безошибочно.
В рамках экзистенциальной философии должен быть разработан максимально выразительный, максимально точный язык для описания душевных состояний, на котором их может выражать и страдающий субъект, испытывающий эти состояния, и тот, кто эти состояния пытается постичь, тот, кто воспринимает повествование больного. Это - выражение уникально-индивидуального так, чтобы оно было понятно Другому, но - без научного абстрагирования, без отделения описываемых состояний от уникально-неповторимой индивидуальности. Еще один шаг - и понимающая психология превращается в философию, задачей которой становится «прояснение экзистенции».
Потребность в выделении «понимания» как метода возникает не потому, что нужно более эффективно добиваться практических результатов, не в «интересах дела», а в интересах больного. Предпосылкой своей метод «понимания» имеет конкретный переворот во врачебной этике, которая интересует К.Ясперса в медицине в самую первую очередь. Эта врачебная этика выводится им из этики общечеловеческой, а в основу этой последней, как всегда бывает у экзистенциалистов, кладутся собственные принципы жизни.
Если человек рассматривается не как предмет исследования, подобно тому, как это происходит в физике или, скажем, в физиологии, если он, к тому же, выступает как экзистенция, не знающая покоя и постоянно изменяющаяся, то это создает необычайные трудности при его понимании. Но есть огромное преимущество, которое их позволяет преодолеть: человек, которого предстоит понять психиатру, способен выражать свои состояния в слове. Таким образом, единственным путем к пониманию является диалог. Именно эту мысль и выражает К. Ясперс, противопоставляя исследование предмета диалогу как два пути познания, человек как целое не объективируем, он есть предмет... но в качестве такового он никогда не есть он сам. По отношению к нему, как к объекту, можно действовать посредством внутренних рассудочных установлений, согласно правилам и опыту, нельзя больше спутать объективно-предметное в человеке в эмпирическом смысле с ним как с экзистенцией, открывающейся в коммуникации. Следовательно, путь исследования - это диалог. «Только экзистенциальное общение, при котором нет отношения больному как к предмету, объекту, а есть подлинная связь двух личностей, двух неповторимых судеб, есть подлинная предпосылка эффективного излечения»[28].
Диалог, как известно, предполагает равенство партнеров и строится на принципах равнопозиционного общения, при котором партнер по общению не воспринимается как изучаемый объект, а его познание происходит только через понимание. Точные науки - это монологическая форма знания; интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. Ему противостоит безгласная вещь, но субъект не может изучаться как вещь, не может стать и безгласным, познание его может и должно быть диалогичным.
Вся экзистенция человека пронизана иррациональными моментами. «Мы - возможная экзистенция: Мы живем из истоков, которые находятся за пределами становящегося эмпирически объективным наличного бытия, за пределами сознания вообще и духа»[29]. Следовательно, все это может быть постигнуто только посредством вчувствования. Значит, это допускает диалог, в ходе которого одна экзистенция больного раскрывается экзистенции врача, экзистенция постигает себя лишь в сообществе с другой экзистенцией, «... человек находит в мире другого человека как единственную действительность, с которой он может объединиться в понимании и доверии»[30]. Близкое по смыслу положение высказывает В. Дильтей: «Внутреннее восприятие мы восполняем постижением других. Мы постигаем то, что внутри них. Происходит это путем духовного процесса, соответствующего заключению по аналогии»[31].
Если необходим диалог между двумя экзистенциями, которые раскрываются навстречу друг другу, «резонируют», откликаясь на мысли и чувства Другого, и используют понимание, стало быть, здесь налицо равная ответственность между врачом и больными. Диалог предъявляет, в принципе, сходные требования к врачу и больному.
Проблема взаимодействия врача и больного, психотерапевта и пациента получила свое дальнейшее развитие в рамках глубинной психологии, где существует специальный термин «лечебный альянс»[32], суть которого вполне отвечает воззрениям К. Ясперса. И хотя акцент здесь делается на позицию пациента (настрой пациента на общение с врачом, дающий возможность излечения - позиция открытости, позитивная установка), такая позиция возможна лишь при постоянном обеспечении возможности подлинной коммуникации со стороны врача.
Ситуация «врач – больной», по К. Ясперсу, является ярким примером экзистенциальной коммуникации. Позже идея подлинной коммуникации нашла свое развитие практически во всех работах К. Ясперса и прошла красной нитью через все его творчество.
Таким образом, мы выделили лишь некоторые основные моменты, в которых принципы психиатрии - как ее понимал К. Ясперс и врачи, в кругу которых он прошел в молодости школу жизни и этики медика - совершенно совпадают с основополагающими принципами философии экзистенциализма. Это, прежде всего, уважение к человеческой личности, к Другому, запрещающее превращать его в предмет сциентистского изучения и объект для манипулирования. Это - принцип диалога с Другим, подлинной коммуникации, в которой одна экзистенция раскрывается навстречу другой. Это - понимание как условие успеха диалога, предполагающее единство рационального и внерационального. Это - общая установка медика и философа-экзистенциалиста: они оба желают помочь человеку, оказавшемуся в кризисной ситуации.