Яницкий Олег Николаевич - доктор философских наук, главный научный сотрудник Института социологии РАН.
Исходные предпосылки
Рассуждать о модели модернизации бессмысленно без знания исходных предпосылок. В данной статье я исхожу из сохранения status quo, то есть сохранения существа социально-политической системы и продолжения ее курса, что в литературе обозначается как зависимость от прошлого, от "колеи" [1]. Советская парадигма общественного бытия продолжает демонстрировать устойчивость; советское прошлое, его события и достижения - предмет национальной гордости;
главная установка массового сознания - на доминирование государства в экономике и управлении собственностью; традиционные ценности постепенно восстанавливают воздействие на общество.
"Модернизационный рывок России "захлебнулся", а возможности ускоренного движения к постмодерну оказались упущены. Социокультурная модернизация идет сегодня в стране своим естественным путем, а не ускоренным темпом, а значит, ее продвижение в ширь и в глубь общества зависит главным образом от смены поколений" [2, с. 134, 144].
Инерция российского социума, сращенности бизнеса и власти, неразделенности ее ветвей,
фактически однопартийная система, ограниченность гражданских прав и свобод сохранятся в обозримом будущем. Это значит, что глобальные и даже региональные войны маловероятны,
поскольку российские активы находятся в западных банках. Но давление извне (в форме конфликтов локальных, требования участия в миротворческих акциях далеко за пределами страны и т.д.) будет нарастать. В данном случае важно прежде всего то, что это давление извне будет отвлекать внимание и ресурсы от нужд модернизации и снижать мотивацию населения по участию в этом процессе. Вопрос массы самодеятельного населения: "Что даст лично мне эта неизвестная модернизация?", далеко не праздный. Начиная с периода позднего брежневизма, негласно направлявшего жизнь этой массы по принципу "живи и давай жить другим", потребление, а не труд, тем более - труд творческий, инновационный, стали ее главными ориентирами. До начала кризиса 2008 г. идеология потребительского общества прекрасно работала, даже в малообеспеченных слоях населения. На базе этой идеологии выросло и сформировалось поколение. За годы реформ мы не слышали никаких призывов к ее изменению. Напротив, вся пропагандистская машина работала на эту модель быстрого обогащения и успеха любой ценой.
Иными словами, главная предпосылка социально-ориентированной модернизации заключена в том, что ее идеология попросту отсутствует.
Действительно, российская правящая элита не определилась: какая модернизация, модернизация чего именно стране необходима? Технологическая, экономическая, политическая, или они все вместе? Однако, судя по ряду выступлений первых лиц, это будет модернизация существующей ресурсно-ориентированной экономики и связанной с нею политической и социальной структуры.
И это, с точки зрения правящей бюрократии, логично, поскольку существующая модель ресурсно-ориентированной экономики обеспечивала как ее, элиты, экономические и политические интересы, так и социально-политическую стабильность в обществе. Поэтому попытаемся рассмотреть коридор техно-бюрократической модели модернизации.
Сначала - об общих последствиях ее реализации. Во-первых, следование ей означает разрыв с западной моделью модернизации, которая, по Н. Кондратьеву, приближается к переходу от четвертой к пятой технологической революции, тогда как мы остаемся на рубеже завершения второй, индустриальной революции и перехода к третьей, информационной. Этот разрыв означает, что диалог и взаимопонимание между нами и Западом будет затруднен. Мы просто будем говорить на разных языках.
Во-вторых, модернизация ресурсной модели будет означать ускорение нашего отставания от Запада, потому что ресурсная модель нашего общества зиждется на достижениях третьей технологической революции (середина XX века), а дистр. 18 намизм западного общества, основанный на информационных технологиях, все время возрастает. В-третьих, ресурсная модель модернизации и основанная на ней модель потребительского общества не предполагают серьезных изменений в социальной структуре общества, в ее ценностных ориентирах. То, что является мотором модернизации - "впередсмотрящая элита" и связанный с нею слой инноваторов - отсутствуют в данной связке. Всегда проще и эффективнее купить на Западе модернизированные технологии по добыче и переработке ресурсов и привлечь западных специалистов для их наладки, используя отечественную рабочую силу как временную и подсобную, чем создавать дорогостоящую школу подготовки своих ученых и технического персонала. Вывод: российские специалисты в массе будут деградировать или останутся на вторых ролях. Не зря лидеры правящей партии заговорили о модели "консервативной модернизации".
Внешние и внутренние ограничения ресурсной модернизации Этот тип модернизации ущербен не только потому, что она все более будет превращаться из "догоняющей" в "отстающую", а также не потому, что Запад с каждым годом ослабляет свою зависимость от наших углеводородных ресурсов (замечу, что на решение этой глобальной задачи нацелены не только политики и ученые, но и социологи, как, например, Э. Гидденс), но прежде всего потому, что потребность в том или ином природном ресурсе, а также направление его движения и места его конечного использования быстро меняются. За прошедшие несколько лет центр "притяжения" российских углеводородов переместился из Западной Европы в Китай и Юго-Восточную Азию. "Тяжелая модернити" наших трубопроводных систем, зарытых в землю, и привязанной к ней инфраструктуры ее развития и обслуживания (строителей, дорожников, ремонтников и охранников), в принципе не способна успеть за "текучей модернити" [3], основанной на постоянно меняющихся силе и направлении потоков финансовых капиталов, перемещающих за собою "точки" производства с легкостью фишек на игровом столе. Эта их устрашающая геополитическая мобильность, действующая по принципу нанести удар и мгновенно ретироваться, не отвечая за последствия, ведет к "инверсии" ситуации: из диктующих свою волю мы можем превратиться в исполнителей воли чужой. И это не злой умысел или заговор, а динамика современной мировой экономики. Мы, как в советские времена, вкладываем ресурсы за пределами страны, хронически недодавая требуемого ей самой.
Но все же, главное ограничение - внутреннее, созданное идеологией успеха любой ценой. Это не изобретение финансовой олигархии. Достаточно вспомнить последствия покорения целины в СССР в 1950 - 60-х гг. Отечественные адепты самых разных версий технобюрократической модернизации решительно не хотят видеть ее обратную сторону, то есть ее последствия, а именно - обратное воздействие на человека и общество той самой техногенной среды, которая была создана столь тяжкими усилиями советского народа. Как верно заметил наш финский коллега, в терминах фрейм-анализа, то есть доминирующего взгляда на мир и страну, Россия рассматривается ее элитой как источник ресурсов, нежели как пространство для жизни населения [4]. Я писал о двух неустранимых последствиях форсированной модернизации СССР: выделении огромных масс энергии распада (беженцев из районов локальных войн и этнополитических конфликтов, вынужденных переселенцев, бомжей, беспризорных детей, криминальных элементов всех разновидностей) и превышении несущей способности среды обитания, когда она из поглотителя рисков (радиоактивных и прочих отходов, гниющих искусственных морей и т.п.) превращается в их источник, поражающий все живое, только медленно и незаметно, а потом "неожиданно" взрываясь. Причем, локальные катастрофы и конфликты создают глобальные риски и проблемы, а те, в свою очередь, - международную напряженность и конфликты, стр. 19 препятствующие модернизации страны. Российские социологи не хотят видеть социальных последствий прошлой инженерно-технической деятельности. Они вообще не хотят соваться в эту сложную сферу деятельности государственных институтов.
Вместо того, чтобы создавать новые высокотехнологичные производства и необходимую им инфраструктуру, в том числе производства по переработке токсичных и бытовых отходов, мы ремонтируем и "модернизируем" старую индустриальную систему, закачивая в нее гигантские деньги. Другой тормоз - это приоритеты модернизации. Вместо того, чтобы сконцентрировать силы и ресурсы на создании ключевых для перехода общества в следующую фазу модернизации производствах и системах подготовки кадров, мы озабочены ремонтом спортивной бюрократии, темпами строительства в Сочи или на острове Русский. Возможно, Сочи поднимет престиж нашего спорта, но никогда не будет импульсом модернизации, потому что это - еще одна очень дорогая стройка.
Технобюрократическая цивилизация тем отличается от остальных, что ее нельзя бросить без присмотра. Риски и опасности, создаваемые ею, превратились в неустранимый компонент любой человеческой деятельности, - созидательной и разрушительной. Россия стала обществом всеобщего риска [5].
Риски, явные и скрытые, отложенные или трансформировавшиеся, - очень серьезное ограничение модернизационных усилий, так как: (1) все больше ресурсов требуется на устранение последствий форсированной модернизации; (2) люди болеют, рано умирают, молодежь стремится бежать из рискогенных зон куда глаза глядят, что снижает социальный капитал страны; (3) торговля живым товаром и рабство, эти худшие проявления криминального бизнеса, продолжаются более 20 лет; нет никаких признаков их сокращения, потому что это бизнес, бесчеловечный, но бизнес; (4) но может быть главное, о чем пишут все наши зарубежные коллеги, это - создание атмосферы страха и неопределенности, непредсказуемости, потому что никто не может предсказать, когда случится очередная Саяно-Шушенская ГЭС. Люди по мере сил перемещаются не туда, где предполагается создание "силиконовых долин" (им никто не объясняет, как они будут создаваться и кто там будет востребован), а туда, где, как им кажется, теплее и безопаснее, то есть на юг страны, который и так перенаселен. Миграция туда - иллюзорная безопасность и никакая не модернизация, потому что там, как и везде, дамбы старые и неухоженные, каналы старые и не чищенные, а сотни тысяч людей по-прежнему ходят по нужде "до витру". В советские времена инженеры учитывали "усталость металла", гигиенисты - "усталость людей", сегодня власть не хочет публично признать кричащую проблему крайней "усталости" всей технической инфраструктуры страны, работающей на износ более 20 лет. Это еще одно подтверждение технократической зашоренности нашей бюрократии.