Развитие новых коммуникационных технологий привело к проявлению одной из специфических модификаций существования виртуальной реальности, неизвестной широкому кругу ещё 15–20 лет назад – Net-игры. Пространство Интернета, вход в которое широко распахнут, стремительно изменяет и перестраивает мир культурных ценностей, активное погружение человека в виртуальную реальность повышает самооценку, способствует видимому полному удовлетворению потребности личности в самоутверждении через дистанционно развитое общение. Для многих геймеров (т.е. игроков) виртуальная реальность более интересная и предпочтительна, чем мир реальный. Для многих других людей – виртуальный отдых оказывается предпочтительной формой ухода из реальности, полной проблем и неприятностей. В виртуальной реальности границы мира раздвигаются, мир перестает быть серьезной преградой, ведь в ней все можно переиграть, начать заново. Можно много раз проигрывать ту или иную ситуацию «начерно», не торопясь «прожить» её «набело». Из компьютерной виртуальной реальности всегда можно выйти и начать сначала. Ценность жизни снижается, т.к. в виртуальной реальности нет смерти – этой границы и мерила нашего существования. Вообще, возможность «перезагрузки» весьма существенна для понимания специфики виртуальной реальности.
Мир виртуальных возможностей и форм содержит в себе два разнородных начала, которые наиболее активно проявляются при «погружении» в Интернет, и в различной степени влияющих на ценностный мир человека. Ценностно-позитивная сущность мира виртуальных реальностей заключается в компенсации у человека нехватки общения. Для многих людей виртуальное пространство – важнейшая среда для взаимодействия, которая позволяет войти в контакт с Другим, при этом оставаясь скрытым для внимания. Это упрощает знакомство, общение, налаживание контактов, дружбу и даже любовь, когда участники виртуальных отношений могут не видеть друг друга и скрыть нежелательные слабости и комплексы. Всё это создаёт ощущение психологического комфорта и защищенности, носит психотерапевтический эффект, позволяя лучше понять себя и свои стремления, содействует досугу и деятельности, связанной с проявлением творческих способностей, и является, таким образом, одним из наиболее простых и доступных способов психологической адаптации в ситуации ценностного кризиса.
Негативный момент состоит в том, что, во-первых, полное «погружение» означает уход от реальности, бегство от действительности и перенос решения экзистенциальных проблем в мир иллюзий, и является вариантом патологической психологической зависимости, формой эскапизма, «нехимическим» вариантом классической наркомании – «людоманией» (людомания – термин Всемирной организации здравоохранения, это феномен так называемой интернет-аддикции – т.е. достаточно массового ухода пользователей ПК в виртуальную реальность Всемирной Паутины). Во-вторых, рассматривая вопрос о ролевой игре и «расслоении» структуры личности, автор подчёркивает, что существует опасность полного «растворения» в роли. Человек может быть представлен одной личностью в «новой реальности», может быть несколькими, может быть любого пола, возраста, вероисповедания и т.п. Проблема «масок», которые существуют и при отсутствии «виртуальности», а с ней приобретающие ещё больший размах и значение. «Я – реальный» и «я – виртуальный» – как взаимодействуют эти две категории? Автор считает, что в результате потери связи с реальным миром, происходит смещение в онтогенезе доминант ценностного отношения из одного возраста в другой. Это приводит к нарушению процесса модификации иерархии ценностей и рассогласованности ценностного мира человека, т.к. согласно ценностно-культурному подходу ценность игры является доминантной в ценностной иерархии ребенка-до-школьника. Для более старшего возраста и для взрослых людей в иерархии ценностей характерна другая доминанта – «ценностное самосознание, стремление самостоятельно определить смысл своего существования» [30, с. 153].
Что же возникает на пересечении виртуального и реального миров человека? Особенностью виртуального мира является его аутичность – концентрированность на одном участнике, который может получать самые различные удовольствия, избегая коммуникации, не будучи зависимым от других. Это даёт большую свободу, но одновременно ведёт к утрате возможности полноценного общения, за исключением «передачи информации». Полное «погружение» в мир виртуальной реальности может привести к различным социальным конфликтам на этой почве, ценностному разрыву.
Такая ситуация свидетельствует о том, что новое информационное пространство несёт с собой поток глубочайших аксиологических изменений жизненного мира человека. Виртуальное пространство становится нередко предпочитаемым миром, становясь не только временной средой обитания, а способом борьбы с настоящим, приводящей и к отчуждению от семьи, реального дела, долга. Многие современные философы (И.Г. Корсунцев, Н.А. Носов, Д.В. Иванов, М.М. Кузнецов и др.) видят опасность именно в уходе людей из реальной действительности в виртуальную реальность, мир имиджей, оценок и рейтингов, мир превращённых форм. Как тут не вспомнить слова великого русского мыслителя Н.А. Бердяева: «Массовая техническая организация жизни уничтожает всякую индивидуализацию, всякое своеобразие и оригинальность, всё делается безлично-массовым, лишенным образа» [7, с. 30].
Современная эпоха характеризуется как эпоха цивилизационного сдвига, эпоха глобального цивилизационного кризиса. Есть разные оценки самого кризиса – оптимистическая, как естественного явления смены культур, как «конца истории», и пессимистическая – как краха цивилизации, поскольку глобальный цивилизационный кризис современности имеет такую важнейшую составляющую, как глобальный экологический кризис. Поэтому высокая значимость таких ценностей как экологические будет вполне закономерной. Глобальный экологический кризис – это не результат ошибочной стратегии технического или социального развития, а отражение глубинного кризиса культуры, охватывающего весь комплекс взаимодействия людей с обществом и природой. Вопрос взаимоотношений человека и природы является чрезвычайно сложным для решения потому, что современный экологический кризис обусловлен не только развитием экономики, научно-технической революцией, но и носит мировоззренческий характер.
Исторически в культуре прослеживаются две основные группы аксиологических приоритетов по отношению к природе, которые в отдельные периоды человеческой истории доминировали в общественном сознании, но полностью не исключали одна другую. Первая группа ценностных установок – это противопоставление человека природе. Она присутствовала в общественном сознании, начиная с поздней античности, но стала преобладать в философии с Нового времени. Ещё Декарт говорил, что люди «должны сделаться хозяевами и господами природы». Именно принцип покорения природы, господства над нею, сегодня со всей очевидностью обнаруживает свою историческую несостоятельность. В самой краткой форме такое ценностно-утилитаристское отношение к природе можно представить словами Френсиса Бэкона: «Наука нужна для того, чтобы покорять природу и ставить её силы на службу человека» [10, с. 4], или призывом И. Мичурина о том, что «не надо ждать милостей от природы – взять их наша задача».
Вторая система ценностных установок заключается в абсолютном поклонении природе, её романтизации. Она исторически более древняя, всегда была представлена в общественном сознании и являлась доминирующей в древних культурах. Осознание своей зависимости от природы, теснейшей связи с ней играло важную роль в формировании сознания первобытного и древнего человека, преломляясь в анимизме, тотемизме, магии, мифологических представлениях, по мнению Л.Н. Гумилева, именно тогда, в древности, человек находился в состоянии «гомеостазиса» (равновесия) с окружающим его ландшафтом [18, с. 15].
В эпоху Просвещения, в эпоху преобладания рационалистических ценностей в хоре оптимизма и прославления разума, призыва к познанию законов природы и использования её благ для достижения счастья романтизация природы становится наиболее выраженной в философских воззрениях Ж.-Ж. Руссо. Он воспринимает природу не как объект познания и преобразования, а как таинственную силу, своего рода мистически понятое творческое начало, во всех этих частях его философии близость к романтизму очевидна, Руссо принципиально отказывался видеть в природе «пассивную и мертвую материю», способную произвести живые, чувствующие существа. Великий мыслитель рассматривал природу в теологическом, естественноисторическом, психологическом и эстетическом аспектах. Теологическое понимание природы основано на признании творческой силы природы, происходящей от её божественной сотворенности. Естественноисторическое понимание природы проявляется в трактовке естественного человека и животных, действующих на основании инстинктов, как проявления естественных законов, а также в трактовке утилитарных взаимосвязей между человеком и природой, как и между другими живыми существами и природой. Психологическое понимание природы определяет восприятие человеком своего места в окружающей природе через ощущение приобщенности, включенности, единения или, наоборот, разобщенности, отчуждения, разъединения. Эстетическое понимание природы Руссо связано с определением гармоничности и природосообразности как критериев красоты [49, с. 49].
Следует подчеркнуть, что при всей своей полярности указанные ориентации в ценностных установках имеют между собой и некоторую общность, обусловленную тем, что природа в них рассматривается как нечто внешнее по отношению к человеку. В современной ситуации человек, как герой русской сказки, оказывается на развилке трёх дорог: одна из них продолжает путь, по которому он шел последние столетия, не желая, по известному слову И. Мичурина, «ждать милостей от природы» и рискуя, по-прежнему, «брать их» своей научно-технической силой; идти по второй его манит утопический призыв П. Тейяр де Шардена «благоговеть перед природой», что означает – вернуться к детски-языческому поклонению ей; третья дорога открывает перспективу нового, ещё не изведанного историей, диалога человека с природой, который может и должен сделать его отношения с нею не религиозными и не технологическими, а нравственно-эстетическими [28].