Этот способ выявления ошибки действует и тогда, когда для представления головоломки используется другой ключевой термин. Так как в последовательности чисел «всегда» будет следующее число, т. е. следующий шаг в разбиении дистанции (слово «всегда» выглядит столь же безупречно и невинно), то мы легко попадаем в ловушку заключения, что черепаха «всегда» будет впереди Ахилла, вечно преследуемая своим гонителем…
Но разве это не ведет к тому, что сама философия «исчезает»? Философия устраняет те вопросы, которые можно устранить с помощью такого подхода. Хотя и не все. Упования метафизика на то, что луч света может осветить тайну существования этого мира, или непостижимый факт его постижимости, или «смысл жизни» - всегда облачены в слова, даже если можно было бы показать, что подобные вопросы лишены ясного смысла или вообще не имеют смысла. Нельзя уменьшить тот страх, который они пробуждают в нас. В попытках «разоблачить» их есть что-то мелочное. Волнение сердца не унять логикой. Тем не менее, философия не исчезает. Она обретает свою весомость, свое величие благодаря значимости тех вопросов, которые она разрушает. Она опрокидывает идолов, и именно важность этих клопов придает философии её значение.
Теперь, пожалуй, понятно, почему поиски ответов на вопросы такого типа обречены на неудачу, терпят неудачу. Это - не реальные вопросы, требующие информации, но «замешательства, ощущаемые как проблемы» (Витгенштейн), которые исчезают, когда почва расчищена. Если философия развивается, то не путем прибавления новых положений к уже имеющемуся у нее списку, а путем преобразования всей интеллектуальной сцены и, как следствие, путем уменьшения числа вопросов, которые приводят нас в замешательство и сбивают с толку. Философия, понимаемая таким образом, является одной из великих освободительных сил. Ее задача, по словам Фреге, в том, чтобы «освободить дух от тирании слов, разоблачая заблуждения, которые почти неизбежно возникают при употреблении речи.
…Философ рассматривает вещи через призму языка, но сбитый с толку, скажем, какой-то аналогией, неожиданно видит предметы в новом, необычном свете. Мы можем справиться с этими проблемами, только углубляясь в почву, из которой они произрастают. Это значит осветить основание, на котором сформировался вопрос; при более ясном восприятии некоторых решающих понятий один вопрос трансформируется в другой. Это не значит, что на него ответили в общепринятом смысле… Наконец, задающий вопрос в ходе обсуждения должен принять ряд решений. Это тоже делает философскую процедуру совсем непохожей на логическую. Например, он сравнивает свой случай с аналогичными случаями и должен вынести суждение, насколько сильны эти аналогии. Именно ему судить - насколько он склонен принимать эти аналогии: он не обязан слепо следовать им, как раб.
1. Философия - это не только критика языка. При подобном истолковании её цель является слишком узкой. Она критикует, снимает, перешагивает через все предрассудки, ослабляет все строгие и жесткие способы мышления, независимо от того, кроется ли их источник в языке или в чем-то еще.
2. Прорыв к более глубокому постижению - вот что существенно в философии, и это является чем-то позитивным, а не просто рассеиванием тумана и разоблачением ложных проблем.
3. Постижение (интуицию) нельзя выразить с помощью теоремы, и, следовательно, оно не может быть продемонстрировано (путем доказательства).
4. Философские аргументы, все без исключения, логически безупречны: на самом деле, они выявляют то, что действительно происходит, - неслышное и терпеливое подтачивание категорий по всему полю мышления.
5. Их цель в том, чтобы открыть нам глаза, помочь нам увидеть предметы иначе - с более широкой точки зрения, свободной от неверных истолкований.
6. Существенное различие между философией и логикой состоит в том, что логика принуждает нас, тогда как философия оставляет нас свободными: в философской дискуссии мы продвигаемся шаг за шагом, чтобы изменить наш угол зрения, например, чтобы перейти от одного способа постановки вопроса к другому, а это, вместе с нашим добровольным согласием, очень серьезно отличается от дедуцирования теорем изданной совокупности посылок. Перефразируя Кантора, можно сказать: сущность философии состоит в её свободе…»
«Путь в философию. Антология…» с.84-90, 94-95, 98-100.
4. Сравнение точек зрения Хосе Ортега-и-Гассета, Карла Поппера и Фридриха Вайсмана на вопрос «Что такое философия и зачем она?»
Ортега-и-Гассет считает философию социальным проявление общественной деятельности. Современный человек знакомится с философией посредством повсеместно представленных литературных источников, изучением предмета «философия» в учебных заведениях «профессорами философии», которые работают за оплату собственного труда, и, возможно, без личной потребности в философствовании. Философ мыслит, не только находясь в определенном времени и в определенном месте, но и с определенной социальной позиции, играет огромную роль степень свободы, какой в каждый момент располагает философ. Возможно, что профессор философии не обладает ничем из того, что свойственно подлинному философу: он преподает философию, чтобы заработать на жизнь или выделиться в социальном плане. Студент изучает философию, поскольку у него нет иного выхода. Отсюда следует, что социальная реальность не гарантирует человеческой подлинности. Подлинный же философ, посвящающий себя философии в силу внутренней потребности не обращается к уже готовой философии, он постоянно создает свою собственную философию. Появляясь на свет, человек не может быть абсолютно свободен, так как он рождается в определенных обстоятельствах, на той, или иной стадии культуры. Историческое место и время определяют перспективу человеческого мировосприятия и отношения к миру.
Фриц Вайсман и многие из его коллег считают философию особого рода деятельностью, осуществляемой особого рода людьми. В своей статье он пытается определить отличительные черты философов и философии, сравнивая ее с другими теоретическими дисциплинами, например с математикой и физикой. В частности, он пытается охарактеризовать не только задачи и деятельность современных ученых-философов, но и то, в каком смысле они продолжают дело философов прошлого.
Карл Поппер же считал философами всех мужчин и женщин, но выделяет, что одни из них являются философами в большей степени, чем другие. Все люди - философы. Даже если они не осознают собственных философских проблем, они, по меньшей мере, имеют философские предрассудки. Поппер согласен с утверждением, что в мире существует особая группа философов-профессионалов, однако не разделяет мысли Вайсмана в том, что касается их деятельности и подходов. Напротив, считает, что многое в философии следует адресовать тем, кто ставит под сомнение ее академическую сторону и совершенно не согласен с идеей существования интеллектуальной философской элиты. Поппер признает факт существования нескольких поистине великих философов, однако, несмотря на огромную значимость их творений для философов-профессионалов, они не повлияли на философию в той степени, в какой великие художники повлияли на живопись, а великие композиторы - на музыку, он считает, что профессиональная философия не слишком преуспела. Единственным аргументом в пользу того, что можно назвать профессиональной или академической философией, является, по его мнению, существование серьезных, требующих безотлагательного решения философских проблем, а также потребность в их критическом осмыслении. Попперс считает, что единственный аргумент в пользу философии – это наличие сложных философских проблем, которые имеют надежду на разрешение.
Цель философии, по его мнению, - просвещенный, критический здравый смысл: приближение к истине с наименьшим пагубным воздействием на человеческую жизнь. Философы должны заниматься не построением надежной системы взглядов на основе здравого смысла, а его критикой и совершенствованием. Философия не должна, да и не может, отрываться от науки. Поппер выделяет главной задачей философии критические размышления об устройстве вселенной, о нашем месте в мире, а также о наших познавательных возможностях и способности творить добро и зло.
Фридрих Вайсман считает, что философ - это человек, улавливающий как бы скрытые трещины в структуре наших понятий, там, где другие видят перед собой только гладкий путь, полный банальностей. Он убежден, что в философии гораздо важнее вопросы, чем ответы. Понимание сущности употребляемых нами слов открывается, пожалуй, только тогда, когда мы обращаемся к языкам совершенно иной грамматической структуры. Философия развивается путем преобразования всей интеллектуальной сцены и, как следствие, путем уменьшения числа вопросов, которые приводят нас в замешательство и сбивают с толку. Философия критикует, снимает, перешагивает через все предрассудки, ослабляет все строгие и жесткие способы мышления, независимо от того, кроется ли их источник в языке или в чем-то еще. Её цель - открыть нам глаза, помочь нам увидеть предметы иначе. Сущность философии состоит в её свободе.