Но индивидуальное, личностное, «свое» в человеке все равно развивается, и рано или поздно он начинает, так сказать, приноравливаться к этим требованиям, приспосабливая их к себе. Причем в атмосфере, когда
10 См. Г о я м а н Л. Я., Э т к и н д А. М. Люди и власть: от тоталитаризма к демо кратии. «В человеческом измерении». М., 1989, с. 379.
11 Там же, с. 380-381.
12 См. Бердяев Н. А. Указ, соч., с. 270.
13 См. Левада Ю. А., II о т к и н а Т. А. Мера всех вещей. «В человеческом из мерении», с. 22.
авторитарный диктат вытесняет и искажает нормальные отношения между людьми, когда мораль подменена классовой и политической целесообразностью, человеку трудно выработать в себе подлинно человеческие, нравственные критерии, которыми нужно руководствоваться. Эта атмосфера куда естественнее формирует весьма примитивную саморегуляцию, основанную на стремлении к обладанию материальными благами и на инстинкте самосохранения: понятию «выгодно» противостоит понятие «опасно» 14.
Случайно ли, например, что сегодня, когда люди освобождаются от принудительного единомыслия и когда опека и контроль власти над обществом ослабевают, в стране растет преступность, происходят связанные порой с проявлениями ужасающе» вражды и нечеловеческой жестокости межнациональные столкновения, резко падает трудовая дисциплина, заявляет о себе так называемый групповой эгоизм? Одной из главных причин всех подобных бед как раз и является то, что может быть названо утратой людьми человечности, если под этим иметь в виду потерю культуры простых человеческих отношений, искажение и «примитивизацию» механизмов саморегуляции личности.
Такими оказались реально осуществленный вариант проводимой на основе классовых интересов пролетариата «человеческой эмансипации» и его результаты. Кто-то скажет, что так случилось потому, что пролетариату помешали силы, узурпировавшие в обществе власть и только выступающие от его имени. Такая позиция выражает веру в принципиальную возможность человеческой эмансипации, базирующейся на чьих-то классовых интересах, а значит — и на диктатуре класса.
Но ведь давно замечено, что никакая диктатура не может быть средством освобождения, что она способна породить и воспитать в людях, сносящих ее, только рабство, но никак не свободу 15. Следовательно, дело не в том, кем и как осуществляется эта принудительная человеческая эмансипация, а в том, что она вообще осуществляется. Уже в 1918 г. Бердяев писал: «Идея класса убила в России идею человека» 16. Это выражалось, в частности, в том, что людей разными способами, в том числе обеспечивая для них соответствующий правовой статус, принудительно подгоняли под стандарт человека социалистического, человека «нового типа», культивируя в них те черты, которые якобы отвечали интересам класса.
Аналогичным образом в состоянии «убить человека» и идея народа, идея нации, идея государства, если их утверждение будет означать жесткое подчинение человека и человеческого этим коллективным реальностям, если идеология и политика вытеснят из социальная жизни человеческое, заменив его народным, национальным или государственным. В этом и состоит огромная опасность подобного рода коллективистских идеалов соотношения общества и человека. Людей пытаются сделать исключительно «проводниками энергии» соответствующих коллективных реальностей, тем самым не давая им возможности «повзрослеть» и стать просвященными, уничтожая свободу, автономию личности, а вместе с тем — ее способность к самостоятельному, достойному человека существованию, ответственность за свои решения и действия. Отсутствие у людей этих качеств даст о себе знать при всяком ослаблении внешнего контроля над ними.
14 См.Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года. «Огонек», 1990, №9, С. 21.
15 См. Бакунин М. А. Государственность и анархия. Женева, 1883 с 281 1 6Бердяевы. А. Сказка о земном рае. «Новое время», 1991, № 5, с. 41.
40 Где искать идеал?
Но ведь и индивидуалистическая модель соотношения человека и общества небезупречна. Она делает нормой корыстные мотивы в отношениях между людьми, легализует эгоизм, создает предпосылки для разного рода проявлений господства одних над другими.
Плох и несовместим с общечеловеческими ценностями как рафинированный коллективизм, так и абсолютный идеализм (в действительной социальной жизни, конечно, ничего абсолютного не бывает, однако она все-таки оказывается построенной преимущественно по тому или другому принципу). Здесь нужна своего рода «золотая середина», нужно такое сочетание индивидуалистического и коллективистского начал, которое было бы оптимальным для обеспечения экономической и иной жизнеспособности общества, но в то же время способствовало бы развитию человеческого в человеке, не превращало бы его ни в незаметный винтик государственного механизма, ни, скажем, в раба своих потребительских инстинктов.
Эту «золотую середину» у нас пытались найти в прошлом, когда говорилось о «персоналистическом социализме», соединяющем принцип личности как верховной ценности с принципом братской общности людей17. Ее стремятся найти сейчас, когда, например, провозглашают идеал социальной демократии, успешно сочетающей экономическую свободу людей с их социальной защищенностью18. Что же касается прав человека (в том их варианте, который признан сегодня международным сообществом), то их уважение и обеспечение их реальности гарантирует от пагубных для людей крайностей как любого рода коллективизма, так и индивидуализма. Ведь они, во-первых, защищают каждого человека от произвола власти. Во-вторых, гарантируют ему свободу для активных действий, но в пределах, исключающих нарушение им законных интересов других субъектов, а также нарушение им порождаемых условиями демократически организованной социальной жизни общих, коллективных интересов (государственных, общественных). В-третьих, обеспечивают социальную защищенность человека.
Таким образом, права человека гармонизируют отношения между обществом (государством) и человеком, между людьми. Реальность этих прав означает, что, социально защищая человека, государство и общество не посягают на его автономию, не причиняют ему неправомерного вреда, а человек не причиняет такого вреда государству и обществу, другим людям. Для человека все это гарантирует достойное существование и свободное развитие, дает ему возможность «повзрослеть» и делает его лично ответственным за избранный путь. Характер, качество его взрослого состояния будут зависеть теперь уже от него самого.
Хорошо, что в процессе нынешнего коренного обновления советского законодательства подход к нему с позиций «право для общества и человека» начал заметно теснить некогда традиционный подход «право для политической власти», подчиняющей общество и человека «государственным» интересам. В последнее время принято немало законов, одна из главных задач которых как раз и состоит в том, чтобы зафиксировать и обеспечить свободу человека в сфере экономики, политики, упрочить гарантии его социальной защищенности и личной безопасности. Конечно, в этом направлении у нас делаются пока лишь первые шаги, но опи наконец-то делаются: общество отказывается от права, которое преимущественно за-
См. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. с. 152. 18 См. Алексеев С., Бурлацкий Ф., Шаталин С. Альтернатива дроблению левых сил - движение к социальной демократии. «Литературная газета», 24 января 1991.
прещает и обязывает, в пользу права, прежде всего обеспечивающего реальность прав человека.
Да, в стране, где свобода и автономия личности десятилетиями считались несовместимыми с природой социального строя и где к тому же в народе на протяжении вообще всей истории отсутствовали, по утверждению Р. Давида, сколько-нибудь развитые юридические традиции, никогда не было веры в право, чувства права 19, движение по пути признания и обеспечения прав человека не может быть простым и безболезненным. В людях почти нет терпимости, подлинного уважения к правам человека, вне зависимости от того, кем они используются, нет умения пользоваться правами, достойно нести бремя свободы, ограничивая себя сознанием достоинства и свободы других. Есть унаследованный от прошлого авторитаризм в оценках и мотивации, когда почти каждый — потенциальный «маленький диктатор». Есть обусловленное этим стремление решать любые проблемы самыми примитивными способами (и твердая готовность во что бы то ни стало обязывать, запрещать и карать, и твердая готовность по всякому поводу возмущаться и «требовать отставки...» выражают именно такого рода примитивизм).
Но без решения непростой задачи утверждения в стране прав человека долгожданной стабилизации в социальной жизни не произойдет. К тому же другой дороги к гуманному и демократическому общественно-политическому строю просто не существует.
Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988, с. 157.