Обратимся к диалогу «Парменид», который, по мнению исследователей Платона, открывает сферу идеального вообще. Так считают B.C. Соловьёв, А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус, Д.В. Бугай, Т.В. Васильева, П.П. Гайденко, Р. Уорнер. Отметим, что А. Лосев, считал содержание «Парменида» крайне обобщенным выражением идеального, но не мешающим, тем самым, пониманию того, о чем говорил Платон. Главным описанием «идей» здесь, на наш взгляд, является тот вывод, к которому приходит Сократ без должного предваряющего этот вывод «диалектического» рассуждения. В начале нашей работы мы постарались показать онтологическую значимость такого рассуждения: ранние диалоги посвящены этой проблеме, да и в более поздних, в диалогах «Софист» и «Филеб», Платон критикует такой способ рассуждения, который нацелен на осознание некоторого предмета, но не соотносит любое его проявление с вечным (если этот предмет частный), или не видит его раскрытие во всех возможных видах взаимодействия с окружающей действительностью (если этот предмет не относится к множественности жизни и стоит над ней). Одним словом, Платон считает, что даже если философ приходит к выводу о благе, о «идее», и этот вывод не принижает, а возвеличивает предмет поиска (что не противоречит истинному положению вещей - идеальная область велика и вечна), это не значит ещё, что он добыл истину, сам совпал онтологически с «идеей» (для этого совпадения как раз и необходимо философское рассуждение). Философ только получил правильный ярлык, заголовок без содержания. Содержание рассуждения скрыто в умении видеть предмет так, как это делает Парменид во второй части диалога «Парменид».
Так вот Сократ правильно определил, что такое «идея» (в «Пармениде»), но он лишь только определил это, и поэтому далее следует содержательная часть его рассуждения, которую принято выражать формулой «диалектика единого и многого». Поэтому необходимо обратиться к выводу Сократа (помня о том, что это пока лишь озвучивание содержания слова «идея»): это «род каждой вещи и сущность сама по себе».[38] Здесь явственно отражается обозначенное выше наличие двух смыслов в слове «идея»: «род» вещи есть «идея», соотнесённая со «всем сущим», а «сущность сама по себе» есть «идея» «чистая». Именно здесь, по-видимому, лежит начальная точка понимания «идеи» в этом диалоге, тем более, что далее Платон говорит (через героя Парменида) о «прекрасном, справедливом, благом и любой другой идее»[39] как об объекте познания, что и является «сущностью самой по себе». Исходя именно из этих двух смыслов, объединенных единой областью, следует понимать то, каким образом критиковал Платон дуализм вещи и тела.
В «Пармениде» так же, как и в «Пире», представлена двойственность смысла слова «идея». Есть идеи, определяющие характер сущего: идеи «подобия» и «неподобия», «единства» и «множества», «покоя» и «движения». То есть, это те идеи, которые придают определенный вид материалу, идеи, осознание которых происходит из анализа сущего. «Идея» не существует только в своем чистом виде, она всегда соотносится с сущим, раз сущее есть. Здесь, как и в диалоге «Филеб», простое описание «идеи» осложняется тем, что слово «идея» употребляется Платоном и в отношении вторичного в сущем. То есть, мы опять сталкиваемся с тем, что цельное описание «идеи» всегда предполагает обращение не только к тому, что есть«идея» в своём чистом виде, но и к тому, что есть «эйдос», помещённый в материю; в «Пармениде» «идеи» также дают возможность быть какой -нибудь части бытия в соотнесении с целым. Любой элемент множественности не существует без единства, множественность обладает единством, об этом говорят слова «приобщение», «причастность». Вопрос о том, какой вид имеет «идея», «неотделимая от материи» (именно вторичный «эйдос») в «Пармениде» связан, как мы уже отмечали, по словам Сократа, с «родом каждой вещи»; «диалектика единого и многого» выступает также и общей схемой рассуждения о «вещах», в котором поднимутся вопросы о «идеях», связанных с состояниями вещей. В связи с этим необходимо указать, что ошибочной является та точка зрения, что в диалоге «Парменид» Платон «разбивает вдребезги»[40] свое учение об идеях, или критикует его. В данном исследовании предлагается следующая позиция: «критические аргументы, выдвигаемые в диалоге» «Парменид» «не могут служить доказательством неверности теории идей» [41].
При обращении к содержательному, философскому определению идеального, которое присутствует в «Пармениде», выясняется следующее: сама по себе «диалектика единого и иного» есть определённый ракурс видения Платоном устройства всего бытия (соотнесение Единого начала бытия с порождённым Им остальным сущим имеет в философии Платона различные выражения, которые, вместе с тем, не создают убеждённости в отсутствии идейного единства его философии; далее в диалоге «Тимей» Платон говорит о соотнесении Начала бытия с порождённым в другом аспекте. «Единое» есть Начало бытия вообще. Оно есть Начало потому, что Ему не свойственно ничего из того, что свойственно всему сущему, как это выясняется вначале рассуждения о Едином; а также оно есть Начало и потому, что всё противопоставленное Единому «принадлежит или исходит от него.[42]
Тут необходимо обратиться к природе Единого. Его природа -идеальна, и этой идеальностью, которая есть Его независимая природа, скрепляется и всё остальное бытие. Есть состояния скрепления, есть выходы на Благо, существующие в сущем и для сущего. Они существуют как отдельные объекты, которые рассматриваются Платоном как состояния Космоса. Вот они, на наш взгляд, и есть «идеи» в самостоятельном значении этого слова (в котором материальный мир не имеется в виду). Но при этом они не есть параллельные Началу сущности - они есть лишь копии Его природы, но находящиеся в Космосе (до множественного материального бытия, но и не в самом Начале). Если говорить о сущем (о материальном мире), то, поскольку этими состояниями сущее содержится в космическом порядке, то это «идеи», вовлечённые в проект творения - становления бытия. Таким образом, чистая идеальность, как Божественная природа, есть самотождественная данность, которая есть космический Разум. Положение о том, что космический разум выступает «чистой» идеей, будет обосновано Платоном позднее, в «Филебе» и «Тимее». В «Пармениде» же о «чистой идее» говорится тогда, когда речь идет о «сущности самой по себе» и о характеристиках Единого. В большей мере диалог «Парменид» посвящен связи сущего и идеального мира.
Космический Разум (чистая идея, которая у Платона имеет несколько видов - любовь, благо, прекрасное) не есть олицетворённое начало бытия, но он участвует в творении бытия как начало, есть второй вид начала. Обращаясь к описанию космического Разума, мы вправе обратиться к началу бытия, но нам надо знать о том, что в некоторых местах («Парменид», начало «Тимея»), Платон пишет о начале вообще, превышающем всё, следовательно, не допускающем даже самотождественности. Но идея, как своя чистая область (о природе которой мы делали вывод, исходя из описания Единого), может быть названа нами самотождественной областью, так как самотождественность употребляется здесь не в логическом смысле (наличие тождества вносит иное в некоторое целое), а в смысле указания на самость, целостность и всеобъёмность. Идея рациональна; об этом говорят многочисленные труды, комментирующие философию Платона. Мир идей -это «обособленный мир рационального».[43] И этот мир задан человеку как цель его существования, которая отражается в лучших его жизненных стремлениях.
Р. Скун, автор статьи ««Парменид» Платона», считает, что логико-диалектическая схема «Парменида» есть учение не о «идеях» (так как «идеи» должны быть связаны с вещами, а эта связь описана Платоном как раз до «диалектики единого и многого»), о которых хочет рассказать Платон, а об абстрактных понятиях, не имеющих ничего общего с действительным содержанием бытия; и поэтому Платон, с точки зрения Скуна, как раз критикует эту «диалектику». Но все интерпретации диалога «Парменид», проводимые неоплатоническими философами, если основываться на «таблице неоплатонических интерпретаций платоновского «Парменида»»[44], сделанной Лосевым, говорят нам о «диалектике единого и многого» как об описании устройства именно сущего (например, Порфирий видел в платоновском «полагании единого с выводами для иного» выводы, относящиеся к «душе»; Прокл прямо заявляет, что диалог «Парменид» есть исследование, «относящееся к сущему», только «сущее» необходимо видеть как связь Единого и всего производного от Него, например, души). В пользу взгляда на содержание «Парменида», позволяющего видеть в Едином чистую идеальную природу, говорит нам и тот факт (помимо выводов неоплатоников), что в «Филебе» и других диалогах идеальное (которое в «Пармениде» связано с Единым) несёт в себе такие же характеристики, что и в «Пармениде». Всеохватывающий характер Единого, представленный в диалоге «Парменид» (без Единого не может ничего существовать), тождественен творящей активности Демиурга в диалоге «Тимей», «единое -это причина, гипостазирующая и спасающая все сущее» .[45]