- сущность и суть бытия, в силу которой всякая вещь такова, какова она есть (формальная причина);
- материя и подлежащее (субстрат) - то, из чего что-либо возникает (материальная причина);
- движущая причина, начало движения;
- целевая причина - то, ради чего что-либо осуществляется
Хотя Аристотель признавал материю одной из первых причин и считал ее некоторой сущностью, он видел в ней только пассивное начало (возможность стать чем-либо), всю же активность приписывал остальным трем причинам, причем сути бытия - форме - приписал вечность и неизменность, а источником всякого движения считал неподвижное, но движущее начало - бога. Бог Аристотеля - “перводвигатель” мира, высшая цель всех развивающихся по собственным законам форм и образований.
Эпоха Возрождения
Резкий отход от этой позиции начинается в эпоху Возрождения, когда получил общее признание культ материального бытия, природы, телесного. Эта трансформация, которая выражает новый тип отношения человека к природе, - отношения, обусловленного развитием науки, техники и материального производства, подготовила концепции бытия XVII - XVIII веков. В них бытие рассматривается как реальность, противостоящая человеку, как сущее, осваиваемое человеком в его деятельности. Отсюда возникает трактовка бытия как объекта, противостоящего субъекту как косной реальности, которая подчинена слепым, автоматически действующим законам (например, принципу инерции) и не допускает вмешательства каких-либо внешних сил. Исходным в трактовке бытия для всей философии и науки этой эпохи является понятие тела. Это связано с развитием механики - главной науки XVII - XVIII веков. В свою очередь, такое понимание бытия послужило основой естественнонаучного представления о мире в то время. Период классической науки и философии можно охарактеризовать как период натуралистически-объективистских концепций бытия, где природа рассматривается вне отношения к ней человека, как некоторый механизм, действующий сам по себе.
И. Кант
Не отрицая существования вещей самих по себе, И. Кант рассматривает бытие не как свойство вещей, а как связку суждения. “…Бытие не есть реальный предикат, иными словами, оно не есть понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено к понятию вещи.… В логическом применении оно есть лишь связка в суждении”. Прибавляя к понятию характеристику бытия, мы не прибавляем ничего нового к его содержанию. Диссертация “О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира” явилась началом перехода к воззрениям “критического” периода, главными произведениями которого стали “Критика чистого разума”, “Критика практического разума” и “Критика способности суждения”. Основу всех трех “Критик” составляет учение Канта о явлениях и о вещах, как они существуют сами по себе, - “вещах в себе”. Познание наше начинается с того, что “вещи в себе” воздействуют на органы внешних чувств и вызывают в нас ощущения. В этой предпосылке своего учения Кант - материалист. Но в учении о формах и границах познания Кант - идеалист и агностик. Он утверждает, будто ни ощущения нашей чувственности, ни понятия и суждения нашего рассудка не могут дать никакого теоретического знания “о вещах в себе”. Вещи эти непознаваемы. Правда, эмпирические знания могут неограниченно расширяться и углубляться, но это ни на йоту не приблизит нас к познанию “вещей в себе”.
Бытие человека и бытие мира.
Сам человек есть, существует, является бытием, притом бытием особым. Философы-классики рассматривали "бытие" как предельно широкое (человеческое) понятие о мире и в то же время считали бытие совершенно независимым от человека. Исключением было учение Канта. В нем философы XX века особенно высоко оценили ту идею, согласно которой мир мы видим исключительно сквозь призму человеческого сознания. Вещи мира, сам мир существуют в себе, совершенно независимо от сознания, но "в себе" они нам, людям, не явлены. Поскольку же мир, вещи и процессы мира являются людям, постольку результаты его осознания уже неотделимы от человека. Однако в отличие от классиков, и даже от Канта, центром "антропологической философии" XX века является не учение о разуме, не гносеология и логика, а онтология. Центром же "новой онтологии" становится не некое изолированное сознание человека, а сознание, точнее, духовное (сознание и бессознательное), взятое в неразрывном единстве с человеческим бытием. Этот новый смысл и вкладывается в традиционное понятие Dasein (наличное бытие, здесь - бытие), которое становится базовой категорией экзистенциалистской онтологии. Итак, путь феноменолога, экзистенциалиста, персоналиста - не путь от Sein, бытия вообще, не от мира как бытия к бытию человека, как это было в классической онтологии. Избирается обратный путь - от человеческого Dasein к миру, как он видится человеку и "выстраивается" вокруг него. Такой подход представляется философам XX века предпочтительным не только с реалистической точки зрения (ведь по-другому, говорят они, человек и не осваивает мир), но и с точки зрения гуманистическая: в центр ставится человек, его активность, возможности свободы, открываемые самим его бытием. В ряде философских концепций акцент делается на специфической форме бытия - человеческом существовании. Понятие “существование” произошло от латинского existo - существую. В истории философии понятие “существование” употреблялось обычно для обозначения внешнего бытия вещи, которое в отличие от сущности вещи, постигается не мышлением, а опытом. У немецкого философа Ф. Ницше, например, понятие бытия, толкуется как обобщение понятия жизни. Он стремится преодолеть рациональность философского метода. Понятия не выстраиваются у Ницше в систему, а предстают как многозначные символы. Таковы понятия “жизнь”, “воля к власти”, которая есть само по себе бытие в его динамичности, и страсть, и инстинкт самосохранения, и движущая обществом энергия и т. д. Еще более резко этот тезис проводится в философии жизни немецкого философа В. Дильтея, для которого подлинное бытие совпадает с целостностью жизни, постигаемой науками о духе. Центральным у Дильтея является понятие жизни как способа бытия человека, культурно-исторической реальности. Человек не имеет истории, но сам есть история, которая только и раскрывает, что он такое. В связи с этим выдвигается метод “понимания” как непосредственное постижение некоторой духовной целостности, целостного переживания. Понимание, родственное интуитивному проникновению в жизнь, он противопоставляет методу “объяснения”, применимому в “науках о природе”, имеющему дело с внешним опытом и связанному с конструирующей деятельностью рассудка. Понимание собственно внутреннего мира достигается с помощью интроспекции, самонаблюдения, понимание чужого мира - путем “вживания”, “сопереживания”, “чувствования”. В качестве исходного выдвигается понятие “жизнь” как некая интуитивно постигаемая целостная реальность, не тождественная ни духу, ни материи. Здесь внимание приковано к индивидуальным формам реализации жизни, ее неповторимым, уникальным культурно-историческим образам. Немецкий философ Г. Риккерт, как и все неокантианство, различает чувственно-реальное и ирреальное бытие. Если естествознание имеет дело с реальным бытием, то философия - с миром ценностей, то есть бытие, которое предполагает долженствование. Отвергая с позиций неокантианства “вещь в себе” как объективную реальность, Риккерт сводит бытие к сознанию субъекта, понимаемому как всеобщее, безличное сознание. На этой основе решается центральная для теории познания проблема трансцендентного - вопрос о независимой от сознания объективной действительности: данная в познании действительность имманентна сознанию. Вместе с тем существует объективная, независимая от субъекта истина, то есть недоступное познанию трансцендентное. Реальность рассматривается как результат деятельности безличного сознания, конструирующего природу, естествознание, и культуру, науки о культуре. Бытие - не ощущаемое, а категориально мыслимое бытие. Пространство и время - не формы чувствительной интуиции, а категории логического мышления. Отсюда - тезис об имманентности бытия сознанию. Для феноменологии немецкого мыслителя Э. Гуссерля характерно проведение различия между реальным и идеальным бытием. Первое является внешним, фактическим, временным, а второе - мир чистых сущностей (эйдосов), обладающих подлинной очевидностью. Задача феноменологии в том, чтобы определить смысл бытия, осуществить редукцию всех натуралистически-объективистских установок и повернуть сознание от индивидуально-фактического бытия к миру сущностей. Бытие коррелятивно акту переживания, сознанию, которое интенционально, то есть, направлено на бытие, влечется к бытию. Центральным пунктом феноменологии является изучение сопряженности бытия и сознания.
Такие понятия, как “страх”, “решимость”, “совесть”, “вина”, “забота” и т. п., выражают духовный опыт личности, чувствующей свою неповторимость, однократность и смертность. В дальнейшем на смену им приходят понятия, выражающие реальность не столько личностно-этическую, сколько безличностно-космическую: бытие и ничто, сокрытое и открытое, основа и безосновное, земное и небесное, человеческое и божественное. Теперь Хайдеггер пытается постигнуть самого человека, исходя из “истины бытия”. Анализируя происхождение метафизического способа мышления и мировосприятия в целом, он пытается показать, как метафизика, будучи основой всей европейской жизни, постепенно подготовляет новоевропейскую науку и технику, ставящих своей целью подчинение всего сущего человеку, как она порождает иррелигиозность и весь стиль жизни современного общества, его урбанизацию и омассовление.