Многовековые дискуссии показывают, на наш взгляд, что человек, не будучи одномерным существом, культивирует и философию, и религию, и науку. Не счесть попыток доказать полнейшую несостоятельность каждой из них. Как нам представляется, все эти попытки в конечном счете не достигли желаемого. Сильная неприязнь то ли к религии, то ли к науке, то ли к философии неизменно посрамляет себя. В современную эпоху главенствует научный импульс. Обществу не обойтись без науки, это достаточно очевидно. Но почему все достоинства науки не позволяют человеку прожить без религии и философии? Необходимость философии наряду с наукой объясняется, во-первых, тем, что она сама научна; во-вторых, ее вниманием к кардинальным вопросам бытия; в-третьих, стремлением преодолеть неопределенность альтернативы мысленного (научного) и мистического (религии).
Необходимость религии наряду с философией ее приверженцы и знатоки объясняют тем, что за последними вратами науки человек оказывается перед лицом Божественной веры (М.Бу-бер). Религия имеет будущее, считает известный немецкий теолог Г.Кюнг. Он приводит в защиту своего мнения шесть аргументов, которые, на наш взгляд, довольно удачно обобщают большой литературный материал. Во-первых, современный мир с его несправедливостью не находится в должном порядке, он возбуждает тоску о Другом. Во-вторых, трудности жизни ставят этические вопросы, перерастающие в вопрос о религии. В-третьих, при всей правомерности секуляризации (освобождения от церковного влияния) идеология атеизма будет отвергаться. В-четвертых, религия означает социальное развитие отношения к абсолютному смыслу бытия, к тому последнему, что непременно касается каждого. В-пятых, этот смысл бытия воспринимается как Бог. В-шестых, там, где основной смысл бытия видят не в Боге, а в чем-то другом — в нации при национализме, в народе при национал-социализме, в расе при расизме, в партии при партийном тоталитаризме, в науке при сциентизме - налицо квазирелигия (по П.Тиллиху). Сразу же за этими аргументами Кюнг делает заслуживающий внимания вывод: приведенные аргументы совсем не доказывают, что Бог действительно существует.
Одно дело вопрос о Боге, другое сам Бог. Для верующего человека вопрос о Боге неминуемо сопровождается утверждением о реальности Бога. Но актуальным является и другой ход мысли, когда должное внимание к религиозным темам не сопровождается верой в самого Бога или же указывается, что существование Бога не доказано достаточно однозначным образом. Другими словами, не приходится отождествлять друг с другом соответственно: воинствующий атеизм; простой, равнодушный к вопросам религии атеизм; атеизм, признающий правомерность религии, ее достоинства в том числе. Отношение человека к религии не исчерпывается однозначными "да" или "нет". То же характерно и для отношения человека к философии и науке. Приведем некоторые примеры. Английский философ Б.Рассел относился к религии довольно непримиримо, а философию ставил явно ниже науки. Гегель ставил превыше всего философию, считая науку и религию вторичными. Ницше довольно критически относился и к религии, и к науке, и к философии. В.Соловьев ставил религию выше философии и науки. Хайдеггер превозносил философию, критиковал науку и довольно индифферентно относился к религии.
Итак, религиозная, философская и научная картины мира сосуществуют друг с другом. Это — факт. Человечество, вынужденное действовать по законам диалога и сотрудничества, стремится сложить мозаику единой картины мира. В реализации этого стремления философия, на наш взгляд, занимает самое достойное, а именно центральное место. Действительно, наука по определению достаточно резко дистанцируется от всякого ненаучного знания, в том числе и от религии. Но и представители религии достаточно далеко отстоят от науки; еще никому не удавалось поставить религию на рельсы науки. В контексте безусловной состоятельности как науки, так и религии в качестве сфер культуры и вместе с тем при их известной несопряженности философия играет особую и весьма примечательную роль. Философия чувствует себя как дома и в сфере научного, и в сфере ненаучного знания, ей легко вести диалог на оба фронта.
При сохранении должной осторожности можно утверждать, что три картины мира не противостоят, а взаимодополняют друг друга. При этом, однако, следует учитывать характер взаимодополнения.
Вывод.
Наука и философия взаимоусиливают друг друга. Сколько бы ни добавляли науки в философию и философии в науку, обе только крепнут. Иначе обстоит дело в паре наука — религия. Религиозные мотивы, внесенные в науку, разрушают ее, поэтому ученые выступают против такого внесения. Вместе с тем научные "инъекции" в религию способны существенно ослабить последнюю, ибо они не согласуются с чудом откровения. В связке философия — религия обе стороны в одних случаях усиливают друг друга (например, в развитии обостренного этического отношения к миру), а в других — ослабляют (например, в различном понимании принципа абсолютной личности). Если читатель не согласен с нами, то у него есть отличная возможность пофилософствовать самому над такой остродискуссионной проблемой, каковой признается соотношение науки, философии и религии.
II. Человек и политика.
В своем реальном, повседневном выражении политика всегда представляет собой совокупность различного рода действий и взаимодействий конкретных субъектов в сфере их конкурентной борьбы за государственную власть. Чаще всего в качестве критериев выделения политических субъектов называются либо их конкретные действия в данной сфере, либо степень их реального влияния на принятие политических решений и их реализацию, и государственную политику в целом, либо степень их организационной оформленности. Если же руководствоваться наиболее широким и прагматичным подходом, то под субъектами политики можно понимать всех тех, кто принимает реальное участие во властном взаимодействии с государством, независимо от степени влияния на принимаемые решения и характер реализации государственной политики.
Каждый из действующих субъектов способен применять специфические способы и методы воздействия на центры принятия политических решений, следовательно, обладает и собственными возможностями влияния на власть и относительно самостоятельной ролью в формировании и развитии самых разных политических процессов. Как известно, в политике действует множество всевозможных субъектов. Однако к основным можно отнести лишь субъекты трех типов: индивидуального, группового и институционального.
Субъекты всех трех типов внутренне структурированы, их содержание отличается большим разнообразием. Так, к группам относятся различные общности и коллективы (от неформальных до официальных, от временных до устойчивых, от локальных до транснациональных объединений). Институты также включают в себя целый круг организаций, выполняющих представительские и исполнительские функции в политической системе (партии, движения, лобби, международные организации и т.п.). К числу индивидуальных субъектов некоторые ученые, например, Д. Розенау, причисляют три вида акторов: рядового гражданина, чье участие в политике обусловлено групповыми интересами; профессионального деятеля, выполняющего в государстве функции управления и контроля, а также частного индивида, действующего независимо от групповых целей и не выполняющего при этом каких-либо профессиональных обязанностей.
Роль индивида в политике крайне специфична. Конечно, он не может затмить значение групповых объединений для формирования политического пространства в целом. Однако он может повлиять на характер развития абсолютно любой политической системы. Потому-то и недостаточно рассматривать индивида лишь в качестве одного из специфических субъектов политической сферы.
Будучи исходными социальными атомами, из совокупности действий и отношений которых складывается самое общество, индивиды способны выступать особой целью деятельности любой системы правления и власти. По сути дела, олицетворяя статус человека кик. относительно самостоятельного и свободного существа, чьи интересы и возможности так или иначе противостоят обществу и государству, индивид (личность) символизирует смысл и ценность любой коллективной деятельности. В этом плане отношения государства и индивида выражают отношения власти и человека — этих двух противоположных начал социальной жизни и двух самостоятельных источников общественной власти.
Организуя совместную жизнь людей, государство тем не менее всегда выступает как начало подавления и принуждения людей к поддержанию определенных политических порядков и форм поведения. Государство — это символ повиновения и принуждения человека к обязательному для него поведению и в этом смысле является агентом неизбежного ограничения его свободы и прав. Со своей стороны, индивид выступает как начало свободного и естественного волеизъявления. Имея определенные притязания к государству, связывая с ним возможности реализации своих интересов и перспективы, человек все же остается тем существом, которое обладает собственной программой жизнеутверждения и самовыражения. И если государство способно избрать любой путь своей эволюции, то человек всегда будет стремиться к защите собственного достоинства и свободы, счастья и жизни.
Наличие этих неистребимых человеческих стремлений, неизменность жизнеутверждающих потребностей личности к свободе и счастью составляют стержень гуманизма. Приобретая характер высших моральных принципов, данные требования становятся источником гуманности законов, поднимаясь по своему значению выше социальных отношений в конкретной стране, выше потребностей различных групп. Они не меняются в зависимости от этапов и типов развития общества, становясь мерой человечности всех социальных образований, критерием, используемым при оценке всех социальных явлений, в том числе универсальной мерой оценки человечности любой политической системы. Так что, оценивая человека как «меру всех вещей» (Протагор), эти гуманистические принципы способны задать совершенно определенные цели и принципы государственной политике, выступив гуманистическим ориентиром саморазвития власти.