Смекни!
smekni.com

Формирование категории Материя (стр. 3 из 5)

Таким образом, метафизические материалисты в разра­ботке понятия мате­рии хотя и пошли дальше древних филосо­фов, однако и они понимали материю ограниченно, сводя ее, по существу, только к веществу. Кроме того, метафизи­ческие материалисты понятие материи относили лишь к природе и не распро­странили на понимание общественных явлений.

Философы Возрождения не являются последовательными ма­териалистами, и их взгляды во многом отличаются друг от друга. Однако в одном они едины — в оппозиции средневеко­вому методу и вообще аристотелевско-схоластическому мышле­нию. Они показывают бесплодность и комичность схоластиче­ских спеку­ляций, давая схоластикам совершенно однозначные характеристики.

Бесспорно, высокая оценка эмпирического знания, прин­ципов естественно­научных исследований и отвращение к схо­ластике были главными причинами того, что дуализм материи и формы отмирает одновременно со схоластикой. Судьба поня­тий “forma” и “materia”, однако, различна. Идея “формы”, как некото­рого внешнего активного принципа, дающего мате­рии видовое и индивидуальное определение, совершенно отри­цает какой-либо опыт и потому исчезает из фило­софского мышления эпохи Возрождения. Наоборот, понятие “materia” сохраняет свою жизнеспособность, так как отражает реальную действительность в абстракции.

Известное значение для изучаемого нами процесса имела существовавшая в то время дисциплина лабораторно-экспери­ментального характера — алхимия. Общий опыт лабораторной экспериментальной практики алхимии вел к тому, что основ­ная идея алхимиков — идея “трансмутации” металлов — постоянно сла­бела и, наконец, совер­шенно отпала. Поэтому великие мыслители Возрождения в большинстве случаев отго­раживаются от целей средневековой алхимии и свя­занной с ней практики. Сами по себе неудачные попытки “трансмутации” метал­лов и опыт лабораторной практики при­вели к знанию того, что материя сама по себе обладает ка­чествами и, следовательно, аристо­телевско-схоластическое понятие формы не имеет никакого смысла. “Форму” начали считать продуктом “материи” и позже “материя” перестала мыслиться как спекулятивный парный предмет с “формой”.

Много соображений о материи, часто непосредственно связанных с поле­микой против Аристотеля, можно найти у Джордано Бруно в произведении “О причине, начале и еди­ном”. Третья и четвертая части этой работы полностью по­священы определению понятия “материя”. Бруно понимает ма­терию как еди­ную материальную основу всего, как субстанцию в собственном смысле слова. Точка зрения, согласно которой форма создает из материи отдельные пред­меты, оправдана тогда, говорит он, когда речь идет о работе ремесленника. Природа не творит таким способом. В жизни природы форма не является по отно­шению к материи внешним творческим принци­пом. “Следует скорее гово­рить, что она (материя) содержит формы и включает их в себе, чем полагать, что она их ли­шена и исключает. Следовательно, она, развертывающая то, что содержит в себе свернутым, должна быть названа боже­ственной вещью и наилучшей родительницей, породительницей и матерью естественных вещей, а также всей природы в суб­станции”.

Обоснование и распространение понятия материи в Новое время.

В XVII веке во всей Европе окончательно было сломлено господство средне­веко­вой схоластики и философское мышление уже повсюду становится на новый путь. Происходит оконча­тельный отход и от Аристотеля, везде усили­вается интерес к иссле­дованию природы и высоко оценивается наблюдение и опыт.

Представление о материалистической категории материи, совокупно от­ра­жающей объективную реальность, существующую вне нашего сознания и не­за­висимо от него, становятся по­стоянным составным элементом европейского мышления в эпоху, когда синтетическое суммирование явлений объек­тивной реальности в одну категорию было облегчено односто­ронностью философского и научного мышления.

Для материалистических философов XVII века “материя” была уже кате­го­рией, которая в своих основных и существен­ных чертах совпадает с нашим поня­тием материи: она была высокообобщенным отображением объективной реальности, была категорией, которая отображала всю объективную действи­тельность.

На­чиная с XVI века материализм вновь расцвел, и прежде всего в Англии. В XVI и XVII веках этот материализм пред­ставлен именами Ф. Бэкона, Т. Гоббса и Дж. Локка.

Английский материализм в целом сделал огромный шаг вперед по сравне­нию с материализмом древней Греции, однако в вопросе о происхождении общих понятий мы видим здесь лишь ряд настойчивых поисков решения проблемы. По мнению Локка, об­щие и сложные понятия индивид получает в результате пере­работки в разуме частных и простых понятий. То есть общее создается из еди­ничного в сфере мышления. Таким образом, Локк сам разорвал связь общих по­нятий с действительностью. Сколько бы при этом Локк не уверял чи­тателя, что все идеи проистекают только из опыта, его ре­шение вопроса об общих идеях подрывало всю его систему сенсуализма. Хотя Локк дал очень большой и цен­ный материал по различным философским вопросам, но по вопросу о проис­хождении общих понятий он дал все же мало. Он не сумел полностью использо­вать то ценное, что уже было сделано по этому вопросу стихийно-диалекти­ческой гре­ческой филосо­фией.

Р. Декарт также считал, что все тела, как твердые, так и жидкие, состоят из одной и той же материи, что каждая частица материи стремится всегда превра­титься в одну из своих форм и, превратившись в нее раз, всегда ее сохра­няет. Природа материи, то есть тела, по Декарту состоит лишь в том, что оно (тело) есть субстанция, протяженная в длину, ширину и глубину. Мир представляет собой беспре­дельно протяженную субстанцию. Во всем мире существует одна материя.

В XVIII веке материализм получил дальнейшее развитие. Фран­цузские фило­софы Голь­бах, Дидро, Ламетри, Гельвеций, Кон­дильяк преодолели многие недо­статки английского мате­риализма XVII века. Гольбаху принадлежит одно из клас­сиче­ских определений ма­терии: “... Материя вообще есть все то, что воздействует каким-нибудь образом на наши чувства”. Однако в вопросе о происхождении общих понятий французские материалисты не далеко ушли от своего предшественника и учителя Дж. Локка. Они также полагали, что в действитель­ности существуют только единичные предметы и что ощущения отра­жают только единичное. Откуда же берется в голове об­щее? Вслед за Локком француз­ские материалисты стали повто­рять, что оно берется “из ума”. “Уму свойственно наблю­дать, обобщать свои наблюдения...”. Но в таком случае по­лучается, что общее понятие “материя” не есть отражение общего в действи­тельности, а есть порождение ума, пре­ди­кат, слово. В отличие от Локка фран­цузские материалисты не утверждали, что общее не существует в действитель­ности, но в то же время они и не доказывали наличия об­щего в дей­ствительности. Понятие “материя” они пытались объяснить только из еди­ничного, сводили общее к единичному.

В целом французские материалисты XVIII века, как и ан­глийские материалисты XVII века, не сумели еще выяснить, что же отражается в общих понятиях, что в действительности служит аналогом этих общих понятий. Поэтому их материализм ока­зался слабым перед всякого рода идеалистическими вы­ступ­лениями против категории “материя”. Идеалисты первой половины XVIII века, Беркли и Юм, вполне соглашались с тем, что “общее и универсальное не при­надлежит действи­тельному. существованию вещей”. Следовательно, говорили они, и Локк и его последователи должны признать, что общее понятие “материя” есть ничто не отражающее понятие, есть чистый продукт человеческого вообра­жения.

Гегель, критикуя материалистический сенсуализм, утверждал, что было бы более последовательно признать на­личие независимых общих понятий не только в голове субъекта, но и в познаваемом объекте. Гегель угадал, что общее су­ществует не только в голове, но и в действитель­ности. Однако, по его мнению, оно там существует в том же виде, как и в голове, то есть в форме понятий. Таким обра­зом, оказалось, что человече­ское понятие находит в дей­ствительности и познает там не что иное, как лишь самого себя. Этим самым действительность была подменена понятием.

В конечном счете к началу XIX века в философии сложи­лось такое положе­ние, что снова взяла верх идеалистическая линия Платона. В гегелевской фило­софии материализм под­вергся полному отрицанию. Учение об общем понятии вместо того, чтобы проливать свет на материю и ее познание, за­слонило собой и то и другое, пре­вратилось в учение о един­ственно существующем.

Против Гегеля выступил один из его лучших учеников — Людвиг Фейербах. Здесь повторилось примерно то же, что было 23 века тому назад. Как и Аристо­тель, Фейербах не со­гласился на удвоение мира, не согласился признать за ми­ром вещей еще особый мир общих понятий. Опираясь на данные со­временного ему естествознания, Фейербах стал учить, что понятия — это продукт работы мышления, а мышление — это свойство высокоорганизованной материи, мозга.

Фейербах еще не вышел за рамки метафизического мате­риализма своих предше­ственников, в объяснении категории “материя” у него можно найти не меньше колеба­ний, чем у других французских материалистов. Однако заслуга Фейербаха в том, что он поставил вопрос об общих понятиях на почву реальных фактов. Фейербах отказался “только рассуждать” и только о “мысленном” бытии, он потребовал видеть, чувство­вать реальное, материальное бытие. Общие по­нятия, утверждал он, вырабатывает не разум, не дух, а живой чело­век.

Общее, по мнению Фейербаха, существует в действитель­ности, но не в виде поня­тий, а в виде сходных черт и свойств различных единичных предметов. “Человек,- пишет Фейербах,- при помощи своей способности к абстракции из­вле­кает из природы, из действительности то, что подобно, равно в предметах, обще им, отделяет это от пред­метов, друг другу подобных или имеющих одинаковую сущность, и превращает, в отли­чие от них, в качестве самостоятельного су­щества в их сущность”.