Оказали влияние на русского философа и мыслители, придававшие метафизическое значение понятию воли: Кант, Шопенгауэр, Э. Гартман и особенно Шеллинг. Если диалектическим методом Соловьев больше всего обязан Гегелю, то его богословие, метафизика и эстетика несут на себе печать волюнтативной метафизики Шопенгауэра и Шеллинга. От Шопенгауэра воспринял Соловьев одну из главных своих интуиции - об иллюзорности, неподлинности эмпирически-предметного мира, «мира представления», который являет собой «грубую кору вещества», мешающую прозревать подлинную, духовную основу мира. Впоследствии, отойдя от Шопенгауэра и обретя христианскую веру, Соловьев тем не менее сохранил это свое ощущение иллюзорности физического мира.
После Шопенгауэра Соловьев изучает системы Фихте, Гегеля и Шеллинга - последний оказывает на него наибольшее влияние. С Шеллингом Соловьева сближает романтически-эстетический подход к проблемам религии, своеобразный эротический мистицизм, вылившийся у русского философа в культ Вечной Женственности - души мира. С помощью Шеллинга, а также Бёме, Парацельса, Сведенборга, Дж. Пордеджа, каббалы и гностиков, которых он высоко ценил, Соловьев пытался осмыслить собственный мистический опыт - свои видения Софии.
Значительную роль в формировании воззрений философа сыграл христианский платонизм его учителя, профессора кафедры философии Московского университета П. Д. Юркевича, особенно учение о сердце как средоточии духовной жизни человека. Юркевич видел в воле и душевных аффектах определяющее начало человеческого существа, по своему значению превосходящее теоретическое начало духа, т. е. ум.
Все эти многообразные влияния философ органически претворил в своем учении, создав новое систематическое построение, правда не лишенное ряда трудностей и противоречий. Стремясь от них освободиться, Соловьев не раз перерабатывал свое учение. При этом в его сочинениях мы находим и трезвую оценку, и глубокую конструктивную критику тех философских концепций, которые в свое время формировали его миросозерцание: Спинозы, Канта, Гегеля, Шеллинга, Шопенгауэра, Конта и др.
2. Концепция всеединства В.С. Соловьева
2.1. Соловьев В.С. как основоположник концепции всеединства
В критической литературе, посвященной творчеству В.С. Соловьёва, довольно часто высказывается мнение, что именно с его работ понятие всеединства становится достоянием философской мысли. Так, в популярном справочном издании сообщается, что «понятие всеединства как высшего онтологического принципа впервые выдвигается В.С. Соловьёвым»[4].
В одной из своих первых публичных лекций «Исторические дела философии» В.С.Соловьев назвал первоначальной философской интуицией провозглашение «нового, неслыханного слова: все есть одно». Следовательно, обособившееся, разделившееся множество явлений этого мира социальности есть проявление единой сущности. «Все есть одно - это было первым словом философии, и этим словом впервые возвещались человеку его свобода и братское единение». Идея всеединства всю жизнь сопровождала В.Соловьева и определяла постановку у него исторических вопросов и проблем человека. Основы учения о всеединстве как начале и цели мирового процесса, концепции истории и человека изложены В.Соловьевым в докторской диссертации «Критика отвлеченных начал» (1880), в работах: «Духовные основы жизни» (1884); «История и будущность теократии» (1886); «Россия и вселенская церковь» (1889); «Красота в природе» (1889); «Смысл любви» (1892 - 1894); «Теоретическая философия» (1897 - 1899); «Определение добра» (1897 - 1899); «Три разговора» (1900).
Владимир Соловьёв опирался в разработке своей теории как на западную (досократики, неоплатоники, Н. Кузанский, Шеллинг), так и на отечественную мысль (учение о «соборности» и «цельном знании» славянофилов А.С. Хомякова и И.В. Киреевского). Первоначальные представления о всеединстве восходят к досократикам (см., например, у Гераклита: «И из всего одно, и из одного — все»; Ксенофан: «Все едино, единое же есть Бог»; Анаксагор: «Во всем есть часть всего» и т.п.). В русле такого онтологического подхода дается и современное определение всеединства: это «одна из центральных категорий ряда философских систем, означающая принцип совершенного единства множества, которому присуща полная взаимопроникнутость и в то же время взаимораздельность всех его элементов»[5].
Иной смысловой акцент в понимании всеединства делает Соловьёв. Понятие это мыслится им в конечном счете в связи с проблемами практического разума, моральной философии — проблемами человеческой свободы, добра, социальной справедливости, гармонизации общественных отношений и т.п. В статье, посвященной Н.Г. Чернышевскому, В.С. Соловьёв так резюмирует свою важнейшую философскую интуицию: «Итак, у истории (а, следовательно, и у всего мирового процесса) есть цель, которую мы, несомненно, знаем, — цель всеобъемлющая и вместе с тем достаточно определенная… Это идеал «всеобщей солидарности», осуществление «истинного всеединства». И далее: «Я называю истинным, или положительным, всеединством такое, в котором единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само оказывается, таким образом, пустотою; истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия»[6].
Философия всеединства Соловьева была первой в истории русской философии системой, разработанной на профессиональном уровне. Что означает для философской концепции системность? Это означает, что имеется фундаментальное понятие или принцип, из которых развертывается все содержание учения. Для Платона, например, таким понятием было понятие идеи, для Декарта принцип «мыслю, следовательно, существую», для Гегеля – Абсолютная Идея, для Соловьева принцип всеединства. На основе этого принципа он стремился в онтологии преодолеть дуализм духа и материи, увидеть взаимопроникновение субстанций, их полное тождество, в гносеологии воссоздать «цельное» знание, в этике утвердить единую для всех абсолютную мораль, в религии обосновать необходимость слияния всех церквей и образования вселенской церкви, в истории представить единство и целостность человечества.
2.2. Философия всеединства В.С. Соловьева
Для собственно же философии всеединства Владимира Соловьёва характерны по меньшей мере три момента: 1) «всеединство», действительно, исходная интуиция, руководящая и всеобъемлющая идея его философии; 2) концепция всеединства у Соловьёва, сравнительно с другими мыслителями, изложена значительно более систематично и всесторонне, что и позволило С.Н. Булгакову назвать его систему «самым полнозвучным аккордом, какой только когда-либо раздавался в истории философии»[7]; 3) системообразующим началом философии В.С. Соловьёва является «этика всеединства». Именно «оправдание добра» как рефлексия мироотношения, осуществляемая посредством жизнеощущения и миропонимания, составляет главную задачу и смысл системы Соловьёва.
В своем учении о бытии Соловьев исходит из того, что абсолютное всеединство – это окончательное соединение с Богом. Наш мир есть всеединство в состоянии становления. Он содержит божественный элемент (всеединство) в потенции. Наряду с этим он содержит естественный, материальный элемент. Этот элемент часть целого. Частное стремится к всеединству и постепенно достигает этой цели, объединяя себя с Богом. Сам процесс восстановления всеединства и является развитием мира.
Мир в своем развитии проходит два этапа: первый эволюция природы, второй – деятельность человека. Конечным результатом развития мира является утверждение царства Бога.
Соловьев широко использовал научные понятия и, в частности, понятие «эволюция», но по-своему. Эволюция мира, по его утверждению, включает пять ступеней бытия: 1) минеральное царство, в котором бытие выступает в своей начальной форме, как инертное самоутверждение;
2) растительное царство, знаменующее выход из состояния инерции; 3) животное царство, в котором живые существа ищут полноты бытия посредством ощущений и свободы движения; 4) человеческое царство, являющееся ареной природного человечества, стремящегося к улучшению своей жизни при помощи науки, искусства и общественных учреждений; 5) Божье царство или арена духовного человечества, стремящегося осуществить безусловное совершенство в жизни.
Между этими царствами существует связь и преемственность. Предыдущий тип бытия является материалом для последующего.
Соловьев считал, что правильно понятая, рационализированная теология не противоречит философским и научным принципам. Напротив, философия и наука обретают свою подлинную ценность в единстве с религиозной верой. Знание о реальном мире дается наукой, об идеальном мире – философией, о Боге – только верой. Цельное знание, согласно Соловьеву, как раз и выступает синтезом науки, философии и веры. На основе этого синтеза и должна создаваться универсальная теория, формулирующая принципы единства мира.
Осуществление «живого всеединства», по Соловьеву, свершилось в лице Христа. Оно явилось для людей «как высшая сила, которая овладела ими, но которою они не овладели». Соловьев уточняет: в том хаосе, которым являлся мир далекого прошлого, истиной Христа овладели «немногие» человеческие души («избранные», по Достоевскому). И христианская идея свободного человеческого единения, всемирного братства снизилась до «христианства домашнего», лишь до индивидуальной жизни немногих душ человеческих. Для основного же большинства Христос как живое воплощение всеединства, гармонии идеального и материального стал далеким и непостижимым фактом. Философия идеализма (от Декарта до Гегеля), восстав против лжехристианства, освобождает, по Соловьеву, разум от химер и тем самым открывает путь христианской истине. Богочеловечество, богосовершенство искать надо не в окружающем мире, но в самом человеке, в его «свободно-разумной личности». Благодаря «рациональной философии» к этой идее человек должен прийти «от себя, сознательно, свободно».