Итак, пройдя многолетнюю школу образования, Гуссерль обнаружил, что "несовершенны все науки, даже и вызывающие такой восторг точные науки" [5.с.130]. Во всех случаях ощущается недостаточное понимание смысла наук, отсюда те многочисленные неясности, которые присущи последним. В поиске смысла наук Гуссерль с надеждой обращается к философии, но обнаруживает здесь хаос не выдерживающих критики мнений, легкомысленный отход от требований строгой науки. "Я не говорю, что философия – несовершенная наука, я говорю просто, что она еще вовсе не наука, что в качестве науки она еще не начиналась, и за масштаб беру при этом хотя бы самую маленькую долю объективного обоснованного научного содержания" [5,с.130]. Но если философия не обладает строгостью науки, то "признанная учительница вечного дела человечности (Humanität) оказывается вообще не в состоянии учить: учить объективно значимым образом. Кант любил говорить, что можно научиться только философствованию, а не философии. Что это такое, как не признание ненаучности философии?" [5.c.130]. Мириться с таким положением дел нельзя. Гуссерль настроен решительно:
"Великие интересы человеческой культуры требуют образования строгой научной философии" [5,с.132]. Назрел философский переворот [5,с.132].
Феноменологический метод Гуссерля
До сих пор мы рассматривали решающие подступы к философии Гуссерля. Теперь предстоит самое главное – подвергнуть тщательному анализу сам гуссерлевский метод, рассмотреть его в последовательных фазах. Именно такой анализ должен выявить правомерность претензий Гуссерля на авторство в осуществлении коперникианского поворота в философии XX века.
1. "Назад к опыту, к созерцанию" [5,с.143]. Этот философский клич Гуссерля знаменует начало его феноменологического метода. "Мы должны спрашивать у самих вещей. Назад к опыту, к созерцанию, которое одно только может дать нашим словам смысл и разумное право. Совершенно верно! Но что такое те вещи, и что это за опыт, к которым мы должны обращаться в психологии" [5,с.143]. Гуссерль стремится найти путь к научным истинам. В этом деле всякая спешка неоправданна, начинать надо не со сведений, находящихся где-то в глубине знания, а с его истоков, т.е. с опытного созерцания. "При этом единичное, которое находится сейчас перед глазами, служит как экземпляр. Внимание с самого начала направлено на то, что в общем и целом сохраняется в свободной смене экземпляров, а не на то, что случайно изменяется" [6,с.65].
Гуссерль начинает анализ с единичного опыта. С первоначалом гуссерлевского метода вполне может согласиться как материалист, который видит истоки философствования в объективном существовании вещей, данных человеку в его сознании, так и представитель эмпиризма школы Локка, предполагающий, что содержанием познания является упорядочение человеком его исходных чувственных впечатлений посредством операций объединения восприятий, их сравнения и абстрагирования от несущественного в них. Гуссерль, однако, имеет все основания отмежеваться от этих двух философских позиций, которые он расценивает как глубоко наивные. Суть дела в том, что в первом случае вообще не анализируется сложная работа сознания и, следовательно, остается совершенно недопонятым, откуда берутся научные истины. Во втором случае путь к научным истинам намечается на основе так называемого метода абстракции: имеется в виду, что понятия достигаются в процессе абстрагирования от так называемого несущественного в простых чувственных идеях (выходит, что понятия позволяют объяснить не весь чувственный опыт человека!). Гуссерлевский метод намного богаче метода абстракций, поэтому последний оценивается им в качестве наивного, недостаточного.
Гуссерля многократно обвиняли в субъективизме, но в этом обвинении явно присутствуют элементы путаницы. Он – сторонник объективных истин (3>2 на вечные времена), но он желает понять происхождение этих истин. А это возможно, по его мнению, не иначе как в учете изначального единства предмета с субъектом.
2. Естественная установка и эпохе. Гуссерль зовет к содержательному философскому анализу: всякого рода воззрения, полученные в обход него, он называет естественной установкой. Все, в том числе природные и социальные миры, представления и теории не должны приниматься в качестве несомненных. В противном случае множатся недоразумения и происходит отказ от содержательного философствования. Философская бдительность должна состоять в отказе от суждений, полученных не после должным образом проведенной рефлексии, т.е. тщательного анализа собственного сознания, сменяющих друг друга психических состояний. Такое воздержание от поспешных суждений Гуссерль называет эпохе. Античные скептики практиковали эпохе в связи с недостоверностью суждений и видели в ней путь к душевному покою. Для них эпохе – своеобразное философское умолчание, отказ от дальнейшего философского поиска. Для Гуссерля эпохе – это сохранение философской бдительности: то, что не прошло через горнило философской рефлексии, "заключается в скобки".
3. Феноменальность и интенция. Итак, психический опыт субъекта – Я – начинается с психического переживания. В нем дан сам предмет, а также его сущность [6.с.66]. Всякое психическое переживание выступает феноменом (от греч. phainomenon – являющееся; на русский язык переводится как явление, ему соответствует сущность). В философии Гуссерля речь идет о феноменах. понимаемых как то, что является в сознании.
Феноменальность Гуссерль считал основным свойством всякого психического [6,с.66]. Поэтому есть резон в придании понятию феноменальности базового, фундаментального значения в рамках всей его философии как таковой. Пожалуй, лаконичнейшее истолкование гуссерлевской философии состоит в ее определении как феноменальности, осваиваемой рефлексивно. Феноменальность предполагает тех субъектов, которым является нечто. "Все, что доступно нам благодаря рефлексии, имеет одно замечательное общее всем свойство – быть сознанием о чем-то, осознанием чего-либо, или, коррелятивно, быть осознанным – мы говорим об интенциональности. Это сущностная характеристика психической жизни в точном смысле слова и, таким образом, просто неотделима от нее" [6,с.65]. Феноменальность в ее субъективной чистоте, как присущая субъекту, есть интенциональность.
Термин интенциональность восходит к латинскому глаголу intendere (быть на что-либо направленным) и философской схоластике. Видное место занимает понятие интенциональности в эмпирической психологии Франца Брентано – учителя Гуссерля. Последний придает понятию интенциональности новый смысл. Теперь интенциональность выступает как полнота рефлексивного акта над потоком психических переживаний. Это целостный акт, в котором при желании можно выделить две подструктуры: когитум и когитацию (как у Гуссерля) или интентум и интенцию (как у Хайдеггера) [1,с.78]. Когитум (интентум) – это то, на что направлено сознание субъекта; когитация (интенция) – работа самого сознания. Ясно, что по смыслу гуссерлевской философии, когитация и когитум образуют неразрывное единство. Следует отметить, что понятие интенциональности используется едва ли не всеми современными философскими течениями.
Феноменология – учение о феноменах в соответствии с методом Гуссерля. Термин "феноменология" составлен из двух слов: феномен и логия (от греч. logos – учение, слово, понятие), каждое из которых известно с незапамятных времен и занимает в философском языке почетное место.
От феноменологии следует отличать феноменализм – учение, которое замыкает познание исключительно на исходные чувственные восприятия (Беркли, Юм, Дж. Милль, Мах, часть неопозитивистов). Феноменология Гуссерля в корне противоположна феноменализму. Для него исходные чувственные данные запускают механизм феноменологической рефлексии, но далеко не исчерпывают ее богатое содержание.
4. Чистота феноменологического опыта, феноменологическая редукция, имманентная временность, поток сознания. Осуществляя феноменологический опыт, необходимо, согласно Гуссерлю, бдительно следить за тем, чтобы не загрязнять его элементами естественной установки, в противном случае не будет достигнута стадия чистого сознания. Эпохе, "заключение в скобки" предмета не лишает сознания предметности, а как раз позволяет выделить сущность предмета, его предметность в чистом виде [6,с.70].
И все-таки угроза заблуждений постоянно существует, вновь и вновь возникает искушение видеть простое соответствие между внешним и внутренним опытом. "Глубинный источник всех заблуждений возникает из первоначально кажущегося само собой разумеющимся уравнивания имманентной временности и объективно-реальной временности" [6,с.67]. Под имманентной временностью здесь понимается время, внутренне присущее сознанию человека. Оно не является всего лишь образом внешнего, физического времени. Напротив, время фиксирует в своей особенности чистоту потока психических переживаний, его связность и непрерывность в том числе. Сознание – поток переживаний. Причем "образ потока весьма коварен". Анализ внутреннего времени выявляет подлинный его смысл [6,с.68]. Гуссерль проводит скрупулезный анализ феноменологии внутреннего сознания времени [6], тонкости которого здесь не рассматриваются.
Сознание выступает как поток переживаний, каждое из которых интенциально, это "сознание о...". Но в данном случае важно уяснить себе, что полнокровное сознание является потоком достаточно закономерным, дело здесь никогда не исчерпывается одиночным переживанием. Допустим, я созерцаю дом; мое внимание перетекает с одной части дома на другую, я вижу его под различными углами зрения, по-разному освещенным и обдуваемым ветрами. Тот же самый дом после покраски выглядит по-другому. Все мои впечатления об "этом доме" сливаются в единый поток, включающий и актуальные переживания, и воспоминания, и воображение. Интенциональность, имеющая дело с одним и тем же предметом ("этим домом", "тем домом", "любым домом"), по определению выступает как идентирование, имеющее текучую синтезированную форму. Далее мы увидим, что данное обстоятельство имеет важнейшее значение для успеха феноменологического опыта.