Основные философские направления и концепции науки. Итоги XX столетия, Канке В.А. (стр. 48 из 68)
Итак, анализ того, что может происходить в различных мерностях фактов и теории, выявил отсутствие какого-либо особого механизма научного открытия законов (гипотез). Научные открытия и научная компетенция приходят к тем, кто основательно осваивает научный материал. При этом условии научный успех обеспечен, внешне же он выглядит как спонтанный, случайный, интуитивный акт. Существенно, что его надо подготавливать.
Не сводится логика научного открытия и к индукции. Выше были выделены три разновидности индукции: расширяющая детерминистическая, расширяющая статистическая и вероятностная. Вероятностная индукция относится к соотношению единичных высказываний и гипотез. Как было показано при анализе логико-лингвистического аспекта фактов, вероятностная индукция не является методом научных открытий.
Расширяющая индукция относится к событийному уровню. Знание относительно изученных событий переносится на неизученные. Решающее научное значение имеет не этот перенос, а характер выработки знания об актуально изученных событиях.
Расширяющая индукция строится по схеме: а) известно, что факты Ci есть D; б) будем считать, что и другие факты Сi также есть D. Расширяющая индукция начинается и заканчивается фактами. Такова научная трактовка индукции. Что касается традиционного понимания индукции, с которого мы начинали параграф, то оно является некорректным. Переход от фактов к гипотезам есть не индукция, а абдукция (об этом см. ниже).
Научное открытие законов и гипотез охватывается другой, неиндуктивной схемой рассуждений: а) наблюдаются факты Ci; б) если бы имела место гипотеза Н, то она непротиворечиво объясняла бы Ci; в) следовательно, есть основание предполагать, что именно гипотеза Н позволяет непротиворечиво объяснить Ci. Такая схема рассуждений называется в логике абдукцией (от лат. abducere – отводить). Абдукция переводит от фактов к теориям (законам, гипотезам, понятиям). Проблематика абдукции впервые была разработана американским логиком Ч.С. Пирсом (он называл себя прагматицистом), в наше время она получила дальнейшее развитие в трудах Н.Р. Хэнсона, Т. Никлза и ряда других авторов [20,с.52-57].
Обычно смысл логических операций видят в выведении единичных высказываний из универсальных. Такое выведение характерно только для дедукции. Соотношение индукции, дедукции и абдукции можно представить следующим образом:
Абдукция: факты
гипотеза (открытие нового знания).Индукция (расширительная): факты
факты (расширение знания).Дедукция: гипотеза
факты (демонстрация знания).Гипотетико-дедуктивный метод в естествознании
Выдвижение гипотезы позволяет объяснить экспериментальные факты. Из гипотезы выводят единичные высказывания, которые сопоставляются с эмпирией. Такой метод называется гипотетико-дедуктивным. Его центральным звеном является гипотептико-дедуктивное рассуждение. Гемпель изображает его следующим образом [21,с.93]:
C1, С2, ..., Cm
(1)
L1, L2, ..., Lr
Логическая дедукция
Е
Здесь C1, С2, ..., Cm. – утверждения об определенных фактах (их часто называют начальными, или пограничными, условиями); L1, L2, ..., Lr – законы (гипотезы); Е – предложение о том, что объясняется, предсказывается или ретросказывается. Факт Е выводится (демонстрируется) из фактов Ci с помощью законов Lj. Используемые законы могут быть различной степени общности, в таком случае они образуют слоистую структуру. Схема (1) приобретает вид:
Cm
Lk
(2)
Lj
Логическая дедукция
Е
Здесь Lk – законы (гипотезы) большей степени общности, чем Lj; Cm, Е – то же самое, что на схеме (1). Законы максимальной степени общности обычно называют принципами (от лат. principium – основа, начало, главное).
Дедуктивное рассуждение может быть многозвенным, т.е. состоять из нескольких шагов, например таким [22,с.133]:
Здесь черта означает слово "следовательно", а буквы – определенные мысли, сформулированные на основе знания законов (гипотез). Гемпель, как мы установим в дальнейшем при анализе прагматического метода, не без излишней категоричности утверждал, что гипотетико-дедуктивное рассуждение характерно для всех наук, обладающих фактуальным содержанием. "Решающим требованием для любого объяснения остается то, что его экспланандум (то, что требуется объяснить.– В.К.) должен подводиться под общие законы" [21,с.105]. Это обстоятельство наиболее четко осознается в естествознании. В так называемых популярных, обыденных рассуждениях гипотетико-дедуктивные рассуждения также присутствуют, но в размытом, вырожденном виде, гипотетико-понятийная сторона дела часто оставляет желать лучшего.
Все это показывает, насколько существенно иметь метод (совокупность правил) для установления границ (демаркации) между научным и ненаучным, более и менее научным знанием. Проблема демаркации занимала видное место в творчестве Канта, в XX веке она наиболее содержательно анализировалась в работах постпозитивиста Поппера.
Поппер весьма решительно выступил против тех неопозитивистов (Шлика, Вейсмана и др.), которые считали возможной окончательную проверку на истинность гипотез (законов) и теорий [1,с.62]. Неопозитивисты широко использовали понятие верификации (от лат. verus – истинный и facere – делать). Теория истинна, если она прошла проверку фактами. Однако не все так просто, как кажется на первый взгляд. Рост знания, сменяемость теорий свидетельствуют о том, что нет абсолютной истинности теорий – еще вчера казавшееся истинным уже сегодня называют едва ли не ложным. Считавшееся абсолютной проверкой на истинность, соответствие действительности таковым не является. Имея в виду этот и другие аргументы, Поппер довольно резко заключает: "не верифицируемостъ, а фальсифицируемостъ системы (эмпирического знания.– В.К.) следует рассматривать в качестве критерия демаркации" [1,с.63].
Смысл введения Поппером в методологию науки понятия фальсификации (от лат. falsificare – подделывать) состоит в разграничении эмпирического научного знания от всякого другого. Допустим, предлагается верить в существование кварков и леших. Попперианец спрашивает: "Есть ли такая эмпирия, от которой можно в принципе ожидать как подтверждения, так и опровержения тезиса о существовании кварков и леших?". Надо полагать, что физик ответит на этот вопрос положительно, а любитель леших – отрицательно (надо верить и этого достаточно). В таком случае в соответствии с критерием фальсифицируемости попперианец исключает вопрос о леших из области научного знания. Что касается методологического знания, то оно способствует успеху эмпирических наук [1,с.80], в этом как раз и состоит его достоинство. Философия в лице методологии, учения о принципах обеспечения роста научного знания, не чужда науке.
Эмпирия как фактуальный аспект науки способна: а) подтвердить или, как выражался Поппер, подкрепить теорию; б) фальсифицировать ее. По сути, демаркация содержит оба критерия: как подтверждение, так и фальсификацию. На наш взгляд, в пылу научной полемики о демаркации Поппер на фоне возвышения фальсификации несколько принизил значимость подтверждения. Так как ненаучное знание в отличие от научного не подтверждается, то подтверждение также является критерием демаркации.
В современной философии науки понятие подтверждения (подкрепления) пришло на смену понятию верификации. Термин "верификация" способен ввести в заблуждение – по своей этимологии он, вроде бы, указывает на возможность окончательной проверки теорий на абсолютную истинность, однако, по сути, такая возможность отсутствует.
К терминам, которые дошли до нас из глубины веков, следует относиться с известной осторожностью. С одной стороны, учет их этимологии существенно проясняет смысл знания, с другой – значение терминов подвержено изменениям. Поппер, часто избегавший использования термина "истина", вполне справедливо подчеркивал согласие своих воззрений с концепцией Тарского [l.c.336-343], который, говоря об истине, подчеркивал соответствие мета- и объектного языков. Об этом как раз и идет речь в гипотетико-дедуктивном рассуждении. Здесь метаязык – лингвистический уровень гипотез, объектный язык – сингулярные высказывания о событиях. А интерпретация как связь мета- и объектного языков есть не что иное, как дедукция. Поппер вместо истины говорит о подкреплении (подтверждении), вместо ложности – о фальсификации. За терминологическими различиями скрыто новое понимание специфики науки.
Поппером двигало стремление как можно более четко провести демаркационную линию между наукой и ненаукой. В отличие от него П. Фейерабенд считал несостоятельной саму идею демаркации. Единственный принцип, который он призывает защищать, "это принцип – все дозволено" (anything goes.– В.К.) [23,с.158]. Анализ воззрений Фейерабенда показывает его желание обеспечить свободу творчества, в том числе научного (как бы оно не понималось). Чем меньше универсальных правил и чем больше альтернативных теорий, а также мифов, тем лучше. Фейерабенд обнаруживает в науке проблемы, противоречия, непривычные ходы [23,с.418].
Вопреки утверждениям Фейерабенда, после его исследований нет необходимости пересматривать решающим образом методологический статус науки, совсем не обязательно сводить методологические нормы к нулю. Стоит только обратиться к практике науки, как тотчас же обнаруживается действенность регулятивов демаркации Поппера. Они составляют содержание гипотетико-дедуктивного метода. Не чужд этот метод и самому Фейерабенду. Свои новации он подводит под принцип "все дозволено": налицо и гипотеза, и факты. Другое дело, что гипотетико-дедуктивное рассуждение Фейербаха не выдерживает критики фактов науки, они-то как раз и фальсифицируют ее.