С о ч.: Литературная критика. Эстетика. М, 1972; О современном направлении изящных искусств; Лекции по археологии; Лекции по теории изящных искусств // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М., 1974.
Лит.: Ростиславов Д. И. Записки о Надеждине // Русская старина. 1894. № 6; Козмин Н. К. Николай Иванович Надеждин: Жизнь и научно-литературная деятельность, 1804-1836. Спб., 1912; Жегалкина Е. П. Надеждин - критик Пушкина // Учен. зап. Московского педагогического ин-та им. Н. К. Крупской. М., 1958. Т. 166, вып. 4; Каменский 3. А. Н. И. Надеждин. М., 1984.
Г. А. Ваганова
НАРОДНИЧЕСТВО - 1) общественное движение последней трети XIX - нач. XX в.; 2) особое явление рус. культуры; 3) идеология, составившая комплекс экономических, политических, социалистических, философско-социологических теорий самобытности рус. пути общественного развития. Н. прошло путь от кружков до сплоченных объединений революционных разночинцев («Народная воля»), в XX в. воплотилось в наиболее массовую в России демократическую партию социалистов-революционеров, а также партию народных социалистов, сохранило свое влияние и после октября 1917 г. в деятельности анархистов и кооперативных движениях. Оно нашло отражение в произв. художественной литературы (Г. И.Успенский, П. В. Засодимский, Н. Е. Каронин, Н. Н. Златовратский, отчасти Толстой), в исторической, экономической, этнографической науке (В. И. Семевский, Щапов, Воронцов, Н. Ф. Даниельсон, И. А. Худяков, Д. А. Клеменц, В. Г. Богораз). Моральный пафос Н. с его теорией долга интеллигенции перед народом (Лавров) формировал осн. черты идейного облика рус. демократически настроенного образованного об-ва. Идейные источники Н. включают широкий круг произв. европейской (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. С. Милль, П. Ж. Прудон, Л. Фейербах, Гегель, младогегельянство, И. Кант и др.) и рус. мысли (декабристы, Белинский, Герцен, Огарев, Чернышевский, Добролюбов, Писарев и др.). Особым теоретическим источником для Н. 70-80-х гг. был марксизм, к-рый воспринимался наряду с др. социалистическими, научными и философскими теориями, включая лассальянство, позитивизм, дарвинизм. В свою очередь и К. Маркс активно использовал в последнее десятилетие своей жизни Н. как важный источник для изучения экономики докапиталистических об-в. Плеханов, проделавший эволюцию от Н. к марксизму, отмечал, гл. обр., лишь слабости и недостатки теоретиков Н. Отношение Ленина к Н. было гибким и включало наряду с критикой либерализма Н. 90-х гг. более позднее признание революционных заслуг «старого Н.», а в послеоктябрьский период также интерес к теории кооперации Н. Влияние Н. обнаруживается в раннем творчестве Бердяева, сказывается в жанровой специфике соч. на темы об общине, роли личности и критической мысли в истории, о соотношении рус. и зап. путей развития об-ва и т. п. Влияние Н. имело место и в позитивном (как непосредственное развитие Н.), и в негативном аспектах (как полемика с Н. и его «преодоление»). В последнем смысле без анализа Н. не могут быть поняты такие темы, как «Маркс в России», «богоискательство», «новое религиозное сознание», а также главные «манифесты» рус. идеализма нач. XX в. - «Проблемы идеализма», «Вехи», «Из глубины». Нек-рые мотивы народнического понимания России были использованы евразийством: экономическая самобытность, общинный, антииндивидуалистический, артельный строй жизни, этногеографическое своеобразие. Начало оформлению доктрины Н. было положено работами Лаврова «Исторические письма» (1868-1869) и Михайловского «Что такое прогресс?» (1869). Здесь проявилась приверженность к социологической, философско-исторической, нравственной проблематике в отличие от Чернышевского и шестидесятников, к-рые подчеркивали мировоззренческий приоритет естественных наук. Лавров и Михайловский отрицали возможность объективной интерпретации истории и на основе субъективного метода подчеркивали необходимость выдвижения личностного, морально-ценностного критерия оценки исторических фактов. Так, общественный прогресс, с их т. зр., не может быть понят как подведение исторических процессов под нек-рый общий принцип, объясняющий ход событий наподобие действия неумолимых законов природы. Прогресс есть «развитие личности» и «воплощение в общественных формах истины и справедливости» (Лавров). Он не равнозначен биологической эволюции, где наиболее доступным критерием совершенства является усложнение организации и дифференциация. Михайловский в противоположность Спенсеру определяет прогресс не как наращивание социальной разнородности (достигающееся в основном через рост общественного разделения труда), а как движение к социальной однородности. Это состояние гармонии общественного целого, выражающееся в объединении его составных элементов, в формировании целостного индивида, достижении общественного блага и справедливости. Методология исследования истории в Н. противоположна объективизму, хотя оно не отрицает возможности (в определенных пределах) использования опыта, наблюдения, индукции, дедукции и др. объективных методов. Своеобразие социального познания, по Лаврову и Михайловскому, в том, что общественные явления изучают ученые как конкретные личности, обладающие определенными представлениями о добре и зле, желательном и нежелательном. Социальные науки, при таком толковании, приобретают характер аксиологических дисциплин (см. Аксиология). Остается лишь очистить их от «дурного» субъективизма, произвола суждений и оценок и должным, критическим образом отобрать положительное, отвергнув все отрицательное. Сфера положительного, по Михайловскому, охватывает идеалы социальной справедливости (солидарности), а вторая сфера - «идолы» и предубеждения, порожденные незнанием совр. науки. Постоянное отстаивание первенства ценности над фактом, приоритет морально должного перед сущим в сфере социального относится к числу оригинальных достижений Лаврова и Михайловского, к-рые одними из первых поняли, что вся социальная наука должна быть построена на примате личности. Эта черта Н. была выражена в учении Лаврова о критически мыслящих личностях и в теории «борьбы за индивидуальность» Михайловского. Особый резонанс в рус. философии получило учение Михайловского о «правде-истине» и «правде-справедливости», к-рое рядом рус. и зап. авторов интерпретировалось как доказательство своеобразия как Н., так и рус. философии в целом (напр., Бердяев). Михайловский, однако, не стремился доказать к.-л. уникальность рус. мышления со ссылкой на особое слово «правда». Он, скорее, лишь стремился подыскать наиболее образную форму для выражения того синтетического, научно-ценностного понимания мира, к-рое более всего должно импонировать всякому, а не только рус. человеку, приверженному свободе и научной истине. Он обращал внимание на использование не только рус, но и европейской, а также античной культурой понятий, схватывающих близость истины и справедливости. Н. не обладало единой философской программой. Взгляды его ведущих представителей отражали связь с различными традициями рус. мысли, а также принадлежность к трем направлениям революционного Н. - пропагандистскому (Лавров), анархистскому (М. А. Бакунин), заговорщическому (Ткачев). Лавров и Михайловский в целом придерживались позитивистской ориентации. Бакунин, прежде чем стать материалистом в собственно народнический, анархистский период своей деятельности (с сер. 60-х гг.), проделал сложную философскую эволюцию, сменив увлечения Гегелем, левогегельянством и Фейербахом. Он явился создателем едва ли не самой яркой в России концепции атеизма, основанной на материалистическом отрицании религии и церкви, по его мнению, наиболее враждебных человеческой свободе порождений государственного гнета: «Если Бог есть, человек - раб. А человек может и должен быть свободным. Следовательно, Бог не существует». Для Бакунина характерно не указание на противоположность науки и религии (как для большинства европейских сторонников атеизма), но подчеркивание оппозиции «реальная и непосредственная жизнь и религия» или «божественный призрак и действительный мир». Ложность религии, по его мнению, заключается гл. обр. в том, что она пытается подчинить воле божества стихийный поток жизни, не укладывающийся ни в рамки законодателей науки, ни в предустановления Верховного существа. Бакунин, прошедший до увлечения анархизмом основательную школу нем. философии, не принимал, конечно, религиозную метафизику за сознательный обман или изначально ложную ветвь познания. Напротив, он считал, что теология и метафизика являются ступенями человеческого разумения, исторически необходимыми этапами абстракции, «отвлечения», к-рые вели «неминуемо к Верховному Существу, к Богу, к Ничто». Однако по мере освоения «живой действительности», осознания «полноты бытия» и самого себя человек неминуемо приходит к пониманию не сверхъестественного, а естественного хода