Лит.: Тихомиров П. В. Несколько критических замечаний на книгу Чичерина // Богословский вестник. 1894. Август; Стру-веП. Б. На разные темы: (сб. статей). Спб., 1902;АлексеевН. Н. Религиозно-философские идеи и личность Б. Н. Чичерина // Путь. 1930. № 24; Галактионов А. А., Никандров П. Ф. История русской философии. М., 1961; Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. Л., 1991. Т. 2, ч. 1. С. 158-166; Лосский Н. О. История русской философии. М, 1991.
В. И. Приленский
ОЧЕВИДНОСТЬ - одно из центральных понятий философского учения И. А. Ильина. Его содержание он очерчивает не логическими, а преимущественно художественно-описательными, метафизическими приемами и средствами, но чаще всего ограничивается обстоятельно описанными и прокомментированными примерами. Он полагает, что О. - это состояние души человека, «противоположное своеобразной слепоте или ослепленности, обманчивой, поверхностной видимости». О. не открывается ни телесным ощущениям, ни понимающему рассудку, ни играющему или построяющему воображению, ни пустопорожней (хотя бы неистовой в своем упрямстве) воле. Для того чтобы пробиться к О., надо жить духовными актами, пребывать в них, строить себя ими, полагать их в основу своего бытия. О. играет важную роль не только в гносеологии (где фактически совпадает с понятием истины), но и в этике, эстетике, философии религии, философии права и во всех др. областях знания, в к-рых человек имеет дело с духовным опытом. В каждой из них опыт О. осуществляется и накапливается по-своему. Так, тот, кто желает установить, что есть верное знание предмета и как оно достигается, должен накопить и осуществить разносторонний опыт успешной познавательной деятельности. Философ, не работавший в качестве исследователя ни в одной науке, неприемлем в качестве гносеолога, ему не поможет сфера отвлеченной профессиональной мысли. Ибо акт О. требует от исследователя даросозерцания, способности к чувствованию, глубокой и чуткой ответственности, искусства творческого сомнения его вопрошания, упорной воли к окончательному удостоверению и глубокой любви к предмету. Равным образом тот, кто желает обратиться к искусству, должен приобрести обширный и глубокий опыт эстетического восприятия. При этом очень важно, чтобы философ сам каким-нибудь способом участвовал в художественном творчестве. Его опыт получит совсем иной вид и иное значение, если он попытается самостоятельно пережить процесс замысла, вынашивания, борьбы за идею эстетически переживаемого предмета, облечения ее в ткань образов, обретения художественной формы (см.: Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. М, 1994. Т. 3. С. 501-502). Осн. правило пути к О. гласит: «Сначала - быть, потом - действовать и лишь затем из осуществленного бытия и из ответственного, а может быть, и опасного, и даже мучительного делания - философствовать» (Там же. С. 505-506). Руководствуясь этим правилом, философия может очертить путь, помогающий человеку обрести подлинный смысл своего бытия, преодолеть завалы, препятствующие движению в этом направлении. Особенно важно, по мнению Ильина, выявить и убедительно продемонстрировать несостоятельность столь характерных для зап. философской мысли последних двух столетий преувеличенных представлений о возможностях человеческого мышления (см. Предметность, «Путь к очевидности», «Аксиомы религиозного опыта», И. А. Ильин).
В. И. Кураев
«ОЧЕРК РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ»- соч. Шпета (ч. 1. Пг., 1922). «Как я могу писать историю русской философии, которая если и существует, то не в виде науки, тогда как я признаю философию только как знание», - заметил о своих затруднениях при написании этой работы Шпет. Отвергая философию как мораль, проповедь или мировоззрение и считая высшей ее исторической и диалектической ступенью философию как знание, он не отрицал, однако, наличия предварительной истории, в течение к-рой философия «становится в знание». По его убеждению, рус. философия как раз и начинает подходить к этой стадии развития, поэтому внутренне необходимо подвести перед указанным моментом зрелости итоги предшествующего развития. С т. зр. Шпета, философия приобретает национальный характер не в ответах - научный ответ для всех народов и языков - один, а в самой постановке вопросов, в подборе их, в частных модификациях. Интерес и отношение к той или иной проблеме, к той или иной стороне в ней носят местный, народный, временной характер. Только в таком смысле и можно говорить о национальной науке, в противном же случае само решение научных вопросов (в т. ч. и философских) в соответствии с национальными вкусами, склонностями и настроениями ничего научного в себе не сохраняло бы. Начиная исследование с киевского периода, Шпет не обнаруживает там и в последующее время не только «любомудрия», но и элементарной грамотности: духовенство и знать, считал он, не имели представления о научных и философских интересах. Примеры этому - «незадачливый Максим Грек со своею -действительною или мнимою - ученостью»; «мнимо-народный философ Сковорода», в соч. к-рого он находит «предельно минимальное» количество философии; Брянцев, с его т. зр., лишь совокуплял «Вольфа с бесцветным кантианством» и т. п. В своем «Очерке» Шпет дает описание и оценку различных проектов «рус. философии», принадлежавших В. Н. Карпову, Сидонскому, Новицкому. О философском национальном сознании до 1 -й четверти XIX в., по Шпету, не может быть и речи. Но затем в философских настроениях россиян произошла перемена, раскрывшая живой философский дух. Стали выдвигаться свои проблемы, и важнейшая среди них: определение рус. задачи в философии. «Невегласие» (невежество) - вот почва, на к-рой, по глубокому убеждению Шпета, произрастала рус. философия. Не природная тупость россиянина в философии, не отсутствие живых творческих сил, как свидетельствует вся рус. литература, не недостаток чутья, как доказывает все рус. искусство, не неспособность к научному аскетизму и самопожертвованию, как раскрывает нам история рус. науки, а исключительно невежество не позволило рус. духу углубить в себе до всеобщего сознания философскую рефлексию. Вот почему на такой почве произрастала «философия бледная, чахлая, хрупкая», и удивительно только, что она все-таки, несмотря ни на что, росла. На почве невежества сформировалось утилитарное отношение к философии, поскольку восприятие ее как «мудрости и морали», по мнению Шпета, непременно утилитарно - философия должна учить жить мудро как в самом широком, так и в самом узком смысле практической жизни. Понимание философии как метафизики и мировоззрения вызывает более тонкое и возвышенное представление об ее пользе - для спасения души, разрешения загадок смысла жизни, оправдания мира. Однако нужно углубиться до идеи философии как чистого знания, чтобы восприятие ее и науки перестало быть утилитарным. История рус. философии как мысли, проникнутой духом утилитаризма, есть история донаучной философской мысли, к-рая не познала себя как философию свободную, чистую, философию как знание, философию как искусство. Это не значит, что в рус. философии отсутствовало движение идеи. Но восприятие идеи и ее движения в рус. мысли было «нечисто, донаучно, примитивно, несофийно, не мастерское». Рус. философия - по преимуществу философствование. Поэтому ее темы редко бывают оригинальны. Но у нее все же есть свой собственный (национальный) тембр голоса. Он раскрывается не в решении, даже не в постановке проблем, тем более не в методе, а гл. обр. в психологической атмосфере, окружавшей и постановку вопросов, и их решение. Единственная оригинальная тема в рус. философии - тема России. Отсутствие исторической аристократии, т. е. творческого выразителя нации, - самый загадочный факт рус. бытия. «Рефлексивная аристократия» (интеллигенция) берет на себя долг разрешения этой проблемы, и потому-то «Россия» становится предметом рус. философской рефлексии. «Народ» и «интеллигенция» как творческий выразитель народа приобретают характер философско-культурного соотношения. Разница и даже противоположность ответов - с т. зр. народа или интеллигенции - определяет особую диалектику рус. философии и тем самым узаконивает ее оригинальное философское место. В этом смысле славянофильские проблемы - единственные оригинальные проблемы рус. философии. II часть работы, о выходе к-рой было объявлено в 1922 г., осталась неизданной и находится в рукописном отделе Российской государственной библиотеки.
С о ч.: Очерк развития русской философии // Соч. М., 1989. С. 9-342.
В. В. Ванчугов
ПАВЛОВ Алексей Терентьевич (2.12.1929, Вольск Саратовской обл.) - специалист по истории рус. философии; д-р философских наук, проф. Окончил философский ф-т МГУ (1952) и аспирантуру по кафедре истории философии народов СССР (1955). С 1964 г. работает на кафедре истории рус. философии философского ф-та МГУ. С 1965 г. -доцент, с 1990 г. - проф. Осн. труды П. посвящены историографии рус. философии, исследованию процесса изучения рус. философии в советской историко-философской науке, а также проблемам университетской философии как специфической области национальной философской культуры. Изучение развития исследований истории рус. философии в советский период показало, что вплоть до сер. 50-х гг. они были посвящены исключительно истории материалистических учений, что серьезно обедняло картину развития философии в России. Исследование университетской философии в России выявило, что вплоть до 20-х гг. XIX в. преподавание велось в духе философии X. Вольфа, а в последующие годы преобладало влияние нем. философии XIX в. Запрет преподавания философии в 1850-1861 гг. серьезно сказался на общем состоянии философских исследований и лишь к кон. XIX в. уровень философской культуры в России стал сопоставим с общеевропейским. Развитие университетской философии явилось важнейшей предпосылкой религиозно-философского ренессанса в России нач. XX в. П. - автор большого числа статей в словаре «Русская философия» (М, 1995) и ряда глав в коллективном труде «История русской философии» (М., 2001). Ряд иссл. П. посвящен вопросам организации преподавания философии в МГУ. Соч.: От дворянской революционности к революционному ! демократизму (идейная эволюция А. И. Герцена). М., 1977; Исследования в СССР генезиса марксистской философии (1917-1977) // Вестник МГУ. Сер. «Философия». 1977. № 5; Исследования истории философии народов СССР в Московском университете // Там же. 1979. № 6; Кафедра истории философии народов СССР // История философской мысли в Московском университете. М., 1982; А. И. Герцен - родоначальник русского крестьянского утопического социализма // История русского утопического социализма XIX века. М., 1985; Утопический социализм Н. П. Огарева // Там же; Дискуссионные вопросы истории русской философии в научной литературе 50-60-х годов // Вестник МГУ. Сер. «Философия». 1986. № 6; История марксистско-ленинской философии в СССР (в соавт.) // История философии в СССР. М., 1988. Т. 5. Кн. 2; История русской философии (в соавт.) // Там же; Исследование философии русских революционных демократов в СССР (1917-1987). М., 1989; К вопросу о своеобразии русской философии // Вестник МГУ. Сер. «Философия». 1992. № 6; Университетская философия в России // Философские науки. 1998. № 1; Философия в Московском университете // Философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова: Очерки истории. М., 2002.