С о ч.: Монизм и плюрализм в систематике понятий // Труды Русского Народного университета в Праге. 1928. Т. 1; Философия наказания//Логос. 1912-1913. Кн. 1-2; Мое жизнеописание // Вопросы философии, 1994. № 7-8; Основы педагогики: Введение в прикладную философию. М., 1995; Избр. соч. М., 1998.
Лит.: Зеньковский В. В. С. И. Гессен как философ // Новый журнал. Нью-Йорк. 1951. № 25; Сапов В. В. Сергей Гессен -русский философ // Вестник Российской Академии наук. 1993. №6.
В. В. Сапов
ГИЛЯРОВ-ПЛАТОНОВ Никита Петрович (23.05(4.06). 1824, Коломна - 13(24). 10.1887, Петербург) - публицист, философ, историк религии, издатель. Род. в семье приходского священника. Учился в Московской духовной семинарии и Московской духовной академии. По окончании курса в 1848 г. был определен бакалавром по классу библейской герменевтики и учения о вероисповеданиях, ересях и расколах. В 1850 г. возведен в степень магистра. В 1854-1855 гг. читал лекции по истории рус. церкви в миссионерском отд. при академии. В 1855 г. Г.-П. получает увольнение от церковно-училищной службы. В 1856 г. он становится цензором Московского цензурного комитета, в 1862 г. назначен чиновником особых поручений при министре народного просвещения, а в 1863 г. - управляющим Московской синодальной типографией. С кон. 1867 г. Г.-П. начал издавать «Современные известия», первую московскую ежедневную газету. В ней из номера в номер он публиковал свои статьи по церковным и текущим политическим вопросам. В 50-х гг. сблизился с кружком московских славянофилов, особенно с А. С. Хомяковым, после смерти к-рого принял активное участие в подготовке его собр. соч. (1861-1873). С Хомяковым Г.-П. объединяло отрицательное отношение к католичеству и протестантизму как к двум разновидностям одной зап. «ереси» и неприятие философского рационализма в целом и учения Гегеля в частности. Осн. философским соч. Г.-П. является его работа, посвященная критическому разбору философии Гегеля (1846). Одна из частей этого исследования была опубликована под названием «Рационалистическое движение философии новых времен» в журн. «Русская беседа» (1859. № 1), др. часть, содержащая критику 1-го разд. «Феноменологии духа» с обширными выписками из нее, появилась под заглавием «Онтология Гегеля» после смерти автора в журн. «Вопросы философии и психологии» (за 1891 г., кн. 8, 10 и 11). Г.-П. считал гегелевскую систему логическим завершением западноевропейской философии, выбравшей одностороннее, рационалистическое направление. Гегелевская философия, по его мнению, противоречит «здравому смыслу» и поэтому оставляет человека с двумя равноправными воззрениями на мир: обыденным и отвлеченно-теоретическим. Попытку Гегеля в «Феноменологии духа» доказать, что обыденное сознание в силу своей внутренней противоречивости неизбежно возвышается до философского (постигающего призрачность чувственного мира и тождественность субъективного и объективного в представлении), Г.-П. считал неудачной, а его аргументы - софистическими. Он отрицал описанный Гегелем диалектический процесс развития сознания, в к-ром каждый новый момент «снимает», «отрицает» предыдущие, и полагал, что все способы человеческого познания совместимы в некоем синтетическом единстве, в целостном «уме». Последний, по определению Г.-П., не есть только формальная сила (каковой является разум), но и тот интеллектуальный центр тяготения, «около которого само собою сжимается в единство все разнообразие приобретенной материи знания» (Сб. соч. Т. 1. С. 322). Рационалистическое развитие философии, по его мнению, основывается именно на забвении этого «самого главного двигателя нашего знания» (Там же. С. 323). Закономерный крах абсолютного рационализма гегелевской системы обусловил, по Г.-П., последующее господство отрицательных направлений: материализма в теоретической философии и «инстинктуализма» в философии практической. Кроме работы о Гегеле, получившей высокую оценку в магистерской диссертации В. С. Соловьева, определенный интерес представляют два письма Г.-П. к И. С. Аксакову от 1884 г., опубликованные под общим названием «Откуда нигилизм?» в газ. «Русь». Откликаясь на ст. Данилевского «Происхождение нашего нигилизма», Г.-П. отказывал нигилизму в цельной теоретической доктрине, упрекал его идеологов в стремлении построить об-во на основаниях лишь разума. По его мнению, без традиционных исторических «предрассудков» - «суждений, не опирающихся на достаточное основание», - человеческое существование в рамках об-ва невозможно. Освященные опытом прошлого, «предрассудки» (а к их числу он относил религиозные, нравственные устои об-ва и государства) имеют преимущество перед совр. «предрассудками», напр., перед столь же предвзятым мировоззрением самих нигилистов. Сведение «веры» к «предрассудку» (даже при крайне широком толковании этого слова), по существу, означало отказ от характерного для ранних славянофилов убеждения в возможности свободного, полностью оправдываемого разумом признания религиозных догматов, сомнение в соответствии разума с конфессиональными особенностями православной церкви. Научная деятельность Г.-П. была достаточно разносторонней. Он разрабатывал собственную экономическую теорию (см.: Основные начала экономии. М., 1889), занимался исследованиями в области славянского языкознания (см.: Экскурсия в русскую грамматику: Сб. соч. Т. 2. С. 236-270), опубликовал также кн. воспоминаний «Из пережитого» (М., 1886), воссоздающую атмосферу духовных училищ 40-50-х гг. XIX в. в России.
С о ч.: Сб. соч.: В 2 т. М., 1899; Вопросы веры и церкви: Сб. статей, 1868-1887: В 2 т. М., 1905-1906.
Лит.: Шаховской Н. В. Н. П. Гиляров-Платонов и А. С. Хомяков // Русское обозрение. 1895. №11; Никита Петрович Гиляров-Платонов: Краткий публицистический очерк. Ревель, 1893; Неопознанный гений. Памяти Никиты Петровича Гилярова-Платонова. М., 1903.
Б. В. Межуев
ГОГОЛЬ Николай Васильевич (20.03(1.04). 1809, м. Великие Сорочинцы Миргородского у. Полтавской губ. -21.02(4.03). 1852, Москва) - писатель, творчество к-рого оказало огромное воздействие на дальнейшее развитие всей отечественной культуры, в т. ч. и философии. Художественное творчество Г. само по себе значительный серьезный предмет для осмысления с т. зр. философии, эстетики и социологии. Его загадочный мир многократно давал повод для самых разнообразных интерпретаций. Философское значение Г. долгое время оставалось неосознанным. Роковую роль в этом отношении сыграли «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847) - книга, к-рую сам Г. просил соотечественников «прочитать несколько раз». Отрицательное отношение к ней С. и К. Аксаковых, Белинского (знаменитое «Письмо к Г.») и др. критиков и писателей (прежде всего в аспекте социально-политическом) привело к тому, что творчество Г. как мыслителя исследовалось явно недостаточно. За ним надолго закрепилась репутация писателя хотя гениального (вспомним слова Чернышевского, сказанные в 1855 г.: «Мы называем Гоголя без всякого сравнения величайшим из русских писателей»), но не вполне владеющего своим дарованием, мыслителя слабого и не самостоятельного, нуждающегося в наставнике-критике (такое соотношение писателя и критика господствовало в России до кон. XIX в.). В действительности же Г-фигура сложная и трагическая, и его трагизм своеобразно выразился в поисках правды и истинных идеалов. Гоголевские «Выбранные места...» - книга многоплановая. Благодаря ей, в равной степени как и «Авторской исповеди» (опубл. 1855), мы можем глубже понять его художественный мир, почувствовать осн. - проповедческий - пафос всего его творчества. По своему жанру «Выбранные мес-; та из переписки с друзьями» занимают промежуточное положение между «Философическими письмами» Чаа-1 даева и «Дневниками писателя»Достоевского. Отсутствие единого плана произв. лишь сильнее оттеняет его осн. идеи. Психологическая идея, пронизывающая все произв. Г.,-страх; автор не скрывает от читателей своего страха, охва-1 тывающего его при мысли о какой-то еще неясной, но ог-| четливо осознаваемой им надвигающейся катастрофе: «Соотечественники! страшно!» (С о ч.: В 7 т. Т. 6. С. 207). Апокалипсические предчувствия вновь стали характерными дм рус. литературы в нач. XX в., особенно для символистов,i-i рых поэтому следует с полным основанием считать открывателями Г. для своего времени (особенно А. Белого).! Нравственный пафос произв. - христианская проповедь самоуглубления и самосовершенствования. В этом отношении Г. предвосхищает авторов сб. «Вехи», к-рые наряду с Достоевским считали его одним из своих предшественников. Тематика «Выбранных мест из переписки с друзьями» не поддается классификации по какому-то одному определенному признаку. Много внимания Г. уделяет языку, «как высшему подарку Бога человеку», словесности, вообще искусству, в т. ч. живописи. Но прежде всего и больше всего он озабочен историческими судьбами России -эту тему и следует считать центральной темой книги. Размышляя о России, Г. не мог, конечно, глюйти мимо полемики славянофилов и западников, к-рая ко времени выхода в свет его книги достигла своего апогея. «Все эти слависты и европисты, или же староверы и нововеры, или же восточники и западники', - пишет он, - ...все они говорят о двух разных сторонах одного и того же предмета, никак не догадываясь, что ничуть не спорят и не перечат друг другу...» (Там же. С. 252). Т. обр., еще до Достоевского Г. по-своему объявил спор славянофилов и западников «великим у нас недоразумением». Тем не менее, считает он, «правды больше на стороне славистов и восточников» (там же), т. к. они больше правы в «целом» своего учения, западники же больше правы «в деталях». Наиболее глубокие и провидческие мысли Г. о судьбах России, изложенные им в письме «Страхи и ужасы России», к сожалению, не были известны современникам, поскольку оно было запрещено цензурой. Здесь, анализируя сложившуюся сложную и противоречивую обстановку России и Европы, чреватую революционными потрясениями, Г. предлагает свои рецепты спасения России, главный из к-рых - «исполнить все, сообразно с законом Христа». Лишь в этом случае «Европа приедет к нам не за покупкой пеньки и сала, но за покупкой мудрости, которой больше не продают на европейских рынках» (Там же. С. 342). Заканчивается книга письмом «Светлое воскресенье». Г. подчеркивает в нем то особое значение, к-рое придается этому празднику в России, усматривая в этом залог и доказательство подлинности православной христианской веры. В др. своих весьма многочисленных статьях, печатавшихся гл. обр. в журн. «Современник» и в сб. «Арабески», он подробно излагает свои исторические и социологические взгляды, близкие к концепциям географического детерминизма. Схема его рассуждений такова: «От вида земли зависит образ жизни и даже характер народа» (Там же. С. 62), а характер народа определяет формы правления. Вообще, по Г., «многое в истории разрешает география».