Лит.: Яхот И. Подавление философии в СССР. 20-30-е годы. Нью-Йорк, 1981.
П. В. Алексеев
ДЕКАБРИСТЫ - рус. дворянские революционеры, члены тайных об-в в 20-х гг. XIX в., организаторы военного выступления против самодержавно-крепостнического строя в декабре 1825 г. После подавления восстания правительством Николая I Пестель, К. Ф. Рылеев, П. Г. Каховский, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин были казнены, остальные 121 человек осуждены на каторгу и ссылку, сосланы в Сибирь, на Кавказ, изолированы от общественно-политической жизни. Д. руководствовались идеями, связанными с пробуждением рус. национального сознания после Отечественной войны 1812 г., патриотическим стремлением превратить Россию в высокоразвитую свободную державу. Любовью к народу, желанием для него лучшего будущего объясняли свое вступление в тайные об-ва мн. Д. В своих «Записках» Т. Е. Бок писал: «Мы должны быть русскими, мы можем быть русскими, станем же наконец русскими...» (Декабристы и их время. М.; Л., 1951. С. 194). По своей нравственной сути это было первое выражение теории «долга перед народом», разработанной впоследствии народниками, принятой мн. представителями интеллигенции. Д. испытали влияние Французской и Американской революций, революционных событий в Греции, Испании, Италии и др. странах. Популярными в их кругах были соч. Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо, К. А. Гельвеция, П. Гольбаха, И. Бентама, Ф. В. Шеллинга, Э. Кондильяка, А. Дестют де Траси, Ж. Б. Сея и др. В своих философских взглядах Д. подчеркивали решающее значение для истории «духа времени» (преобразований, перемен, идеи свободы), к-рый, по их мнению, охватил Россию точно так же, как и европейские страны. Причем такая установка была выражена двояко: во-первых, как основа убеждений и общемировоззренческая ориентация и, во-вторых, как повод для части Д. оправдаться на следствии: «Пагубный дух времени заразил нас еще в иностранной земле, и мы, как чумные, внесли заразу сию в Отечество наше» (Восстание декабристов. М.; Л., 1927. Т. 3. С. 16). Социально-политическими задачами Д. были: отмена крепостничества, свержение или ограничение самодержавия, установление республиканского или конституционного строя. Эти цели объективно являлись буржуазно-демократическими, хотя субъективно Д. выступали с общенациональных позиций, считая себя выразителями интересов всего народа, об-ва в целом. Наиболее известные проекты преобразования России принадлежали Н. М. Муравьеву (конституционно-монархический) и Пестелю (республиканский). Последний, более радикальный, содержал в зачаточном виде элементы утопического социализма, напр., идею уравнительного раздела земли. Радикализм политической философии Пестеля, носивший на себе отпечаток новейших зап. доктрин, не отменял ориентации на отечественный опыт. Будущий парламент России он называл «Народным вече», что отражало распространенное среди Д. восхищение «республикой» Новгорода. Эта же черта выражена в названии его проекта - «Русская правда», воспроизводившем средневековый законодательный свод. В преамбуле проекта было подчеркнуто, что преобразование государственного порядка должно осуществляться, «сохраняя притом все полезное». Уже в 1-й гл. сформулирован принцип «права народности», регла-ментиру-ющий возможности независимого политического существования для многочисленных народов, населяющих Россию. Правом образовать особые государства могут воспользоваться, однако, те народы, к-рые в состоянии сохранить свое отдельное и независимое политическое существование. В противном случае слабые (малочисленные) народы или племена неминуемо попадают под владычество др. большого государства, становятся предметом раздора и военных столкновений. Конституция Пестеля намечала уничтожение сословий, образование одного сословия - гражданского, выборность органов законодательной и исполнительной власти, раздел всей земли на общественную и частную, гарантию прав личности и собственности, недопущение «аристок-рации богатств», развитие «народной промышленности», гармоническое сочетание прав и обязанностей правительства и народа. Обоснованию социальных идеалов декабризма служили как материалистические (деистические), так и идеалистические и религиозные философские идеи. Напр., С. И. Муравьев-Апостол в «Православном катехизисе», опираясь на Евангелие, критиковал политическую тиранию, отстаивал идею свободы и суверенности личности. Чаадаев, хорошо осведомленный о состоянии умов Д., особо отмечал популярность у них неприятного ему «оледеняющего деизма» (по-видимому, деизм и был наиболее распространенной формой философствования среди Д.). Материалистами были: П. И. Борисов, Якуш-кин, Н. А. Крюков, Барятинский, Раевский. К деизму склонялись Пестель, Н. И. Тургенев, В. И. Штейнгель. На теистических позициях стояли Лунин, В. К. Кюхельбекер, М. А. Фонвизин. Среди Д. шли дискуссии, продолжавшиеся и в сибирский период, когда мировоззренческие различия стали более отчетливыми и вылились в противостояние материалистическо-деистической группы (большинства) и христианской «конгрегации» (меньшинства). Д.-мате-риалисты вслед за Ломоносовым развивали атомистические представления, считая основой строения Вселенной мельчайшие материальные частицы - «единицы» (Якуш-кин), «корпускулы-молекулы» (Крюков), «первоначальные атомы» (Борисов). По мысли Борисова («О возникновении планет»), из всех гипотез происхождения Земли «вероятнейшей» является атомистическая. Якушкин («Что такое человек?») вслед за Радищевым разрабатывал антропологическую проблематику, ставил вопросы о сходстве и различии человека и окружающей его природы, о человеческом познании, обращался к Р. Декарту, Дж. Локку, И. Канту, но его симпатии принадлежали фр. материализму, «широкому разгулу разума», подрывавшего устои Средневековья и феодализма. Крюков («Философские записи») анализировал психические способности человека (воображение, впечатление, внимание, память), роль «чувственности и чувствований» в познании с позиций сенсуализма. Еуманистические устремления Д. выражались в подчеркивании важной социальной роли философии (если она есть изыскание истины, то «истина должна быть открыта народу»), в определении ее как «правдоведения» (Крюков). Хронологические рамки философского движения Д. не ограничивались 1-й пол. 20-х гг., хотя ряд соч. написан ими до 1825 г., включая космологический трактат В. И. Штейнгеля «Опыт ... счисления старого и нового стиля» (Спб., 1819), статьи В. К. Кюхельбекера, примыкавшего к «любомудрам», а также соч. Барятинского, Г. С. Батенькова, Н. И. Тургенева и др. Идеи, близкие Д. по духу, выражены в книге Куницына «Право естественное» (ч. I - 1818; ч. II - 1820). Каторга и ссылка не привели к угасанию философских интересов среди Д.
«Пламенный христианин», верующий католик Лунин в работах сибирского периода эволюционировал в сторону более последовательного теизма, совмещавшегося с политическим радикализмом. «Философия всех времен и школ, - писал он, - служит единственно к обозначению пределов, от которых и до которых человеческий ум может сам собою идти. Прозорливый вскоре усматривает эти пределы и обращается к изучению беспредельного Писания» (Избр. соц.-полит, и филос. произв. декабристов: В 3 т. М., 1951. Т. 3. С. 184). Обвинения Лунина против исторического православия во многом напоминают идеи, высказанные Чаадаевым в первом «Философическом письме». Христианство в России, считал он, подчинилось власти абсолютизма, и потому православная церковь стала силой, препятствующей введению «представительного порядка вещей». С позиций, близких западничеству, Лунин осудил «стариковщину», рус. патриархальность и всеобщую зависимость от власть имущих. Он же подверг критике формулу Уварова «православие, самодержавие, народность», считая, что православие «не дает предпочтения ни самодержавию, ни иному образу правления» (Там же. С. 189). Никто не доказал еще, по словам Лунина, почему самодержавие «свойственнее русским, чем другое политическое устройство, и всегда ли они одинаково будут его предпочитать». В работе «Розыск ис-1 торический» Лунин заклеймил отсталость «политического. быта» России, едва подвинувшейся «к той черте, за которой нашли англичан» (Лунин М. С. Соч. и письма. С. 82). Протестант В. К. Кюхельбекер в ссылке разделял иную разновидность теизма, не основанную на противопоставлении зап. и вост. христианства. Кюхельбекер подчерки-1 вал объединяющую функцию христианской религии, не | разделяющей народы на вост. и зап., а сплачивающей их на основе христианского универсализма. «Следовать же этому учению может, если только не будет противиться голосу внутреннему, и жид, и магометанин» (Декабристы и их время. С. 79). Фонвизин в ссылке написал одно из первых в России обобщающих соч. по истории философии (вслед за работами Галича «История философских систем» (Спб., 1818-1819. Ч. 1-2) и архимандрита Гавриила «История философии» (Казань, 1839-1840. Ч. 1-6), названное им «Обозрение истории философских систем», где он рассматривает предмет философии с позиций христианского теизма, излагает историю античной, средневековой и новой философии, завершая ее системой 1 еге-ля и «левогегельянцев». Высшее назначение философии, по Фонвизину, состоит в том, что она может «приуготовить сердечную почву к принятию семян веры, возбудив в человеке желание самопознания и представя ему идеал! того, чем он быть должен». При общей высокой оцени] гегелевской философии, Фонвизин указывал на такие eel недостатки, как консерватизм, «тяжелость языка» и недм оценка славянского мира. «В политике Гегель был в выи шей степени консерватор, поборник монархического на-1 чала и противник народодержавия». Т. обр., можно заключить, что и в «последекабрьский» период творчеств! Д. сумели отразить свое понимание философских интересов рус. образованного об-ва, параллельное, в частности, дискуссиям славянофилов и западников, спорам! нем. философской классике, поискам новых путей развития рус. философии в XIX в. Несмотря на мировоззренческую близость нек-рых Д. к религиозным течениям рус. философии, они были особо почитаемы лишь секуляризированной, либеральной и революционной интеллигенцией. Современники Д. - Чаадаев и А. С. Хомяков в целом негативно оценивали декабристские рецепты преобразования России, считая их одинаково неприемлемыми и в политическом, и в теоретическом отношениях. Бесспорно и глубоко влияние Д. на рус. художественную культуру, особенно литературу, к-рое простиралось от Пушкина до Толстого.