45. Как [принимают иногда] пень за человека, так в заблуждении видят в Брахмане [индивидуальную] дживу; когда же обнаружен истинный образ дживы, в этом [Брахмане джива] исчезает.
46. Знание, возникшее от понимания природы действительного, мгновенно кладет конец незнанию, [коренящемуся в понятиях] «я» и «мое», как [взошедшее солнце] — поискам дороги и прочим [блужданиям].
47. Всепостигающий йогин видит оком знания весь мир в себе, и все — как единого атмана.
48. Поистине весь этот мир — атман; нет [ничего] отличного от атмана; подобно тому как горшки и прочая [утварь] суть глина, [просветленный] видит все, как собственного атмана.
49. Освобожденная джива, знающая это, оставляет свойства прежних упадхи и становится по природе бытием, мыслью, блаженством, словно бхрамаракита47.
50. Переправившись через океан заблуждений, убив демонов желания, ненависти и прочих [страстей], йогин, обретший покой, сияет в наслаждении атманом.
51. Оставив привязанность к внешним, непрочным радостям, обратившись к радостям атмана, он, пребывая в своем состоянии, как бы светится изнутри, словно светильник, поставленный в сосуд.
52. Даже соединенный с упадхи, он, отшельник, незапятнан их проявлениями, словно небо; всезнающий,
162
он стоит, словно ошеломленный; [ни к чему] не привязанный, он движется, словно ветер.
53. С разрушением упадхи отшельник без остатка погружается в Вишну, словно вода — в воду, воздух — в воздух или свет — в свет.
54. Пусть же поймет он, что это Брахман, перед достижением которого нет иного достижения, перед радостью от которого нет иной радости, перед знанием о котором нет иного знания.
55. Пусть же поймет он, что это Брахман, для увидевших которого нечего больше видеть, для ставших которым нет больше бытия, для узнавших которого нечего больше знать.
56. Пусть же поймет он, что это Брахман, который наполняет [все] поперек, сверху и снизу, [состоит] из бытия, мысли и блаженства, недвойствен, бесконечен, вечен, един.
57. Пусть же поймет он, что Брахман, который «не то», лишен образа, служит целью веданты, недвойствен, [состоит] из нераздельного блаженства, един.
58. От него, чья природа — нераздельное блаженство, Брахман и другие [божества] обретают долю блаженства и в той или иной мере бывают блаженными [в своих] долях.
59. С ним соединен всякий предмет, им сопровождается [всякое] дело; поэтому Брахман пронизывает все, как масло — все молоко.
60. Пусть же поймет он, что это Брахман — ни малый, ни большой, ни короткий, ни длинный, ни рождающийся, ни гибнущий, лишенный образа, свойств, цвета, названия.
61. Пусть же поймет он, что это Брахман, светом которого светятся солнце и другие [светила], но который [сам] не светится их светом; [тот], которым светится весь этот [мир].
62. Пронизывая изнутри и извне весь мир, освещая его, Брахман сияет сам, словно огонь, [охватывающий] раскаленный шар железа.
63. Брахман отличен от мира; нет ничего, что не было бы Брахманом. Если [что-либо] кажется не Брахманом, это обманчиво, словно мираж в пустыне.
163
64. Все, что видно и слышно, то Брахман, и не иное. Познание сущности — это Брахман, [состоящий] из бытия, мысли, блаженства, недвойственный.
65. Вездесущего атмана — бытие и мысль — видит [лишь] глаз знания, [его] не видит глаз незнания, как слепой [не видит] сияющего солнца.
66. Возгоревшаяся слушанием и прочими [упражнениями], воспламененная огнем знания, джцва, свободная от всякой нечистоты, сама сверкает, словно золото.
67. Ибо атман — солнце постижения — восходит в пространстве сердца, разгоняя тьму. Всепроникающий, вседержитель, он светит и освещает все [сущее].
68. Кто, оставив дела, предан в обители своему ат-ману, не зависящему от стран света, от места, времени и прочих [обстоятельств], вездесущему, уносящему холод и [жару], [доставляющему] вечную радость, незапятнанному, тот становится всезнающим, вездесущим, бессмертным.
Так окончена «Атмабодха».
V. ЧАРВАКА-ЛОКАЯТА
Истоки этой школы восходят к скептическим высказываниям о существовании богов в ведических гимнах; к упоминавшимся еще в Упанишадах учениям, провозглашавшим тот или иной материальный фактор — пищу, дыхание, первоэлементы (бхута), пространство, время и т. п. — основой бытия; к учениям Бхарадваджи, Панчашикхи и других, о которых говорится в «Махабхарате»; к учению адживиков, о котором говорится в источниках раннего буддизма. Содержание взглядов чарваков и его изложение в различных источниках, в том числе и в помещенном ниже, вполне ясно и определенно и не нуждается в дополнительных пояснениях.
Однако на одном аспекте их учения — гносеологическом — необходимо все же задержать внимание. Речь идет о выдвигавшемся как средневековыми, так и современными авторами обвинении этой школы в вульгарном сенсуализме и игнорировании понятийного мышления, в том, что единственным источником и средством познания она признает только чувственное восприятие (пратъякша) и отвергает достоверность других источников познания — вывода (анумана) и шабды. Такие обвинения вряд ли справедливы, ибо чарваки-локаятики лишь подчеркивали, впадая при этом зачастую в неизбежные полемические крайности, решающую, основополагающую роль чувственно-эмпирического знания и зависимость от него всех остальных этапов и видов познания. Да и сами их выступле-
164
ния против выводного знания и шабды направлены фактически против использования их для доказательства реальности бога, души, кармы, самсары, мокши и тому подобного. Что же касается применения чарваками логики и понятийного мышления к обоснованию позитивного знания, то, как свидетельствует приводимый ниже текст, они были на уровне современной им науки. Защита этой школой восприятия как основы всякого знания оказала положительное влияние на научную мысль того времени, направляя ее на исследование конкретных фактов и предостерегая ее от бесплодных спекуляций.
Ниже приводится текст первой главы трактата Мадхава-чарьи «Сарва-даршана-самграха» по изданиям: «Sarva-Darsana-Samgraha of Sayana-Madhava». Ed. by V. S. Abhyankar. 2. ed. Poona, 1951; «The Sarva-Darsana-Samgraha or Review of the Different Systems of Hindu Philosophy by Mädhava AchSrya». Transl. by Cowell and A. E. Gough. Перевод Η. Π. Аникеева. На русском языке публикуется впервые.
глава l
ФИЛОСОФИЯ ЧАРВАКА
Но как можно считать высшее божество источником вечного блаженства, если этот взгляд решительно опровергается чарваками — самыми рьяными безбожниками, последователями учения Брихаспати? А с чарваками действительно трудно бороться, ибо в большинстве случаев все люди придерживаются распространенного взгляда:
«Пока живем, да будем счастливы!
Того тут нет, кто не помрет;
Когда же он помрет и в пепел обратится —
Откуда вновь ему явиться?» 48
Многие люди в соответствии с наукой о политике и удовольствии, считая единственной целью жизни богатство и удовольствие и отвергая потусторонний мир, следуют только учению чарваков. Отсюда это учение именуется также локаята, что вполне согласуется с его сутью.
Первоначалами эта школа провозглашает четыре элемента (бхута) — землю и другие. И сознание возникает только из них, когда они образуют тело, подобно тому как при смешении кинвы49и других возникает опьяняющая сила [в напитке]. И когда элементы распадаются, исчезает и сознание. Как говорят: «Созна-
165
ние, возникая из этих элементов, с их распадом исчезает; после смерти не остается никакого сознания» [Брихад. Уп. II. 4.12]. Таким образом, душа есть лишь тело, особенность которого — сознание. И нет доказательств существования души отдельно от тела. Ибо единственное средство познания, [по этому учению], — чувственное восприятие, выводное же знание и другие [средства познания] не признаются.
Единственный смысл жизни человека состоит в удовольствиях, доставляемых чувственными наслаждениями. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страданиями. В нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избежать неминуемо сопутствующие им страдания, подобно тому как человек, захотевший рыбы, берет ее со всеми костями и чешуей и, съев столько, сколько хочет, выбрасывает остальное или подобно тому как желающий [собрать] рис берет его с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасывает. Поэтому не следует из боязни страданий отвергать удовольствия, к которым мы склонны. Ведь не перестает же человек высевать рис только из-за того, что имеются дикие животные, которые могут вытоптать его. И не отказывается же он готовить пищу из-за того, что имеются нищие, которые будут просить своей доли. А если кто из боязни стал бы пренебрегать очевидным счастьем, то он уподобился бы глупому животному. Недаром говорится:
«Человек должен отказаться от удовольствий,
доставляемых чувственными вещами,
Поскольку они сопряжены со страданиями, — таково
наставление глупцов.
Но вот колосья риса, наполненные спелыми белыми
зернами, —
Разумно ли выбросить их лишь потому, что они в
пыли и шелухе?»
Нам могут возразить: если нет счастья в потустороннем мире, то зачем же даже мудрые люди совершают жертвоприношение агнихотру и другие [предписанные Ведами обряды], требующие больших затрат средств и сил? Но это возражение не может считаться доказа-
166
тельством обратного. Ведь три [Веды] страдают пороками — лживостью, противоречивостью, многословием; да и те, кто считает себя знатоками Вед, просто плуты и мошенники; они разоблачают друг друга: доказательства сторонников [священного] знания опровергаются сторонниками [священного] действия, а доводы сторонников [священного] действия опровергаются сторонниками [священного] знания, да и три Веды — это просто неумная болтовня обманщиков, а агнихотра [и другие обряды] — способ прокормления их. А еще говорят так: «Агнихотра, три Веды, триданда50и посыпание себя