На протяжении 3-4 столетий после средневековья социальная ткань формируется заново. Якоб Бурхард и Мигиле открыли (в 19 веке) новую эпоху – ренессанс. Это время энергичных, предприимчивых, авантюрных людей, которые добивались славы и богатства. Ренессанс возрождает древности, добродетели, римскую доблесть. Земля, которая была “безвидна и пуста” для средневекового человека, стала таким же благородным космическим телом, как и все другие тела (Николай Кузанский), а человек стал земным существом. Плакать, смеяться, гневаться – девиз ренессансного человека. Человек должен принадлежать только себе – эти слова Парацельса выявляют новый тип свободы – антропоцентрический. Мир представляется как великая тайна. Две категории в которых разворачивается ренессанс:
I. Разнообразие –Varietas
Разнообразие всего сущего.
II. Humanitos – человечность.
Homo munitos является истинным условием попадания человека в собственную сущность.
Человек есть Limbus minor, тогда когда все мироздание это Limbus mujor. Если мы постигнем внутреннюю сущность человека, то мы постигнем все мироздание. Человек есть микрокосм.
Ренессансный человек – это банкир, авантюрист, алхимик, шпион и гуляка. Он освобождается от традиций, обращаясь к античной красоте и римской доблести. Человек становится существом историческим, поскольку обращается к истокам. Именно обращение к истокам и личное всемогущество определяют теперь человеческую свободу как воплощение всех возможных свобод. Интересно в этом смысле вспомнить испанскую комедию, полную запутанной и сложной интриги. В ней есть все: и хвала древним, и почитание набожности, и хитроумные интриги, и любовные переживания. Персонажу ничего не остается как только по замыслу авторов разворачивать всю свою мощь и энергию во всех сферах возможного опыта. Мир это красота, недифференцируемый эстетический континуум, где есть место для всех.
Ренессансная ученость это не ученость средневековых схоластов – она имеет ярко выраженный логический характер. Каждый княжеский двор имеет в то время своего аккультиста, кроме того, приглашают на службу всевозможных магов и чародеев. Улицы заполнены ведьмами, инкубами, субккубами, эльфами и прочими противными богу существами. Именно тогда пишется “Молот ведьм” – пособие по изобличению и уничтожению всякой нечисти. К 15 веку в Европе стали сжигать на кострах. Эстетика для ренессанса важнее моральной субстанции. Мир есть красота и главное в этом мире это искусность и виртуозность. Искусный человек ренессанса – это Homo Magus, постигающий язык самой природы. Магический язык мышления изобилует утопическими проектами и идеями. Мир нуждается в том, чтобы человек его исцелил. метафизика ренессанса есть магическая форма мышления. Магия это форма приобщения к божественному плану как и рационализм, сменивший ее тогда, когда мысль обрела ясные и отчетливые идеи. Эта форма развивается по степени освобождения человеческого существа, очищения разума. Нужно освободиться от “идолов разума” чтобы постигать вещи.Каким образом произошло так, что Новоевропейский Ego cogito сменил Homo Magus ренессанса? Как происходит развенчание ренессансного ума?
Почему Монтень говорит, что разум притязающий на многое есть жалкий разум самого заносчивого существа. Если Пико де ла Мирандола восхваляет человека, обожествляет его, будущее понимает как возвращение будущего, то Монтень, что недостаточен и слеп человек, ничтожество, замахнувшееся на понимание мира. Человек, измышляющий мир, затемняет свое существо, прикрывается социальной ролью. Такой вымышленный мир воздействует так, что мы никогда не познаем свою собственную сущность. Но до Монтеня скептицизм был распространен и в рамках магической науки. Агриппа написал “Трактат о недостоверности и тещты наук” и, вообще, с некоторого времени университетская наука подвергается нападкам. И Ньютон, и Кеплер, и Декарт писали свои трактаты вне рамок университета. Уход от академической учености это возможность обратиться к собственному существу. Нужно выяснить сущность человеческой природы. Опять же Монтень пишет, что все доктрины и концепции сталкивают нас не с природой вещей, но со своей собственной природой. Природа не столько постигается, сколько затемняется концепциями. Значит необходим новый разум, “не знающий еще своей веры”, очищенный от всего, что на правах традиций размывает “границы трезвости человека”. Все чаяния человеческого существа концентрируются в одном вопросе – что есть человек? Философская антропология стала основательным внутренним стержнем философии Нового Времени. Основное назначение человека теперь – всегда иметь себя в своем собственном распоряжении. Необходимо выяснить сущность человеческой природы, чтобы судить о вещах правильно. Если же мнительность затемняет нам разум, то это связано с тем, что мы так и не познали свою природу. Необходим личный опыт отречения от мнительности. Человек должен стать приватным, существом. человек должен исследовать себя, судить о себе, а не о вещах.
Ф.Бэкон предпринимает частную попытку философствовать. Вся его философия – это программа восстановления наук. Основной элемент программы восстановления наук – освобождение разума от idolon. Очистить разум от идолов, значит обрести себя, обрести знание. Знание же есть сила. И только такое знание действительно, что способствует могуществу человека. Хотя опыты Бэкона противоположны попыткам Монтеня, который говорит, что человек не знал себя, но претендует повелевать всем, но оба они сходятся на том, что человек сам себя определяет к мысли, к вещам, к тому, что должно существовать, а что не должно существовать. Стоит или нет существовать чему-либо.
Бэкон задается вопросом о том, какой должна быть наука? Но он уже знает, что наука, как обращение человека к своей собственной природе, расчищение человеком своего собственного разума, высвобождение от idolon, будет играть вездесущую роль. Цель теперь одна – расширить господство над природой, ведь теперь природа получила свой метафизический статус как то, что определено человеком к существованию или несуществованию. Природа в таком смысле есть контролируемая человеком действительность и располагающая человека к тотальному контролю над собой. Природа есть теперь сущее, действительность, лишенная всякого самостояния. Природа есть теперь как действительность, actualitas, она теперь обнаружена. Сущее не имеет теперь внутренней силы, оно есть исключительно собственная наружность, которая подвергается воздействию. Единственная возможность такого обнаруженного сущего – быть под тотальным контролем, быть предельно исчислимым. Человек оказался в статусе основания, предлежащего. “Природа в своем бытии, заранее опустошаемом, отныне уже должна подчиняться человеческому разуму в его стремлении осмысливать все только в отношении к самому себе, чтобы все себе представлять в интенции, это все так или иначе контролировать и тема самым подкреплять свое желание над всем более или менее возможной мере властвовать, коль скоро Протагором, то есть давным-давно, сказано и якобы нашей цивилизации завещано, что человек есть и должен всегда быть мерой всех вещей, ныне существующих и не существующих” (К.А.Сергеев). Теперь знание обретается только из себя самого. Mente concipere Галлилея получило метафизическое обоснование в Cogito ergo sum Декарта. Таким образом, вопрос: что есть сущее? ставится теперь с учетом того, что именно человек способен владеть непоколебимым основанием для истины сущего, для чего необходим метод. Человек должен быть надежно обеспеченным во всех своих начинаниях, но такого рода уверенность требует от человека надежных и основательных достоверностей, и такая достоверность есть сам человек. Противостояние между человеком и сущим, им же удостоверенным, то есть лишенным внутренней силы, обнаруженным сущим разворачивается всегда как исследовательское предприятие, в котором необходимым является метод. Метод у Декарта это то, что позволяет осуществить расчет такого сущего, которое как сотворенные вещи причинены действующими причинами, исследовать же конечные причины значит “позволять себе притязать на участие в его (Бога) замыслах”. Именно эти действующие причины освещены естественным светом, а он не открывает ничего противного Богу. Итак, Декарт говорит, что исследованию подлежат только действующие причины, тогда как Бог озаряет наш разум естественным светом и гарантирует надежность таких исследований. Конечные же причины, то есть цели, поставленные Богом при сотворении сущего недоступны нам, и всякое притязание на это есть притязание на участие в замыслах творца. В познании же действующих причин человек обеспечен всем необходимым для успешного познания. Для познания действующих причин необходим метод, как изначальное расположение к себе сущего в качестве обнаруженного, то есть удостоверенного Ego cogito. Человек имеет врожденные идеи, которые впервые и получают свою ясность и отчетливость в процессе методического исследования. Истинно то, что воспринято ясно и отчетливо. Сам же характер ясного и отчетливого гарантирует нам, что сущее имеет такую форму восприятия, то есть ясную и отчетливую, потому что именно действие воли (operatio voluntatis) обеспечивает нам восприятие сущего так, что оно существует исключительно как протяженная вещь. Ясное и отчетливое впервые обретает свою силу Ego cogito. Сомневающийся разум блуждает, так как еще не имеет основания в себе. Осознавая же несомненность в себе как мыслящем существе дух только теперь и испытывает нескончаемую притягательность ясного и отчетливого. Завороженность духа перед истиной – это фундаментальное основоположение метода, метод должен предоставлять представления на проверку духу, а тот неминуемо очаруется таким представлением, которое окажется ясным и отчетливым.