Впрочем, как и любое стихийное движение, связанное с самопожертвованием, «хождение в народ» остается до конца не объяснимым, имеет в себе что-то таинственное. Молодежь словно подняла какая-то неведомая волна и выбросила из города в «неизвестную землю». «Исход» учащейся молодежи из больших и малых городов России не мог не закончиться глубоким разочарованием как в возможности «просветить» деревню в сколько-нибудь обозримой перспективе, так и в возможности взбунтовать ее. Известно, что многих семидесятников крестьяне вязали и сдавали властям (особенно когда те пытались их «бунтовать»). Сотни молодых людей, участвовавших в движении, оказались в тюрьме, а потом – в ссылке[38].
Разочарование в возможности мирной и широкой работы в народе с неизбежностью вело к разделению движения на несколько направлений. Первоначально народничество не было четко дифференцировано и в основном находилось под влиянием идей П. Лаврова, хотя и в те годы были кружки, отдававшие предпочтение активным методам борьбы, к которым призывал Михаил Бакунин. Были свои сторонники у Ткачева и Нечаева, убеждавших молодежь как можно скорее приступить к подготовке революционного переворота путем заговора, подготовленного организацией профессиональных революционеров. Ко второй половине 70-х три эти направления оформились со всей определенностью: движение разделилось на последователей Лаврова («лавристов», представлявших умеренное крыло народничества), Бакунина («бакунистов», исповедовавших идею всенародного бунта, спровоцированного революционной организацией), Ткачева («ткачевистов», веривших в силу хорошо дисциплинированной и централизованной организации, способной без помощи народа, но для народа добиться свержения власти).
В начале семидесятых преобладающее влияние имели лавристы, полагавшие, что революция в России невозможна без длительной ее подготовки, без пробуждения в народе социального и политического сознания, а потому выдвигавшие на первый план просветительскую и пропагандистскую работу в рабочей и крестьянской среде. Позднее, ко времени массового хождения «в народ», большая часть кружков оказалась под влиянием анархического учения Бакунина (сторонники Бакунина исходили из предположения, что народ по природе своей революционен и нужна только искра, чтобы началось всеобщее восстание угнетенных). Однако после того, как «хождение в народ» (1874–1875) не принесло желаемых результатов (крестьяне плохо поддавались пропаганде и бунтовать не желали), наиболее деятельная и решительная часть народников стала склоняться «к политике», то есть к необходимости вести борьбу за власть, не уповая на крестьянское восстание.
Слабо скоординированное и организационно неоформленное кружковое движение начала 70-х показало свою «неэффективность», и в 1876 году возникла централизованная народническая организация под названием «Земля и воля». Землевольцы перешли от проповеди социализма к пропаганде на почве ближайших интересов крестьянства (отсюда и название организации, представлявшее собой выражение двух главных – как полагали народники – народных чаяний). Кроме того, «летучая» (кратковременная) пропаганда среди крестьян была признана неэффективной, и землевольцы перешли к «поселениям» в народе, к созданию в деревне долговременных центров, которые могли бы исподволь влиять на крестьянское сознание. Продолжилась работа в рабочих кружках (особенно активной она была в Москве и Петербурге). Однако непрекращающиеся аресты и трудности в создании постоянных землевольческих поселений приводили к тому, что защитников крайних и решительных насильственных мер в борьбе с властью становилось все больше.
Сторонники тактической линии Ткачева полагали, что делать ставку на долгое раскачивание народа в условиях быстрого развития капитализма в России преступно, ибо новые экономические отношения стремительно разрушают общину, а развитие капитализма и упрочение политического влияния буржуазии могут привести к смягчению самодержавного правления, к либеральным реформам, что усилит власть и сделает невозможным ее ниспровержение и спасение общины как зародыша социализма. Ждать – преступно, надо действовать, и действовать организованно, путем политического заговора, подготовленного революционной партией, этим «боевым отрядом», действующим на территории, контролируемой врагом. Такой отряд не может реализовать своей задачи (захватить власть), если он не будет придерживаться железной дисциплины, конспирации и строгой централизации. Именно эта тактика и была принята на вооружение наследницей «Земли и воли» партией «Народная воля» (1879)[39].
В конце 70-х ведущая роль в народническом движении перешла к народовольцам, следовавшим тактике, разработанной Ткачевым (впрочем, сами народовольцы не считали себя сторонниками Ткачева, членами его партии). Признание допустимости и полезности террористических методов борьбы было, бесспорно, отступлением от первоначальной чистоты их служения идеалу: радикалы теперь не только сами приносили жертвы на «алтарь свободы», но и считали себя вправе возлагать на жертвенный треножник головы «врагов народа».
Первоначально «Народная воля» допускала террористическую борьбу лишь как дополнение к революционной работе в народе, однако мало-помалу оказалось, что все силы народовольцев оказываются подчинены деятельности по подготовке и проведению акций индивидуального террора, которые должны были дезорганизовать власть, посеять в ее рядах смятение и облегчить ее переход в руки революционной партии. Народовольцы перешли к тактике политического террора, надеясь таким образом дестабилизировать власть, раскачать ее, а затем и захватить, использовав государство как временный инструмент перехода к социализму (по своим конечным идеалам народовольцы были анархистами, то есть придерживались идеала безгосударственного устройства; социализм виделся им как федерация свободных общин).И хотя террористическая тактика действительно дестабилизировала положение в стране, а «царская охота» народовольцев за Александром II 1 марта 1881 года закончилась его убийством, все эти «успехи» не дали ожидаемого террористами результата: наиболее активная часть народовольцев была разгромлена; массовые аресты дезорганизовали партию, власть осталась в руках государства. В результате либеральное правление эпохи реформ сменилось консервативно-охранительным правлением Александра III. К 1883 году народовольческая партия перестала существовать как целое.
Восьмидесятые и девяностые годы были отмечены ослаблением радикализма демократического движения: сказались и усталость, и арест значительной части лидеров народничества, и разочарование в возможности быстрого осуществления социального переворота через посредство политического заговора или народного бунта. Волей-неволей народники должны были вернуться к более умеренной программе лавристов, что привело к ослаблению их революционной активности и сопровождалось переносом центра тяжести на медленную и кропотливую работу по формированию общественного мнения, просвещению народа и оказанию практической помощи «трудящимся и обремененым» (чем и занимались так называемые «земские деятели»: учителя, врачи, фельдшера, статистики, землемеры и т. д.)[40]. Этот период в развитии революционно-демократического движения обычно определяют как легальное народничество. Среди легальных народников различают правых, консервативных народников и народников-либералов.
Первые (П. П. Червинский, И. И. Каблиц) делали ставку на народ (а не на интеллигенцию) и полагали, что социальный и нравственный идеал вырабатывается и хранится народом, который безошибочно определяет оптимальный общественный уклад. Реализоваться этому укладу может мешать государство и деятельность связанных с ним привилегированных сословий. Задача народника состоит в том, чтобы дать народу (с его жизненным укладом) реализовать свой жизненный идеал с максимально возможной полнотой и чистотой. Народник должен исходить из народного идеала, должен осмыслить его и придать ему рациональную формулу, а не навязывать народу абстрактный, не укорененный в традиции, в общинно-артельной жизни его суррогат. Одним словом, нужно идти не от теории к жизни, а от жизни – к теории.
Ведущим теоретиком и публицистом «либерального народничества» стал Н. К. Михайловский. Либеральные народники концентрировались вокруг журналов: «Отечественные записки» (1868–1884) и «Русское богатство» (1876–1918). Помимо Михайловского, к идеологам этого направления относят С. Н. Кривенко, С. Н. Южакова, В. П. Воронцова, В. В. Лесевича, А. П. Щапова и др. В отличие от правых народников, чья позиция в максимальной степени приближалась к славянофильскому типу народолюбия (но без религиозных принципов славянофилов), либеральные народники не склонны были в такой степени идеализировать народ и делали ставку на интеллигенцию, на критически мыслящую личность. Общественный идеал познается и формулируется интеллигенцией, которая исходит из общечеловеческих, гуманистических ценностей и принимает в народном идеале то, что этим ценностям соответствует, и отвергает все, что им противоречит. В отличие от землевольцев и народников-консерваторов, народники 80-х–90-х годов более терпимо относились к либеральным (политико-правовым, гражданским) ценностям и признавали их «прогрессивность», но как социалисты они не хотели останавливаться на ценностях либерализма и надеялись на возможность построения общественного строя, в чьих формах могла бы реализоваться не только политическая свобода, но и социальная справедливость.