674. [Стих 8] "И наполнился храм дымом от славы Божьей и от силы Его" означает, что сокровенное неба наполнено духовной и небесной Божественной Истиной от Господа. "Храм" означает сокровенное неба, о чем смотри выше (п.669); "дымом" означается Божественность в последних началах, о чем следует далее; "славой" означается духовная Божественная Истина (п. 249, 629); а "силой" означается небесная Божественная Истина (п. 373). Следовательно, "храм наполнился дымом от славы Божьей и от силы Его" означает, что сокровенное неба наполнено духовной и небесной Божественной Истиной. "Дым" означает Божественную Истину в последних пределах, потому что "огонь", от которого происходит дым, означает любовь; "огонь" алтаря всесожжения – небесную любовь (п.395, 494); а "огонь" алтаря курений – духовную любовь (п. 277, 392, 394). Что "дым" это означает, можно установить из следующих мест:
И сотворит Господь над всяким местом горы Сиона и над собраниями ее облако и дым во время дня и блистание пылающего огня во время ночи; ибо над всем чтимым будет покров (Ис. 4:5).
И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями (Ис. 6:4).
И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога (Откр. 8:4).
Льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине (Ис. 42:3).
Что "дым" в противоположном смысле означает неправды вожделений, может быть видно выше (п. 422); также неправды, происходящие из гордости собственного умствования (п. 452). Кроме того, во многих местах "дым" означает нечто подобное "облаку".
674a. "И никто не мог войти в храм, пока не окончились семь язв семи Ангелов" означает до такой степени, что более не возможно выносить, и это будет до тех пор, пока после опустошения не будет виден конец той Церкви. "Никто не мог войти в храм" означает, что сокровенное неба наполнилось духовной и небесной Божественной Истиной до такой степени, что более невозможно было выносить. "Храм" означает здесь, как выше, сокровенное неба; "пока не окончились семь язв семи Ангелов" означает это до тех пор, пока опустошение не приведет к концу Церкви (п. 658); "семь язв семи Ангелов" означают зло и неправды, опустошающие Церковь и производящие ее конец (п. 657).
* * * * * * *
675. К этой главе я добавлю следующее Памятное событие. Был виден какой-то документ, спущенный Господом с неба в одно общество англичан, это общество было одним из меньших, где также были два епископа. В этом документе содержалось увещание, чтобы они признали Господа за Бога неба и земли, чему Он учит у Мф. 28:18, и отказались от учения веры, оправдывающей без дел закона, ибо оно ошибочно. Этот документ многие читали и переписывали, о его содержании же они мыслили и говорили по внутреннему здравому смыслу, и были озаряемы Господом, озарение же принималось в свете, который врожден англичанам более остальных. По принятии же этого они сказали друг другу: "Послушаем епископов". И они послушали их; но те были против этого документа и не одобрили его. Епископы, там бывшие, в мире были жестоки сердцем в отношении духовных предметов веры и милосердия от любви к господству над святынями Церкви и от превосходства через них в политических делах. Поэтому после краткого совещания между собой, они возвратили документ на небо, откуда он сошел. Когда это было сделано, большинство мирян, поворчав немного, отказались от своего прежнего признания, и тогда их свет в духовных вопросах, прежде ярко сиявший, вдруг погас. После того, как их повторно увещевали, но тщетно, я видел, как общество провалилось вниз, но как глубоко, я не видел. Таким образом, оно исчезло с поля зрения ангелов, которые поклоняются Одному Господу, отвращаясь одной веры.
Через несколько дней, однако, я увидел до сотни выходящих с нижней земли, куда погрузилось это небольшое общество. Приблизившись ко мне, один мудрец из них сказал: "Послушай нечто удивительное. Когда мы погрузились вниз, место сначала нам показалось озером, затем сушею, и наконец, небольшим городом, в котором для каждого был свой дом, но плохой. На следующий день мы обсуждали между собой, что нам делать. Многие говорили, что нужно пригласить двух епископов и кротко обличить их, поскольку они возвратили документ на небо, откуда он был спущен, за что с нами и случилось это. Они избрали некоторых, отправившихся к епископам (разговаривающий со мною сказал, что он был одним из них). Тогда некто из нас, обладающий мудростью, обратился к епископам следующим образом: "Послушайте, Отцы, мы верили, что у нас более, чем у остальных, Церковь заслуживает называться первейшей в Христианском мире, и религия заслуживает называться великой, но нам было дано озарение с неба, а в озарении постижение, что ныне в Христианском мире нет более Церкви, и нет более религии".
Епископы сказали: "Что вы говорите? Церковь не там ли, где есть Слово, где известен Христос Спаситель, и где есть таинства?" На эти слова наш представитель отвечал: "Все это принадлежит Церкви и составляет Церковь, не составляя ее впрочем вне человека, но внутри человека". Затем он продолжал: "В отношении Церкви: может ли Церковь существовать там, где поклоняются трем богам? Может ли Церковь существовать там, где все ее учение основывается на одном высказывании Павла, ложно понятом, а значит, не на Слове? Может ли Церковь существовать там, где не обращаются к Спасителю мира, и где Его разделяют на двух? В отношении религии: кто может отвергнуть, что религия состоит в избегании зла и делании добра? Есть ли какая-нибудь религия там, где учат, что спасает одна только вера, а не милосердие? Есть ли религия там, где учат, что милосердие, исходящее от человека, есть только нравственное и гражданское милосердие? Кто не видит, что в таком милосердии нет религии? Содержится ли в одной вере какое-нибудь действие или дело? Тогда как религия состоит в действии. Есть ли во вселенной племя, имеющее такую религию, которая бы исключала всякую спасительную добродетель благ милосердия, составляющую добрые дела; между тем, как все в религии содержится в добре, а все в Церкви – в учении, научающем истинам, а через истины добру? Вы видите, Отцы, какая бы была слава для нас, если бы в нас началась и возродилась Церковь, которой нет, и религия, которой также нет".
Тогда эти епископы отвечали: "Ты говоришь слишком возвышенно. Не вера ли в действии, которая является верой вполне оправдывающей и спасающей, составляет Церковь? А религию не вера ли в состоянии, которая есть вера, продолжающая и совершенствующая. Поймите это, дети". Но мудрый англичанин сказал: "Послушайте, Отцы, не постигает ли человек веру в действии, как пень? Не является ли вера в состоянии продолжением и развитием веры в действии? А так как по вашей мысли все спасительное содержание – в вере, и ничего в добре милосердия, исходящего от человека, то где же тогда религия?" Тогда епископы сказали: "Друг, так ты говоришь, поскольку не знаешь тайн оправдания одною верою, не знающий же их, не знает внутренне пути спасения. Твой путь – внешний и простой путь. Иди им, если хочешь, но только знай, что всякое добро исходит от Бога, и ничего от человека, следовательно, человек в духовных вопросах ничего не может творить сам собою. Как же тогда человек может сам собою делать добро, если это духовное добро?"
На это негодующий англичанин, говоря с ними, сказал: "Я более вас знаю ваши тайны оправдания и открыто вам говорю, что в ваших внутренних тайнах я не увидел ничего, кроме призраков. Разве религия не состоит в том, чтобы признавать и любить Бога, а дьявола избегать и ненавидеть? Бог не есть ли само Добро, а дьявол – само Зло? Кто не знает этого во всем мире, если только в нем есть религия? Признавать и любить Бога не значит ли творить добро, ибо оно принадлежит Богу и исходит от Него? Избегать же и ненавидеть дьявола не значит ли не делать зла, ибо зло принадлежит дьяволу и исходит от него? Ваша вера в действии, которую вы называете вполне оправдывающей и спасающей верою, или, что тоже, ваше действие оправдания одною верою учит ли творить какое-либо добро, принадлежащее Богу и исходящее от Бога, или учит ли избегать какого-либо зла, принадлежащего дьяволу и исходящего от него? Нисколько, ибо вы полагаете, что ни в том, ни в другом нет спасения. Что такое ваша вера в состоянии, которую вы называете продолжающейся и развивающейся верой, не есть ли это то же, что и вера в действии? Как она может развиваться, если вы исключили всякое добро, творимое человеком, как бы от него самого, говоря: "Как может человек спастись каким-либо добром сам собою, когда спасение есть дар?" Также: "Что есть добро, исходящее от человека, как не заслужливое? Меж тем, как заслуга Христова составляет все; посему делать добро ради спасения значит приписывать себе принадлежащее одному Христу и, таким образом, желать самого себя оправдать и спасти". Или "как может кто-либо делать добро, если Святой Дух все производит без всякой помощи человека? Какая необходимость еще в каком-то добре от человека, когда всякое добро, исходящее от человека, само по себе не есть добро?" И так далее.