Представители этого течения лелеяли идеал внутренней свободы, свободы от страстей. Зенон в своем трактате «О человеческой природе» провозглашал, что основная цель – жить в согласии с природой, т.е. с добром. Особое внимание стоики уделяли феномену воли, их учение было построено на самообладании, терпении. Они стремились к полной самодостаточности. Марк Аврелий считал, что Вселенная – это тесно связанное целое, единое живое существо, обладающее единой субстанцией и душой. Стоический мудрец не сопротивляется злу: он его понимает и стойко перебывает в его текучести, поэтому он невозмутим и спокоен даже перед лицом смерти. Счастье стоика заключается в том, что он не желает никакого счастья.
Творчески переосмыслив наследие Платона и Аристотеля, Плотин разработал триаду «единое-ум-душа». Единое – это трансцендентное начало, которое выше всех иных категорий. Душа человека восходит от чувственного состояния к сверхчувственному – экстазу, она сливается с Единым, которое неразличимо и нераздельно присуще всему сущему и мыслимому. При этом все из него изливается. Все индивидуальные души объемлются «мировой душой». Так как мир есть эманация божества (Единого), то высший смысл возможен только благодаря божественному озарению. Считая, что душа обладает непосредственной реальностью, неоплатоники верят в переселение душ.
Как видим, античная европейская философия прошла от монизма в Милетской школе, через дуализм Элейской школы и атомистов, до Идеального у Платона и Единого неоплатоников. Смещение акцентов в онтологии бытия соответственно отражалось и на мировоззрении людей, на аксиологических и этических убеждениях и ориентациях. Это по-разному наполняло жизнь человека смыслом, в зависимости от приверженности той или иной теории. По мере того, как укоренялась идея о разделении духа и материи, философы стали все больше интересоваться скорее духовным, чем материальным миром, человеческой душой и проблемами этики. Эти вопросы занимали западных мыслителей более двух тысяч лет с начала расцвета греческой науки и культуры в пятом-шестом веках до н.э. Пожалуй, подытожить эволюцию античной философской мысли можно словами Аристотеля, считавшего, что изучение человеческой души и созерцание величия Бога гораздо важнее изучения материального мира. Это было взято на вооружение христианством.
Христианство для западной цивилизации сыграло очень важную роль во всех сферах познания и жизнедеятельности человека. Естественно, не осталось в стороне и самое сокровенное – отношение к смерти.
Эта религия (или в контексте предмета исследования – учение) имеет двух выдающихся философов у своих истоков. Первый, заложивший теоретико-философские основы христианства как учения (сам об этом не подозревавший) – Аристотель; второй, давший этому направлению глубоко нравственное начало и трансцендентную составляющую – Христос.
Теперь о таких столпах христианства, как Августин Блаженный и Фома Аквинский.
Всё сущее есть благо, поскольку оно существует и именно потому. Достойны познания лишь Бог и душа. Они есть истина, в них спасение и бессмертие. Человеку для своего спасения необходимо знать нечто такое, что ускользает от его разума, через божественное откровение. Блаженство составляет конечную цель человеческих устремлений. Оно заключается в самой превосходной человеческой деятельности – в познании истины ради самой истины, т.е. в познании Бога. Отсюда смысл человеческой жизни «во Христе» не в познании и превращении природы, а в единении с Богом в «царстве Божьем». Но только путем умеренности и правильной веры.
Нужно отдать должное христианству, которое своим учением решило вопрос смысла жизни и страха перед смертью за простого обывателя. Когда назначение человека, его путь и конечная цель вкладываются в «сердце» с колыбели, и в течение всей жизни эти ориентиры не подвергаются сомнению, то человек не задумывается, а верит, и это решало многие жизненные проблемы. Такой путь, может быть, далек от истины, но что может быть выше субъективной гармонии?
Однако учение церкви снимала вопрос не для всех, думающие оказались в менее выгодном положении, и начали будоражить умы. Такова уж природа человека, на месте ему не сидится. Смуту начал вносить еще Абеляр в XII веке, сказав, что вера, не просветленная разумом, недостойна человека, и решил «понять, чтобы верить».
Философия экзистенциализма
Согласно экзистенциализму, человек – это временное, конечное существо, предназначенное к смерти. Представления о смерти как самоочевидной, абсолютной границе любых человеческих начинаний занимает в экзистенциализме такое же место, как и в религии, только в отличие от последней, человеку не обещается потусторонняя перспектива. Экзистенциалисты считают, что человек не должен убегать от сознания своей смертности, а потому высоко ценить все то, что напоминает индивиду о суетности его практических начинаний.
Экзистенциальная философия повернула внимание современной культуры к проблеме смерти. По Хайдеггеру сущность человека - ek-sistence - в покинутости, в одиночестве, в «заборошенности» в этот мир, в тоске, в отчаяние - поскольку человек никогда не предстает перед самим собой как существо стабильное, завершенное, владеющее собой и вещами, а как постоянное скольжение, бегство в пустоту, в небытие. И хотя человек всегда возвышается над самим собой, опережает самого себя, он знает свой конец: смерть. Человек - это существо, которое преступает все формы бытия и опережает самого себя - в движении к Смерти. Он является "существом-для-смерти".
«Начиная с Хайдеггера, философия определяет жизнь не иначе, как “бытие к смерти”.
А.Камю в «Мифе о Сизифе» заявил, что место центрального философского вопроса должна занять проблема самоубийства — стоит жизнь или не стоит того, чтобы ее прожить… И он видел свою гуманистическую задачу в том, чтобы помочь человеку, который находится на грани отчаяния, на грани самоубийства, сохранить жизнь.
Но жизнь в определении Камю – это абсурд. Из такой констатации он делает два вывода. Первый из них - самоубийство, второй - «философское самоубийство». Если для абсурда необходимы человек и мир, то исчезновение одного из этих полюсов означает и прекращение абсурда. Абсурд есть первая очевидность для ясно мыслящего ума. Самоубийство представляет собой затмение ясности, примирение с абсурдом, его ликвидацию. Такое же бегство от абсурда представляет собой «философское самоубийство» - «скачок» через «стены абсурда». В первом случае истреблен тот, кто вопрошает, во втором - на место ясности приходят иллюзии, желаемое принимается за действительной, миру приписываются человеческие черты - разум, любовь, милосердие и т.п. Очевидная бессмыслица трансформируется в замаскированную, человек примиряется со своим уделом.
Чем человеку способна помочь философия? Во всяком случае, рассуждает Камю, не благодушно-оптимистическими уверениями в том, что жизнь прекрасна – к ним отчаявшийся человек, скорее всего, отнесется без всякого доверия. Бессмысленны, безнравственны и те концепции философии прошлого, согласно которым человек живет в лучшем из миров. Мир этот абсурден, заявляет Камю, так же, как абсурдны действия Сизифа, поднимающего, по наказанию богов, камень на гору, с которой он снова должен покатиться вниз… И все-таки жизнь, даже в ситуации абсурда, - ценность, равной которой у человека нет.
Если Ницше предложил утратившему христианскую веру человечеству миф о «вечном возвращении», то Камю предлагает миф об утверждении самого себя - с максимальной ясностью ума, с пониманием выпавшего удела, человек должен нести бремя жизни, не смиряясь с ним - самоотдача и полнота существования важнее всех вершин, абсурдный человек избирает бунт против всех богов.
Испанский философ Ортега-и-Гассет ставит вопрос иначе — как прожить жизнь так, чтобы она того стоила. Вопрос стар как мир. Ответа домогались и мудрецы, и простые смертные, но уверенно и безапелляционно отвечали лишь законоучители и моралисты. Ответ же можно свести едва ли не к парадоксу: конечный ответ в том, что сам вопрос ставится и решается на каждом шагу. Для Ортеги жизнь — это поручение. Тех, кто рожал в муках и растил в трудах и тревогах. Народа, в котором растем, проникаясь его культурой и этикой. Человечества с его тяжким опытом борьбы и выживания. Законов живой природы и других, неведомых, перед которыми опыт и знание уступают место вере.
Жизнь всегда единственна, это жизнь каждого, жизни “вообще” не бывает”. И если поручение не выполняется, то жизнь становится лишь неудачным самоубийством.
Экзистенциалист-профессионал Жан-Поль Сартр пишет: “История любой жизни есть история поражения”, “абсурдно, что мы рождаемся, и абсурдно, что мы умираем”. Человек, по Сартру, - бесполезная страсть, заброшенная в этот бессмысленный мир.
Человек никем не создан, не сотворен. Он появляется в мире по воле случая и ему не на что опереться. Бога нет, Бог умер – утверждает Сартр. Ни христианская мораль, ни любая другая светская мораль не укажет человеку, как ему действовать, «в мире нет знамений».