Федеральное агенство по образованию
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ярославский государственный педагогический университет им.
К.Д. Ушинского»
Кафедра Теологии
Специальность 020500 «Теология»
Контрольная работа по курсу Религиозная философия
на тему:
«Философия Григория Паламы»
Выполнил: Рачков Андрей Викторович, 5 курс з/о ______________
(личная подпись)
Ярославль
2011г.
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………….3
1. КУЛЬТУРНЫЙ ФОН ЭПОХИ……………………………………..5
2. ДОГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПАЛАМИТСКИХ СПОРОВ……8
3. АНТИНОМИЯ………………………………………………………10
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………..14
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ……………………….15
ВВЕДЕНИЕ.
Мистическое богословие святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского, вызвало бурную полемику, которую нельзя назвать законченной и по сей день. Богословские трактаты свт. Григория, призванные защитить исихастов, монахов – аскетов, посвятивших свою жизнь безмолвию и молитве, стали причиной серьезного догматического спора.
В православной церкви исихазм признан чуть ли не основным нервом христианского вероучения и жизни. Не будь исихазма, не было бы ни Сергия Радонежского, ни Андрея Рублева, ни Паисия Величковского, ни Серафима Саровского, ни Оптиной Пустыни.
Совсем не так обстояло дело на западе: «В конце 19-го века слово ''исихазм'' было малоизвестно, да и само это явление пользовалось пренебрежительной оценкой, как мистическая блажь некоторых афонских монахов. В коротенькой заметке словаря Брокгауза и Ефрона анонимный автор открыто стоит на стороне ''трезвого'' западника Варлаама и полагает, что движение исихастов было ''непродолжительным и прекратилось само собой''. В те же времена на Западе римские богословы считали, что исихазм – вредная восточная ересь (М. Жюжи)»[1]. Из западных богословов конца 19-го века, кроме Мартина Жюжи, о паламизме как об «абсурдном и ошибочном учении» писал англиканин Дж. М. Нил, а также Этельстан Рили. Последний категорически отзываясь об исихастах 14-го века, писал: «…трудно найти более яркий пример искажения созерцательной жизни»[2].
Паламитское различие сущности и энергий представлялись западными богословами, как нововведения с элементарными ошибками в философии и догматике и не имеющими достаточного основания в ранней святоотеческой традиции.
С православной стороны в 1930-е и 1940-е годы были опубликованы исследования Кривошеина, Станилоэ, Лосского и Керна, в которых содержалась обоснованная защита учения свт. Григория. Однако более полное, исчерпывающее изложение богословия Григория Паламы, в середине 20-го века было сделано отцом Иоанном Мейендорфом.
Таким образом, на примере паламитских споров будет показана некая форма, основа философии Григория Паламы.
1. КУЛЬТУРНЫЙ ФОН ЭПОХИ.
Исследовать богословское учение св. Григория Паламы и дать ему ту оценку, которая ему подобает в истории православной мысли, задача исключительно трудная. Он, как и всякая историческая личность, не отделим от всего того. Что составляет культурную почву, на которой он вырос и с которой он органически связан.
Ошибочно и безнадёжно писать историю религии безрелигиозному человеку. Кажущаяся объективность и так называемая научная беспристрастность при безверии исследователя приведут к лже-науке, неоплодотворённой внутренним дыханием религиозного чувства. Об истории этого чувства может правдиво писать только тот, кто сам обладает религиозным опытом.
Св. Григорий Палама ещё мало изучен. Общепризнанной научной оценки он ещё не получил. О паламизме, как явлении византийской культуры высказывались разные мнения, но все они страдали в достаточной мере односторонностью.
Прежде всего, надо выделить в совсем особое место, не подлежащие никакому обсуждению мнения Фр. Штейна и Т. Флоринского. Первый из них приписывает видения исихастов «неумеренному употреблению крепких напитков»[3]. Флоринсюй же, упоминал мимоходом в своем исследовании о Византии и южных славянах ХIV в. и об исихастах, говорит так: «кроме богомилов, в царствованне Александра, проникли в государство (т. е. в Болгарию) и другие ереси, более вредные и деморализующие - исихасты и адамиты. Проповедуя в высшей степени безнравственное и грязное учение, эти еретики увлекали за собою массы народа»[4].
Мнения прочих историков византийской религиозной жизни, как отечественны; так и иностранных весьма разнообразны. Их можно попытаться сгруппироватьследующим образом:
I. Исихастские опоры суть отголосок и продолжение когда то бывшего в XIII в. движения «арсенитов». Этого мнения держатся проф. И.Е. Троицкий, Ф. Мейер и Энкедъгардт.
II. Иные видят в этих спорах борьбу аристотелизма и платонизма.Это Ф. И. Успенский и А. Фортескью.
III. Есть тендеиция схематизировать этот спор как столкнонение гуманистов (Варлаам) и чуждых этому течению монахов, сгруппировавшихся около Григория Паламы. Так думают Р. Гюлланд и О. Тафрали, что отчасти подтверждается свидетельствами панегиристов-биографов Паламы, патриархов Филофея и Нила. Для Тафрали, впрочем, это столкновение, сколь духовное, столь и литературное, приобретает впоследствии характер политический; за этим столкновением можно усмотреть борьбу бедных и богатых. IV. Большинство ученых видят здесь движение чисто религиозное с тем или иным оттенком, как, например, проф. Григорий Папамихаил, проф. А. Васильев замечает, что движение исихазма, хотя и религиозное по своему происхождению, приобретает больший интерес; его надо приблизить к мистическим движениям Западной Европы. Проф. И. Соколов, признавая Варлаама рационалистом, боровшимся с аскетическими идеалами византийского монашества, видит все-же в Исихастсккх спорах отголоски давней борьбы «зилотов», с «политиками».
Ряд ученых видят тут столкновение двух направлений богословской мысли, — национально-греческо, восточного и чуждого, западного. То, что составляло силу паламистов, больше чем их странные и тонкие доктрины, это то, что они опирались на национальное греческое чувство, на народные симпатии, на непримиримость монахов и толпы против всегда очень большого влияния латинян. Это влияние, надо заметить тогда проявлялось в области интеллектуальной, а также и в порядке вещей политических и экономических. Западная схоластика влияла на греков и давала средства рационализирующим богословам, которые нападали на крайности монашеского мистицизма. Варлаам был рационалистом, а паламиты были люди, по преимуществу чистые греки, которые, понимая серьезную опасность, грозившую их отечеству, искали причину опасности в самих себе, в своих грехах, думая, что через самоусовершенствование через приближение путем добродетелей к Богу, возможно будет устранить опасность. Этихлюдей можно считать лучшими византийцами того времени. Григорий Палама горячо защищал заветы своих отцов, заветы, в продолжение веков считавшиеся лучшими целями, лучшими задачами Византии. Он считал большим преступлением и грехом, увеличивающим опасность, приносить в жертву эти заветы тому, против чего Византия боролась в продолжении веков; Григорий понимал, что даже такою жертвою не могут искупить своих грехов и не получить ожидаемой помощи извне для спасения своего отечества. «Такие представители тогдашней Византии находили сильнее сочувствие среди всех слоев византийского общества»[5].
Палама не только мистик. «Величие дела великого религиозного мыслителя Григория Паламы в том и заключается, что мистические переживания исихастов он сумел зафиксировать в философских понятиях и, переведя вопрос в плоскость ясных и четких понятий, смог доказать, что исихастская мистика конгениальна духу православной Церкви»[6].
2. ДОГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПАЛАМИТСКИХ СПОРОВ.
Спор Варлаама с Паламой первоначально касался тонких вопросов богопознания, а затем, после вынесенных Варлаамом отрицательных суждений о монашеской практике молитвы Иисусовой, перешел к самым основам учения о Боге. Сущность полемики между Варлаамом и Паламой сводилась к следующему - Варлаам утверждал, что человеку доступно лишь символическое представление о Боге, а не реальное общение с Ним. И Фаворский свет - лишь символ, творимый Христом, для того чтобы лучше донести до апостолов Свои мысли. Для Паламы такой подход неприемлем: Фаворский свет - реальный божественный, нетварный свет, которым действительно сияло тело Спасителя.
Для начала стоит рассмотреть, что же такое этот нетварный свет, вокруг которого развернулся богословский спор между Варлаамом и Паламой? «Этот нетварный свет есть само Божество Христа, сияющее через Его человеческое тело. Если Христос истинный Бог, этот свет – подлинно божественный свет»[7]. «В момент воплощения Божественный свет как бы сосредотачивается в Богочеловеке, в Котором обитала вся полнота Божества телесно, по слову апостола Павла [Кол 2, 9]. Именно этот свет Божества, эту славу, присущую Христу по Его Божественной природе, и могли узреть апостолы в момент Преображения. Никакого изменения не произошло в Богочеловеке на горе Фаворской, но для апостолов это было выходом из времени и пространства, осознанием реальностей вечных. ''Свет Преображения Господня не начинался и не кончался, - говорит св. Григорий Палама. – Он был не ограничен пространством и не восприемлем чувственно, хотя и был тогда зрим очами телесными… Но изменением своих чувств таинники Господа перешли от плоти в Дух''»[8].