прогрессизм, с которым они были слиты в идеологии XVIII века. Именно это
и определило отношение Канта к философской проповеди Просвещения.
Он стремится показать, что как откровение самого разума она
неоспорима; ее непреложную обязательность для всякого разумного
существа не может отменить никакой общественный опыт, никакие «уроки
истории». Вместе с тем Кант решительно выступает против
натуралистически-прогрессистского духа просветительской идеологии,
против свойственной ей веры в скорое торжество разума, против
изображения идеального состояния общества в качестве некой скрытой
«природы людей», которой «суждено» одержать верх над несоответствующими
ей формами общежития, против изображения обязанностей индивида в
качестве его «разумных потребностей», моральных требований - в качестве
«подлинных интересов» и т.д.
Вместе с тем кантовская критика прогрессизма с самого начала была
ослаблена его провиденциалистским представлением о том, что
человеческое сообщество в бесконечно далеком будущем (вероятнее всего, уже
«за пределами земной истории») достигнет при содействии творца
состояния «морального миропорядка».
Либеральное кантианство второй половины XIX века, стремившееся к
тому, чтобы придать этике Канта «безусловно светский характер»,
поставило во главу угла именно то, что было наиболее тесно связано с его
религиозным образом мышления, - упование на царство справедливости в финале
истории. Этика Канта стала называться концепцией «бесконечно удаленного
социального идеала», делающей ставку на временную беспредельность
человеческого бытия. «Научная» и «светская» интерпретация
кантовского морального учения обернулась, иными словами, научным и светским
перетолкованием постулата о бессмертии души.
Мне кажется, что главным в кантовской философии является как раз
противоположная установка - стремление (пусть не до конца
осуществленное) различить должное (безусловно-обязательное для
личности) и долженствующее иметь место в будущем (особое измерение
сущего).
В этом смысле понимаемое морального действия исключительно как
действия во имя будущего (самоограничение в настоящий момент ради
выгоды в перспективе, несправедливости сегодня во имя справедливости
завтра, попрание личного достоинства в интересах будущего, где оно
будет уважаться) есть, с точки зрения Канта, моральность в границах
расчетливости и корысти. Он искал такую этическую концепцию, которая
приводила бы к одному знаменателю и циничный практицизм, далекий от
всякой внутренней ориентации на идеал, и прогрессистский фанатизм. Эта
двуединая критико-полемическая направленность объясняет своеобразие
кантовской моральной доктрины, связывающей антиисторицистскую
стоическую преданность безусловному и пафос бескорыстия, идею верности
нравственному закону и идею духовной автономии личности.