Историческое самобытие России.
Философия каждого народа определяется рядом обстоятельств, среди которых немаловажное значение имеет национальный характер. В России, в отличии от Греции или германии философия никогда не была главенствующей отраслью культуры, поэтому ее развитие шло в русле задач, поставленных другими ее отраслями. В средние века философия была служанкой религии, и то же самое было в России в течении продолжительного времени – с самого возникновения русской философии м и до 19 века. Большая продолжительность этого периода связана с тем, что если в Европе после эпохи возрождения главной отрслью культуры стала наука и философия обратилась к решению проблем познания, то в России этого не произошло – наука в России получила развитие только в послепетровское время. Соотвтетсвено философия познания возникла позднее, чем в Европе. Русская философия сохранила преимущественно религиозный характер до начала 20 века, когда это направление было наряду с другим разгромлено пришедшими к власти большевиками, а виднейшие русские философы – Бердяев, Булгаков, и др. – были высланы из России или репрессированы как Флоренский.
Второй особенностью русской философии была ее нацеленность на проблемы этики, что отнюдь не противоречило ее преимущественно религиозному характеру. Это заметно уже в 1м религиозно философском произведении «слово о законе и благодати» и осталось тогда, когда после церковного раскола религиозная направленность философии стала ослабевать. В этом смысле для русской философии характерно то же, что и для русской литературы, которая так же отличалась своей этической направленностью, и вообще для русской культуры и интеллигенции в целом.
Третьей особенностью русской философии был ее акцент на социальную проблематику уже со времени зарождении идеи Москвы как третьего Рима, с которой связывают формирование русской идеи как таковой. Ориентация на социальные проблемы способствовала тому, что после разгрома большевиками русской религиозной философии философия из служанки богословия стала в СССР служанкой идеологии и оставалась таковой до 1991 г. Советский этап можно назвать вторым этапом развития русской философии, из которой ныне она перешла в третий, не получивший пока четких очертаний.
В середине 11 века, через полвека после принятии христианства на Руси, митрополит Илларион – первый русский, занявший высший церковный пост в нашей православной церкви (до этого его занимали греки из Константинополя), создает «слово о законе и благодати», перевод которого на современный русский язык лишь недавно стал достоянием нашей общественности. Эту проповедь митрополита можно считать первым философским произведением Древней Руси.
Далеко выходящее за рамки чисто церковной или исторической проблематики первое в русской литературе самобытное философское произведение ставит и решает фундаментальные жизненные проблемы, обосновывая их религиозными аргументами. Силу своего красноречия Илларион обращает против закона и в защиту благодати. Можно думать, что имеются в виду законы Моисея, как они сформулированы в библии, но на самом деле мысли Иллариона идут гораздо дальше. Илларион толкует понятие закона расширено, и оно представляет олицетворение всего, что заключает в себе внешние предписания.
В обоснование своей точки зрения Илларион ссылается на Евангелие, но весьма избирательно, приводя цитаты, которые работают на его мысль. Концепция закона как чего то внешне накладываемого и гнетущегося выражена Илларионом в сильных, энергичных выражениях. В этом первой памятинике русской правовой (а точнее неправовой) мысли вполне ясно выразилось и пренебрежение к закону как таковому и нетерпеливое желание в одночасье провозгасить и достигнуть божественной благодати. Вместо того чтобы представить закон как первую и необходимую стадию благодати, к чему склонялась традиционная трактовка библейских текстов, основывающаяся на словах из нагорной пропеведи: «не нарушить (закон) пришел я, но исполнить», Илларион воспевая обретенную или обретаемую благодать, отрицает закон как рабство.
Теперь перенесемся через тысячелетие и заглянем в книгу «Государство и революция», написанную в 1917 г. и ставшую главным лениниским трудом по государственно-правовым вопросам. «Всякое государство несвободно и ненародно», - пишет Ленин, подчеркивая слово всякое и частицы «не». Ленин доказывает со ссылкой на Маркса и Энгельса, что государство не средство взаимоголосования интересов различных социальных сил, а продукт непримиримости классовых противоречий и орган подавления; сила, стоящая над общество все более отчуждается себя от него. Отсюда вывод: «пролетариату нужно государство, устроенное так, что бы оно немедленно начала отмирать». Какова в этом случае роль права и закона? Это всего лишь атрибуты пройденного этапа развития человечества, и чем скорее от них можно будет отказаться тем лучше. «демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма». Значит: коль скоро уничтожается капитализм, долой демократическую республику, да здравствует диктатура пролетариата. «Всеобщее избирательное право – оружие господства буржуазии». Значит: долой всеобщее избирательное право, да и право вообще. Все то, для чего ранее существовало государство и право, будет теперь выполняться «без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс» с «простотой и легкостью». В демократической республике действуют лишь формальные принципы права, но нет демократии реальной (форма здесь сопоставляется не с содержанием как можно было бы ожидать, а с реальностью и третируются). Вообще право – лишь надстройка над экономическим базисом, следующая ему. Ленин уснащает свою работу многочисленными цитатами и выписками из сочинений Маркса и Энгельса, но вывода, к которым он приходит, были совсем не обязательно для защищавшего государство марксиста Карла Каутского.
Хотя Илларион в своих утверждениях основывался на религиозно вероучении, а Ленин на атеистическом, обнаружилось в их текстах за различным понятийным аппаратом нечто фундаментально общее, а именно: желание побыстрее достичь, перепрыгнув через необходимые этапы, цели, каковой для Иллариона было осуществление на земле христианской заповеди любви, обещавшее небесную благодать, а для Ленина – построение коммунизма, обещавшее рай на земле. Илларион и Ленин выдвинули религиозный и социальный аргументы против права, но то, что различные по типу соображения использовались для обоснования по сути одного и того же, свидетельствует, что в основе был аргумент национальный. И у Иллариона, и у Ленина чувствуется твердая уверенность в том, что благодать (небесная и земная) наступит не сегодня завтра, и здесь присутствует своя права духа. Идеи «третьего Рима», мессианские чаяния все же всегд падали в росию на благодатную почву.
Какой можно было сделать вывод из соспоставления двух текстов разделенных почти тысячу лет? Если существуют явно сходные по сути высказывания , сделанные совершено разными по своему происхождению, образованию и убеждению людьми, жившими в различных социально-экономических формациях, то, стало быть есть в этих людях нечто общее. Чем оно определяется? Прежде всего национальными особенностями характера, тем общим в нем, что дает возможность нации сохраняться и воспроизводиться, несмотря на все неблагоприятные влияния внешней среды . приходят и уходят завоеватели, меняются социальные экономические условия жизни, а нация продолжает существовать в течении тысячи лет, пока воспроизводятся особенности национального характера.
Трудно предвидеть изменение, потому что для этого учитывать еще не появившиеся факторы, но если мы видим постоянство в чем либо на протяжении тысячи лет, то можно сделать вывод, что она сохранится и в следующую тысячу лет.
Можно возразить, что всегда найдутся в культуре случайно выбранные два произведения, близкие по духу. Однако процитированные работы, определившие направления русского православия и русского коммунизма, оказали огромное влияние на всю нацию, чего не могло случится, если бы они не оказались созвучны ркской душе.
Противопоставление закона и благодати фундоментально для русской души. В основе рассуждения славянофила А.С. Хомякова лежит мысль, что внешние государственные формы не соответствуют духу русского народа. И. В. Киреевский продолжает: «даже самое слово право было у нас неизвестно в западном его смысле, но означало только справедливость, правду». Позже Н.К Михайловский (1842-1904) саму истину в руском смыле определит как правду-справедливость. «Слабость юридического развития Руси – факт несомненный», - подытожил в 20 веке Г.П. Федотов. А что же существует в русской душе? Хомяков считал, что чувство соборности, Киреевский – христианство в истинном смысле.
Эволюция русской идеи и русская философия 19 века.
В историческом плане впервые о русской идее мы можем говорить в связи с созданием Мономахом Филофеем в 16 веке концепции Москвы как «третьего Рима». Она идеологически помогла становлению великого государства российского, но суть ее была бы неправильно понята, если бы свелась только к созданию русской империи. Последнее было средством, целью же сообщению всему человечеству света православного христианства в его русском понимании. «Восстановить на земле этот верный образ божественной троицы – вот в чем русская идея» (Соловьев В. С.)
Идея «третьего Рима» выражала вселенский характер русского православия. Отметим три основные черты концепции Филофея: несокрушимая вера в истинность христианской религии именно в ее православном варианте, стремление сообщить свет этой веры всему миру и мессианское убеждение, что России это удастся.
Первую трещину в русское православие внес церковный раскол 17 века, а ощутимый удар нанес ему Петр I не столько ориентацией своей политики на Запад, сколько тем унижением, которому подверглась национальное в угоду западному. Церковный раскол, ослабевший духовную мощь церкви, очень помог Петру. Проникновение западного просвещения существенно ослабляло русское православие, и в начале 19 века произошел раскол светского общества на западников и славянофилов.