Контрольные вопросы
1. Почему в диалектике видят всеобщую непреодолимую власть?
2. Приведите примеры диалектики в природе и в сфере духовных явлений.
3. Покажите связь категорий качества, количества, скачка, меры в развитии.
4. Почему Гегель утверждает, что нечто жизненно лишь постольку, поскольку содержит в себе противоречие? Что означает в диалектике «все противоположно»?
5. Приведите пример самоотрицания какой-нибудь вещи или явления духовного порядка.
Домашнее задание
1. Составьте реферат по теме «Переход в свою противоположность как сущность диалектики».
2. Покажите примеры применения диалектики к явлениям природы у Гегеля.
3. Как диалектические идеи Гегеля развиваются в современной философии и жизни?
РАЗДЕЛ 3. ПРОБЛЕМЫ ПОЗНАНИЯ
Те, кто осмелился говорить о природе как об исследованном уже предмете, делали ли они это из самоуверенности или из тщеславия и привычки поучать – нанесли величайший ущерб философии и наукам. Ибо насколько они были сильны для того, чтобы заставить верить себе, настолько же они преуспели в том, чтобы угасить и оборвать исследование. Они принесли не столько пользы своими способностями, сколько вреда тем, что погубили и совратили способности других. Те же, кто вступил на противоположный путь и утверждал, что решительно ничего нельзя познать, – пришли ли они к этому убеждению из ненависти к древним софистам, либо по причине отсутствия стойкости духа, или даже вследствие обладания некоторого рода учѐностью – приводили в пользу этого доводы, которыми, конечно, нельзя пренебречь. Однако они отправлялись в своѐм мнении не от истинных начал и, увлекаемые вперѐд усердием и страстью, решительно превзошли меру. Древнейшие же из греков (писания которых погибли) более удерживались между самонадеянностью окончательных суждений и отчаянием акаталепсии. И хотя они довольно часто сетовали и жаловались на трудность исследования и темноту вещей, однако, как бы закусив удила, не переставали стремиться к цели и испытывать природу. Они, как видно, полагали, что этот вопрос (т. е. можно ли что-либо познать) разрешается не спором, а опытом. Но и они, знакомые только с силой разума, не обращались к правилам, а всѐ возлагали на остроту мысли, на подвижность и постоянную активность ума.
Наш же способ столь же лѐгок в высказывании, сколь труден в деле. Ибо он состоит в том, что мы устанавливаем степени доверенности, рассматривая чувство в его собственных пределах и по большей части отбрасывая ту работу ума, которая следует за чувством, а затем открываем и прокладываем разуму новый и достоверный путь от самых восприятий чувств. Без сомнения, это понимали те, кто такое же значение придавал диалектике. Отсюда ясно, почему они искали помощи разуму, относясь с подозрением к прирождѐнному и самопроизвольному движению ума. Но слишком поздно прилагать это средство, когда дело уже загублено: после того как ум уже пленѐн привязанностями повседневной жизни, ложными слухами и учениями, когда он осаждѐн пустейшими идолами. Итак, это искусство диалектики, поздно (как мы сказали) становящееся на защиту разума и никоим образом не поправляющее дело, скорее привело к укреплению заблуждений, чем к открытию истины. Остаѐтся единственное спасение в том, чтобы вся работа разума была начата сызнова и чтобы ум уже с самого начала никоим образом не был предоставлен самому себе, но чтобы он был постоянно управляем и дело совершилось как бы механически.
Человек, слуга и истолкователь природы столько совершает и понимает, сколько постиг в еѐ порядке делом или размышлением, и свыше этого он не знает и не может.
Ни голая рука, ни предоставленный самому себе разум не имеют большой силы. Дело совершается орудиями и вспоможениями, которые нужны разуму не меньше, чем руке. И как орудия руки дают или направляют движение, так и умственные орудия дают разуму указания или предостерегают его.
Знание и могущество человека совпадают, ибо незнание причины затрудняет действие. Природа побеждает только подчинением ей, и то, что в созерцании представляется причиной, в действии представляется правилом.
Было бы безумным и в себе противоречивым ожидать, что будет сделано то, чего до сих пор никогда не было, иначе как средствами, доселе не испытанными.
Даже тем, что уже открыто, люди обязаны больше случаю и опыту, чем наукам. Науки же, коими мы теперь обладаем, суть не что иное, как некое сочетание уже известного, а не способы открытия и указания новых дел.
Истинная причина и корень всех зол в науках лежит в одном: в том, что мы обманчиво поражаемся силам человеческого ума, возносим их и не ищем для них истинной помощи.
То, что до сих пор открыто науками, почти целиком относится к области обычных понятий. Для того чтобы проникнуть в глубь и в даль природы, необходимо более верным и осторожным путѐм отвлекать от вещей как понятия, так и аксиомы, и вообще необходима лучшая и более надѐжная работа разума.
Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путѐм и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксиомам. Этот путь истинный, но неиспытанный.
Оба эти пути исходят из ощущений и частностей и завершаются в высших общностях. Но различие их неизмеримо. Ибо один лишь бегло касается опыта и частностей, другой надлежащим образом задерживается на них. Один сразу же устанавливает некие общности, абстрактные и бесполезные, другой постепенно поднимается к тому, что действительно более сообразно природе.
Идолы и ложные понятия, которые уже пленили человеческий разум и глубоко в нѐм укрепились, так владеют умом людей, что затрудняют вход истине, но, если даже вход ей будет дозволен и предоставлен, они снова преградят путь при самом обновлении наук и будут ему препятствовать, если только люди, предостережѐнные, не вооружаются против них, насколько возможно.
Есть четыре вида идолов, которые осаждают умы людей. Для того чтобы изучать их, дадим им имена. Назовѐм первый вид идолами рода, второй – идолами пещеры, третий – идолами площади и четвѐртый – идолами театра.
Построение понятий и аксиом через истинную индукцию есть, несомненно, подлинное средство для того, чтобы подавить или изгнать идолов. Но и указание идолов весьма полезно. Учение об идолах представляет собой то же для истолкования природы, что и учение об опровержении софизмов – для общепринятой диалектики.
Идолы рода находят основание в самой природе человека, в племени или самом роде людей, ибо можно утверждать, что чувства человека есть мера вещей. Наоборот, все восприятия как чувства, так и ума покоятся на аналогии человека, а не аналогии мира. Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривлѐнном и обезображенном виде.
Идолы пещеры суть заблуждения отдельного человека. Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет природы. Происходит это или от особых прирождѐнных свойств каждого, или от воспитания и бесед с другими, или от чтения книг и от авторитетов, перед коими кто преклоняется, или вследствие разницы во впечатлениях, зависящих от того, получают ли их души предвзятые или предрасположенные или же души хладнокровные и спокойные, или по другим причинам. Так что дух человека, смотря по тому, как он расположен у отдельных людей, есть вещь переменчивая, неустойчивая и как бы случайная. Вот почему Гераклит правильно сказал, что люди ищут знаний в малых мирах, а не в большом, или общем мире.
Существуют ещѐ идолы, которые происходят как бы в силу взаимной связанности и сообщества людей. Эти идолы мы называем, имея в виду порождающее их общение и сотоварищество людей, идолами площади. Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум. Определения и разъяснения, которыми привыкли вооружаться и охранять себя учѐные люди, никоим образом не помогают делу. Слова прямо насилуют разум, смешивают всѐ и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям.
Существуют, наконец, идолы, которые вселились в души людей из разных догматов философии, а также из превратных законов доказательств. Их мы называем идолами театра, ибо мы считаем, что, сколько есть принятых или изобретѐнных философских систем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры. Мы говорим это не только о философских системах, которые существуют сейчас или существовали некогда, так как сказки такого рода могли быть сложены и составлены во множестве; ведь у весьма различных ошибок бывают почти одни и те же причины. При этом мы разумеем здесь не только общие философские учения, но и многочисленные начала и аксиомы наук, которые получили силу вследствие предания, веры и беззаботности. Однако о каждом из этих родов идолов следует более подробно и определѐнно сказать в отдельности, дабы предостеречь разум человека.