5
Недовольный абстрактным мышлением, Фейербах апеллирует к чувственному созерцанию; но он рассматривает чувственность не как практическую, человечески-чувственную деятельность.
6
Фейербах сводит религиозную сущность к человеческой сущности. Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.
Фейербах, который не занимается критикой этой действительной сущности, оказывается поэтому вынужденным:
1) абстрагироваться от хода истории, рассматривать религиозное чувство [Gemüt] обособленно и предположить абстрактного — изолированного — человеческого индивида;
2) поэтому у него человеческая сущность может рассматриваться только как «род», как внутренняя, немая всеобщность, связующая множество индивидов только природными узами.
Поэтому Фейербах не видит, что «религиозное чувство» само есть общественный продукт и что абстрактный индивид, подвергаемый им анализу, в действительности принадлежит к определённой общественной форме.
8
Общественная жизнь является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят своё рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики.
9
Самое большее, чего достигает созерцательный материализм, т. е. материализм, который понимает чувственность не как практическую деятельность, это — созерцание им отдельных индивидов в «гражданском обществе».
10
Точка зрения старого материализма есть «гражданское» общество; точка зрения нового материализма есть человеческое общество, или обобществившееся человечество.
11
Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.
5. Современные оценки научного наследия Маркса
Сформулированные К. Марксом теоретические выводы сегодня нуждаются в тщательной проверке опытом с помощью созданной им методологии. В Институте философии Российской Академии Наук (ИФРАН) созданы все условия для всестороннего и продуктивного осмысления идейно-теоретического наследия Маркса. Более того, не возбраняется считать себя и сторонниками его философской ориентации, и идейными приверженцами комплексного учения в целом. Сегодня, по словам директора ИФРАН А.А. Гусейнова, появилась возможность говорить о Марксе достаточно свободно, - без излишнего былого возвеличивания, но и без опасения подвергнуться репрессиям. И здесь, отмечает А.А. Гусейнов, возможна парадоксальная ситуация, когда Маркс в известном смысле опровергает себя. Например, акцентируя на решающей роли народных масс в истории, он оставляет в тени ту роль, которая отводится личности, в т.ч. и его собственной. Вместе с тем нельзя сбрасывать со счета и то обстоятельство, что Маркс полагал необходимым различать субъективный смысл тех или иных теоретических построений в их авторском понимании и их объективное содержание, которое выявляется в ходе общественной практики .
Рассмотрим различные оценки учения Маркса на примере теоретических докладов, подготовленных учеными ИФРАН .
В работе «Философская антропология К. Маркса и современная картина социальной реальности» академик РАН В.С. Степин раскрыл решающий вклад основоположника марксизма в научный анализ социоприродного мира. Предложенная Марксом экспликация социальной реальности эффективна постольку, поскольку выступает органичным дополнением естественнонаучной картины мира, формируется рядом с ней. Их общность проявляется в том, что и социальную жизнь следует рассматривать с позиции эволюционизма. Благодаря фундаментальности исследовательских принципов, выразившихся в объективации и систематизации знания, многие параметры марксовой теоретической проекции общества как целостной саморазвивающейся системы имеют непреходящий характер. Известно, что исходным пунктом развивающегося дискурсивного знания в историческом материализме является проблематика философской антропологии. Осваивая этот интеллектуально насыщенный многовековой идейный комплекс, Маркс пришел к выводу о том, что преобразование мира является специфически человеческим способом адаптации к нему за счет искусственно созданной «второй природы». В свою очередь, орудия труда, как функциональное продолжение органов человеческого тела, передаются от поколения к поколению в порядке социального наследования. В процессе общественного разделения труда формируются отношения по поводу собственности на средства производства и обусловленные ими формы распределения произведенного продукта. Эта, подчеркнул В.С.Степин, поистине гениальная идея позволила представить способ производства материальных благ в качестве иллюстрации универсального процесса обмена веществ.
Самые серьезные изменения были внесены Марксом и в интерпретацию сферы сознания. Данный блок в картине социальной реальности особенно интенсивно разрабатывается во второй половине ХХ в. в рамках культурной антропологии. Культуру же, которая фиксирует, транслирует и генерирует знания, совершенно обоснованно воспринимают, по словам докладчика, как генетику социального организма, т.е. фактора, играющего роль программы социальной системы. Изменения, вносимые в такого рода программы, обусловливают и перемены в общественной жизни. Но это важное само по себе дополнение не меняет сути материалистического понимания истории.
Доклад академика РАН Т.И. Ойзермана «Амбивалентность социалистической теории марксизма» посвящен анализу феномена неоднозначности сформулированных Марксом и Энгельсом теоретических положений, касающихся процесса перехода к посткапиталистическому обществу. Хотя основоположники, как известно, вполне осознанно и правомерно избегали умозрительного детализирующего описания социалистического строя, все же имеющиеся у них на этот счет общие представления, по мнению докладчика, плохо, а то и вовсе не согласуются друг с другом. Так, необходимость перехода к общественной собственности на средства производства выводится ими из убеждения в том, что частная собственность уже утратила свое прогрессивное предназначение в качестве фактора развития производительных сил. Свидетельство этому они усматривали в периодически повторяющихся, начиная с 1825 г., кризисах перепроизводства. Однако если условием упразднения частной собственности выступает всестороннее развитие индивидов, о чем Маркс и Энгельс пишут в «Немецкой идеологии», то данная предпосылка в принципе не может быть реализована в силу сохраняющегося и углубляющегося разделения труда. В этой связи тезис о всестороннем развитии человека он предложил заменить формулой его многостороннего развития. Что касается оценки кризисов, то, будучи явлением преходящим, они, с его точки зрения, не могут служить аргументом в пользу исторической обреченности капиталистических производственных отношений. Последние обеспечивают постоянный рост производительности труда и потому, как он полагает, вопреки утверждениям Маркса и Энгельса, не становятся оковами для развития производительных сил. Сегодня, во всяком случае, по словам докладчика, противоречия между ними не существует. Таким образом, вывод, в соответствии с которым революция представляется неизбежной, поскольку обусловливается катастрофическим состоянием рабочего класса, оказывается несостоятельным.
Правда Маркс и Энгельс отчасти и сами корректировали свои прежние взгляды по этому вопросу. Если в период буржуазно-демократических революций 1848-1849 гг. они придерживались заимствованной у Марата идеи непрерывной революции, то уже в конце 1850 г. Маркс заявляет, что для перехода ко второму ее этапу пролетариату, очевидно, потребуется не менее 10-15, а то и 50 лет. Эту же точку зрения до конца жизни последовательно отстаивал Энгельс. Заслуга реанимации идеи (по сути - народовольческой) непрерывной революции принадлежит Ленину. Но Октябрьская революция, явившись, на первый взгляд, подтверждением ленинской концепции перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, доказывает на деле, по мнению докладчика, пагубность, а не закономерность этого перехода. Крах «реального социализма» стал окончательным опровержением ленинской теории революции, оказавшейся в явном противоречии и с воззрениями основоположников марксизма. Тем не менее, Т.И. Ойзерман полагает, что противоречия в учении Маркса в определенной степени и с разных сторон стимулировали его развитие.
В.А. Лекторский в докладе «Карл Маркс и идея «конца философии» обозначил проблему специфики философского знания в контексте его возможной (гипотетической) «завершенности». Дело в том, что версию «конца» философии высказывали многие ее представители. В любом учебнике по философии истории XIX в. проходит примечательная в этом отношении традиционная линия деления – до Канта и после Канта. Маркс в своих ранних работах также писал о необходимости упразднения философии, давая повод критикам для сомнения в продуктивности новой концепции мышления и даже полного отрицания ее в «философии марксизма». Между тем идея обмирщения философии на основе ее органичной связи с практикой не умаляет значения теории как таковой (и философской - в т.ч.), а, наоборот, выявляя истинную связь мышления и бытия, позволяет гораздо больше внимания уделять проблемам, которые принято считать отвлеченными. Разве желание способствовать активному преобразованию мира означает, по мысли Маркса, наложение каких бы то ни было ограничений на его «объяснение»? Напротив, человек должен постоянно стремиться к тому, чтобы понимать и самого себя, и этот мир, прежде чем его изменять. Утверждающемуся в общественном сознании пониманию нового типа социальной практики в облике Маркса соответствовал новый тип философствования, получивший в нашей литературе наименование деятельного. Его становление, происходившее в обстановке конфликтного противостояния прежнему умозрительному типу, действительно выражало назревшую интеллектуальную потребность общества перед лицом встающих перед ним во весь рост невиданных ранее проблем глобального масштаба. В марксизме, таким образом, по выражению Энгельса, «приходит конец… всей философии в старом смысле слова»: она «снята», т.е. «одновременно преодолена и сохранена», - преодолена по форме, сохранена по своему действительному содержанию». Свою главную заслугу Маркс видел в создании научного понимания истории, базирующегося на диалектике. Наука же учит тому, что часто находится в видимом противоречии со здравым смыслом. С этой точки зрения интерпретация становится важнейшим условием изменения реальности. Что касается идейного наследия Маркса, то без обращения к нему невозможно разобраться в парадоксальности современного мира.