Н. А. Комлева
Мир един, как доказывало не одно поколение философов, и имеет немногочисленные, но непреложные законы. Один из них — закон гомоморфизма, согласно которому развиваются многие объекты и системы в природе и обществе. Об одном из проявлений гомоморфизма — политическом гомоморфизме — пойдет речь в этой статье.
Но вначале поясним, что именно имеется в виду под явлением и понятием гомоморфизма.
Гомоморфизм — частный случай изоморфизма. Философский словарь относит понятия изоморфизм и гомоморфизм к классу логико-математических понятий. Изоморфизм — одинаковость структуры и функций неких объектов (систем, процессов и т. п.), а гомоморфизм — уподобление их другим. Изоморфные объекты тождественны по всем параметрам, гомоморфные различаются при внешнем тождестве. Гомоморфизм определяется как более слабое отношение, чем изоморфизм. Суть его в следующем: элементу системы А может соответствовать не единственный элемент системы А1, а несколько или много. При этом А и А1 соотносятся как гомоморфный образ и гомоморфный прообраз. Например: оригинал и фотография, местность и карта, речь и ее магнитная запись и т. п. «Всякий изоморфизм есть гомоморфизм, но не наоборот» 1 . Этимология слова гомоморфизм такова: омос по-гречески — один и тот же, равный, морфэ — форма.
Гомоморфизм в более широком, чем логико-математическое, понимании означает схожесть по форме, но различие по содержанию. Представляется возможным выделить и такое производное от гомоморфизма понятие, как гомоморфоза, т. е. реальное проявление гомоморфизма в неком объекте. В данном случае мы опираемся на пример О. Шпенглера, который ввел в научный оборот понятие псевдоморфоза для обозначения социального явления, о котором пойдет речь ниже.
Обращаясь к явлениям социальной жизни, мы замечаем присутствие гомоморфизма в целом ряде социальных феноменов. Гомоморфными являются, например, политические институты в различных цивилизационных системах и цивилизационные системы сами по себе. Так, любая цивилизация, в отличие от общества периода варварства, содержит сдерживающие нормы общественного и индивидуального поведения, запрещающие наиболее откровенные и грубые проявления биологического в человеке. В рамках христианской цивилизации это всем известные заповеди «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй» и т. п. Тем не менее конкретные параметры каждой локальной цивилизации различны, в том числе и проявления общих культурных норм поведения. К примеру, христианин сочтет разрешенное в исламе многоженство формой прелюбодейства.
В рамках политического процесса также отмечается явление, которое можно назвать политическим гомоморфизмом. Так, гомоморфными можно признать, к примеру, политические системы стран Запада и бывших республик СССР. Россия, Грузия, Казахстан и другие бывшие социалистические республики, восприняв форму политических институтов Запада, не смогли воспроизвести их суть, да и не имели базы для такого воспроизводства. Гомоморфизм не развился в изоморфизм, поскольку ни системного гражданского общества как основного контролера государства, ни диффузной частной собственности как базы его формирования в России и странах СНГ не было и быть не могло по причине различных условий формирования цивилизаций Запада и России.
Каковы же эти условия? Что именно обусловило развитие России как политической гомоморфозы?
Специфика политического процесса в России определяется особенностями исторического развития страны. Основной же особенностью исторического пути России, как представляется, является развитие через культурные катастрофы.
Что такое культурная катастрофа, и почему развитие страны характеризуется именно этой чертой?
Культура в данном случае понимается как процесс творческого освоения человеком мира, в ходе которого производятся и потребляются материальные и духовные ценности (В. Межуев). Этот процесс имеет свои закономерности. В частности, любая культурная система (цивилизация) переживает моменты культурных кризисов.
Культурный кризис, как нам представляется, характеризуется следующим:
— это естественный этап культурной системы, изменения, приводящие к нему, вызревают внутри нее;
— содержанием его является постепенное замещение элементов одной культурной системы элементами другой;
— культурный кризис сопровождается напряжением ментального поля (споры и смена направлений в искусстве, науке), не переходя в сферу экономических и политических взаимоотношений социальных групп и классов, без физических столкновений социальных групп.
Культурная катастрофа, по нашему мнению, отличается иными признаками:
— это насильственно проводимое политической элитой комплексное замещение одной культурной системы качественно иной, в историческом плане осуществляемое одномоментно;
— замещение сопровождается резкими взломами и потрясениями социума, множественными социальными конфликтами вплоть до гражданской войны.
Культурные катастрофы сопровождают всю историю России, к ним можно отнести крещение Руси, татаро-монгольское завоевание, реформы Петра Первого, революции 1917 года, реформы Горбачева — Ельцина. Большая часть их была вызвана попытками вестернизировать Россию, т. е. заменить ее матричную культуру западной моделью. Особенно привлекательными для политической элиты России были западные индустриальные технологии.
Постоянство присутствия культурных катастроф в истории России говорит, в частности, о том, что основной причиной этого явления служит перманентная необходимость своеобразной энергетической подпитки цивилизационной системы. Подпитка же необходима потому, что собственные источники развития «настроены на иную волну», они просто иные по качеству, и постоянное считывание чужой (западной) цивилизационной и политической матрицы обеспечивает элементарное выживание в условиях, навязываемых извне более сильной и витальной цивилизацией, каковой является цивилизация Запада.
Отчего же Россия веками смотрит на Запад, а российский политический процесс копирует преимущественно западные формы? Почему Россия является гомоморфозой именно западной политической системы?
Во-первых, оттого, что Запад тоже христианский, слово «нехристь» для русского всегда означало человека иной культуры. Во-вторых, и это главное, не случайно правители России всегда отдавали приоритет индустриально-технической составляющей культуры Запада. Поликонфессиональная, полиэтничная, громадная по территории страна могла сохранить единство только с помощью милитаристского обруча. Необходимость развития силовых структур, прежде всего армии, вызвала к жизни и необходимость российской «догоняющей модернизации» в виде индустриализации по западному образцу при Петре Первом, Александре Втором, Сталине, Горбачеве.
Однако вестернизация в России принимала весьма своеобразную форму. Российская элита все время пыталась соединить принципиально несоединимые параметры: передовые индустриальные технологии и несвободу производящего индивида.
Причина несвободы производящего индивида в России коренится в формах собственности. Общинная собственность была основной для производящих социальных групп в течение длительного исторического времени. Основное средство производства — земля — принадлежало всей общине, но подвергалось регулярному переделу, часто ежегодному. Причем у крестьянина не было монолитного надела, он был разбит на «полоски». Выход из общины был этим чрезвычайно за-труднен, но и уходя общинник не мог выделить не только свой земельный пай, но и иную недвижимость — дом, поскольку он стоял на общинной земле. Дело заключалось в том, что община являлась коллективным плательщиком налогов и осуществляла иные формы так называемой круговой поруки. Следовательно, общине было крайне невыгодно терять плательщика, поскольку его платеж не отменялся, но перекладывался на оставшихся общинников, равно как и иные повинности.
Зависимость от общины, помещика соединялась с внутрисемейной зависимостью от старшего мужчины. Патриархальная семья почти до 1917 года была основной хозяйственной единицей в деревне. Сельское население составляло в России в начале XX века почти 80 % населения.
В этих условиях гражданское общество, изоморфное западному, возникнуть не может: нельзя отстаивать то, чего не осознаешь и чего реально не имеешь. Основа формирования и функционирования гражданского общества на Западе — необходимость защиты прежде всего реальной частной собственности как базы индивидуального благополучия. Чем больше и активнее развивается мелкая и средняя частная собственность на Западе, чем более массовым становится постепенно слой среднего класса, ядром которого и является мелкий собственник, тем прочнее и влиятельнее становится гражданское общество. Собственник постепенно осознает, что для защиты одного права — права собственности — ему необходим целый комплекс прав: свободный рынок, свобода мировоззрения (конкуренция на рынке иногда принимает форму конкуренции религий, к примеру), политические права и свободы и т. п. Нет реальной частной собственности у значительной части населения (крестьян) — нет и осознания системности прав человека, как и осознанной постоянной потребности в защите этого комплекса прав, в создании и развитии структур гражданского общества.
Таким образом, в России иная цивилизационная основа, чем на Западе (община, а не парцелла, несвободный товаропроизводитель, слабость рынка и товарно-денежных отношений как естественных регуляторов экономической жизни, слабое осознание необходимости постоянной защиты индивидуальных прав). В то же время после нескольких веков вестернизации наша страна отличается от соседей с Востока большей степенью индивидуализации личности, либерализации экономической и политической жизни. Политическая система России постепенно приобретала внешние черты политической системы Запада, почти полностью позиционировав себя как западная к концу XX века.