Соотношение открытость "России" / закрытость или alкtheia I doxai не есть некая онтологическая константа. Оно изменяется в зависимости от позиции исследователя внутри научного производства и в зависимости от его социально-политической позиции. Говоря о социологе, обычно не имеют в виду некое личностное содержание ученого. Социолог — всего лишь сущее-посредством-опыта и сущее-в-опыте, т.е. не эмпирический, а "сконструированный" социологией индивид [9]. Научное производство движется своим агентом, определяемым внутри социальных отношений производства социологического знания и мало что значащим вне них. Научная дисциплина начинается с "очуждения" (Verfremdung) очевидности эмпирического социолога - она не 115 демонстрируется, а демонтируется, деконструируется. "Очуждение" позволяет установить дистанцию между эмпирической индивидуальностью и агентом социологического производства, увидеть социологу самого себя и своих коллег в новой перспективе; такое "остранснис" является средством социологической критики и самокритики.
С того момента как социальная действительность отождествляется с событием "Россия", открываются новые различия, делающие возможной российскую социологию. "Россия" является событием, поскольку создает новые формы субъективности. Российская социология учреждается исключительно трудом ее конструирования. При этом "российский опыт" нельзя рассматривать как ограничение уникального "советского опыта", глубокого и основательного. Будучи таким, каков он есть, "российский опыт" в своем роде не менее глубок. Однако здесь следует оговориться: этот опыт пока не принадлежит к сфере социологического мышления, но носит по большей части социально-политический характер (он связан с созиданием новой политической субъективности, принявшей переходную форму "демократии"). Кому по силам синтезировать из бесчисленных dokei moi ("как мне кажется") единственную для "России" alкtheial На уникальном основании этой сущности, открытости возникает и возможность и необходимость российской социологии как таковой. Но кто из социологов может зафиксировать подлинную открытость "России"? Лишь тот, для кого Россия не только polis, но и patria. Polis — пространство видимостей, обобществление слов и дел {Аристотель. Политика 1328а16). Polis превозносит политические практики как наименее овеществленные действия, а также те плохо поддающиеся обобщению "идентичности", которые выступают агентами истории. В противоположность этому, patria есть фундаментальный социальный факт, краеугольный камень всех практик, неразрывно связанный с определенной территорией, на которой социальное имеет приоритет перед политическим. Для социолога правильность политической позиции определяется верностью социологической оценки. Однако только социолог, генетически связанный с событием "Россия", сможет сконструировать theфria, раскрывающую российскую bios politikos. To есть лишь тот, кто стал возможен в настоящем своем качестве благодаря этому событию. Ценность такого социолога не столько в эрудиции или специфическом опыте, сколько в его обновленной субъективности, новом видении "России" и отношении к российскому научному производству.
"...Если все, что он здесь рассказывает, - плод мудрости, опыта или начитанности, то это не заслуживает внимания. Но что, если вдруг он просто в этот момент оказался в таком положении, из которого ему открывается лучший вид и другие горизонты, чем всем остальным или ему самому день назад?..." [10]. Событие "Россия" произошло для всех "постсобытийных", т.е. генетически соединенных с ним, российских социологов6. Событие "Россия" не вносит различий в сообщество социологов, которое с ним генетически связано. Событие избыточно относительно любого различия. Любое множество "постсобытийных" российских социологов можно рассматривать не как часть некоего целого научного производства, а как избыточность по отношению к самому себе. Избыточность в данном случае означает антоним тотальности, отсутствие событийного места, его несконструированность. Точнее, отсутствие событийного места есть не-присутствие. Избыточность множества "постсобытийных" социологов означает его описание не через принадлежность к более обширному научному сообществу, а через отношение с самим собой. В этом случае ансамбль "ностсобытийных" российских социологов определяется посредством своей точной верхней границы, своего собственного предела. Что такое избыточность множества "постсобытийных" российских социологов? Если мы установим отношения близости между научными практиками (взятыми вместе с их условиями) этих социологов, то сможем сконструировать множество различий между ними. Это множество устроено так, что всегда найдется такое различие, которое будет больше различия между любыми двумя элементами множества. В этом - предельном - отношении множество 116 "постсобытийных" российских социологов преодолевает различие, еще не подвержено развитой внутренней дифференциации.
Становление социологической alкtheia "России" как события не опирается на какую-либо предикативную основу, оно происходит вне какого-либо закона. Это означает, что событие открытости не имеет основы. В оппозиции должное-возможное оно целиком располагается на стороне возможного. Новая субъективность, позволяющая социологам делать открытия, основывается радикальной фактичностью события "Россия". В силу этого она не может быть связана с тем или иным способом понимаемым "законом" или "правилом" научного сообщества. Новая по сравнению с "советской" субъективность "постсобытийных" российских социологов есть не только ансамбль практик, но и манифестация события "Россия". "Постсобытийный" российский социолог существует в таковом своем качестве согласно своей причастности к событию "Россия", т.е. беспричинно с точки зрения непричастных. Беспричинность есть превосхождение "достаточного основания", избыточность по сравнению с сводом правил "дособытийного" научного сообщества. Поэтому если правило есть различение, то беспричинность события "Россия" его превосходит.
На каком концептуальном языке можно адекватно описать событие "Россия" и нынешнее состояние российской социологии? Как нам представляется, традицонные средства во многом неадекватны этой задаче. В социологии наступает время замены феноменологического мышления - топологическим. Так, идеи, содержащиеся в [11], можно интерпретировать как переход от горизонтной трансцендентальной структуры мышления, постулируемой феноменологией, к структуре топологической. Вводимое М. Хайдеггером понятие Gegnet (которое мы, исходя из контекста, переводим как "окрестность") указывает на возможность собирания вместе в "открытой окрестности" различных событий, их сближения и/или удаления друг от друга. Мы в состоянии строить в целях социологического объяснения все более и более детальные, "тонкие" топологии на полной совокупности сущих социального мира "Россия", объединяя то, что казалось далеким, и различая то, что казалось близким, почти идентичным.
Список литературы
1. Schьtz A., Luckmann Th. Strukturen der Lcbenswelt. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1979. S. 25.
2. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. 1. // Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания. Мир как воля и представление. Т. 1. Критика кантовской философии / Пер. с нем. / Ин-т философии. М: Наука, 1993. С. 143.
3. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность / Пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна. М.: Мысль, 1993. С. 133.
4. Gadamer H.-G. Phenomenology, hermeneutics, metaphysics // The Journal of the British Society for Phenomenology. 1994. Vol. 25. № 2. P. 104.
5. Husserl E. Logische Untersuchungen. Zweiter Band: Untersuchungen zur Phдnomenologie und Theorie der Erkenntnis. Zweiter Teil: Elemente einer phдnomenologischen Aufklдrung der Erkenntnis. Tьbingen: Max Niemeyer Verlag, 1993.
6. Ricoeur P. Soi-mкme comme un autre. Paris: Ed. du Seuil, 1990. P. 79-85.
7. Heidegger M. Sein und Zeit. Tьbingen: Max Niemeyer Verlag, 1953.
8. Husserl E. Nachwort zu meinen "Ideen zu einer reinen Phдnomenologie und phдnomenologischen Philosophie" // Jahrbuch für Philosophie und phдnomenologische Forschung. Halle, 1930. Bd. XI. S. 557.
9 Bourdieu P. Homo academicus. Paris: Йd. de Minuit, 1984. P. 36-37.
10.Павич M. Хазарский словарь / Пер. с сербского Л. Савельевой. СПб.: Азбука - Терра, 1998. С. 145. 11.Heidegger M. Zut Erцrterung der Gelassenheit (Aus einem Feldgesprдch ьber das Denken) // Heidegger M. Gesamtausgabe / Hrsg. von F.-W. von Herrmann. Bd. 13. Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann Verlag, 1983. S. 47-62.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В традиции Просвещения полноценной формой познания является суждение. Акт суждения состоит в предикации, т.е. в полагании значимости приписывания предикатов. В этой традиции значимое конституирование суждений считается зависящим от "материальных" (восприятие) и "формальных" (концепты) 117 условий. Допредикативный опыт, по Э. Гуссерлю, есть сфера приобретения суждением содержания. [Исходный "жизненный мир" Э. Гуссерля является допредикативным, однако любой дискурс его подразумевает (Lyotard J.-F, La Phйnomйnologie. Paris: PUF, 1954. P. 45)]. Мы толкуем это понятие несколько шире, считая, что допредикативный опыт связан не только с определенным состоянием чувственного содержания, но и с оформленностью "практических схем". Согласно философскому пониманию, царившему вплоть до 30-х г. XX в., предикация представляет собой основной элемент человеческого познания и речи. Отсюда предикативные действия приписывания/отрицания суть основополагающие действия различения. Однако каким образом определяются сами акты предикаций? Ведь описание возможно лишь в том случае, если уже функционирует некая система описания. Поэтому было бы адекватно полагать, что суждения являются действиями, претендующими на значимость относительно определенных "положений вещей" в силу того, что мы предицируем отдельные сущие. Если приписывание предикатов сущим невозможно как следствие "насилия" непредицированной действительности, то что может выступать в качестве критерия различения? Поскольку различение есть практики, постольку проверку адекватности различения надо искать в результатах практик. В этом отношении практики, а не приписывание предикатов, является первичным источником социальных различий. Не углубляясь в "генеалогию суждения", отметим, что допредикативный опыт — доязыковый (в определенном понимании языка) и дологический, но всегда сопряженный и взаимопроникающий с языком, суждением и логикой посредством практик. Ориентируясь на "генеалогию суждения" Э. Гуссерля, М. Хайдеггер в § 32-33 "Бытия и времени" развил свою концепцию предикации, исходя из ее апофантической структуры. Λόγος οποφαγηκός интерпретируется им "как позволение видеть нечто в нем самом... из него самого" (Хайдеггер М. Пролегомены к понятию времени / Пер. с нем. Е. Борисова. Томск: Водолей, 1998. С. 91). С помощью понятий "понимание", "толкование" и "высказывание" М. Хайдеггер раскрывает последовательность перехода от эмитентного модуса суждения к дефициентному. Основой реконструкции выступает "понимание", взятое не как интенциональный акт, не как познание в смысле тематического постижения, а как раскрытость, доверительное отношение к вещам. Главной предикативной структурой тематической формулы онтологии провозглашается "сущее как сущее" (ens qua ens) [7, с. 149]. Артикуляция "сущего как сущего" в толковании предшествует тематическому высказыванию о нем. Итак, в основе предикации "x есть y" лежит толкование, являющееся по сути социальным действием. Восприятие - это поступок. Восприятие и толкование существуют лишь в контексте социальной формы, которую М. Хайдеггер обозначает как "способ быть", "возможность". Однако толкование есть интенциональный (а при определенных условиях, и эксплицитный) акт [там же, с. 149-150]. Итак, любое толкование основано в понимании. Расчлененное в толковании и намеченное в понимании как членимое есть смысл [там же, с. 153]. Поскольку высказывание обосновано пониманием и является производной формой от осуществления толкования, оно тоже "имеет" смысл" [там же, с. 154]. Суждение может означать "первичное показывание", может быть предикацией или сообщением, рассказыванием [там же, с. 154—155]. Высказывание есть производный модус толкования, поскольку предикативная форма может быть приведена к виду "нечто как для того, чтобы [предикатор действия]". Суждению "онтологически соответствует" понятие "наличие". Оно появляется потому, что "то, с чем" действия трансформируется в "то, о чем" действия. По нашему мнению, "наличие" как область данного и несомненного должна быть проблематизирована социологией. Главный же вывод может быть сформулирован следующим образом: допредикативный опыт имеет место лишь в том отношении, что не любой опыт необходимо реализуется посредством предикации, и нельзя помыслить вид опыта, у которого еще вовсе нет предикативной структуры.