Налоговое регулирование нефтяной отрасли в политических процессах России в 2003-2006 гг. (стр. 8 из 15)

Ряд других стран имеет сходные подходы, даже если они не называются ресурсными рентными налогами. Например, индонезийские контракты с разделом продукции (модель, используемая многими странами) предусматривают полное возмещение затрат без какой-либо индексации. Доля государства, свыше 87%, поступает только после полного возмещения производителю всех издержек. Фактически это эквивалентно ресурсному рентному налогу с постоянной ставкой. Аналогичные утверждения могут быть сделаны относительно налога на доход нефтяных компаний в Великобритании и налога на добычу углеводородов в Норвегии.

Достаточно широкое распространение получили контракты на добычу нефти с разделом произведенной продукции, первый из которых был заключен в Индонезии в 1966 г. Произведенные затраты в таких контрактах компенсируются компании частью добытой на данном месторождении нефти, так называемой компенсационной нефтью. Доля компенсационной нефти в добыче оговаривается в контракте. В первых индонезийских контрактах с разделом продукции максимальная доля компенсационной нефти в добыче не должна была превышать 40%. В настоящее время в большинстве стран, применяющих данный тип соглашений, эта доля обычно колеблется в пределах 20-50%, хотя в некоторых из них может выходить за эти пределы. При этом доля компенсационной нефти, как правило, выше в районах с более сложными природно-геологическими условиями и может быть поставлена в зависимость от уровня добычи.

Оставшаяся часть продукции, так называемая распределяемая нефть, подлежит разделу между государством и компанией-подрядчиком. Раздел производится в сугубо индивидуальных пропорциях в каждой стране. При этом в большинстве нефтедобывающих стран, практикующих заключение таких контрактов, пропорции раздела с ростом добычи изменяются в пользу государства. Принадлежащая компании-подрядчику доля распределяемой нефти является объектом налогообложения. В ряде стран в соглашения о разделе продукции также включаются обязательства по уплате роялти.

Описанный механизм раздела продукции относится к наиболее часто встречаемой разновидности контрактов этого рода - с разделом добычи после вычета (компенсации) издержек компании-производителя. В данном случае раздел продукции является трехступенчатым (см. рис.2.3). При другой разновидности этих контрактов - с прямым разделом добычи, - последняя делится непосредственно на долю государства и долю производителя, т.е. минуя стадию выделения компенсационной нефти.

При традиционном разделе принадлежащая компании доля распределяемой нефти облагается, как правило, обычным налогом на прибыль. Изъятие же сверхприбыли осуществляется самой процедурой раздела добычи. При втором варианте осуществляется прямой одноступенчатый раздел всей добычи без налогообложения доли, выделенной контрактору. Такая система действует, например, в Ливии, где доля добычи, принадлежащая государству, установлена в 81%, а доля компании-подрядчика - в 19% при условии освобождения ее от налогов. В этом случае раздел добычи заменяет собой все виды налогов на производителя.

В мировой практике существует значительный разброс в отношении того, какие параметры могут быть предметом переговоров при заключении контрактов. Большие политически стабильные экономики, такие как экономика США, Великобритании и Авcтралии, вообще не имеют контрактов с разделом продукции. Все охватывается законодательством, и ничто не подлежит переговорам. Меньшие, более бедные и менее стабильные экономики склонны иметь больше условий, подлежащих переговорам. Иногда утверждается, что такая свобода действий необходима для того, чтобы учесть специфические характеристики месторождения. С другой точки зрения свобода действий необходима, поскольку политическая система нестабильна. В этом случае инвесторы могут рассчитывать на соблюдение в основном условий контракта, даже если правительство меняет общий налоговый режим или правительство само меняется. Существует еще более скептическая точка зрения, согласно которой свобода действий рассматривается как путь для коррумпированных чиновников вести переговоры с инвесторами.

Вследствие принятых в России ограничений, соглашения о разделе продукции в ближайшей и среднесрочной перспективе, очевидно, будут охватывать достаточно узкий сектор российской нефтяной промышленности, прежде всего крупные капиталоемкие проекты с участием иностранного капитала. В настоящее время в России фактически действует лишь два соглашения о разделе продукции (Сахалин-1 и Сахалин-2). В этих условиях именно налоговая система играет и будет играть решающую роль в изъятии рентных доходов нефтегазового сектора.

Рис.2.3 - Распределение нефти по соглашению о разделе продукции[34]

Для централизованной советской экономики проблемы изъятия ренты практически не существовало, поскольку в безналоговой системе государство устанавливало правила оплаты хозяйственной деятельности нефтегазодобывающих предприятий. В рыночной экономике рента изымается через налоговую систему. В мировой практике применяются различные налоговые схемы изъятия ренты:

устанавливаются специальные налоги на добычу нефти с плавающей налоговой ставкой, которая варьируется в заданных пределах - минимальном и максимальном - в зависимости от текущей рентабельности разработки месторождения;

устанавливается дополнительная или увеличенная ставка налога на доходы (прибыль) предприятия;

применяется специальный налоговый режим раздела продукции, при котором государство получает свою, установленную в концессионном соглашении долю продукции в виде товарной нефти, либо ее стоимостном выражении. Доля государства зависит, как правило, от потока наличности предприятия-концессионера.

Каждая из этих налоговых схем дополняется системой штрафов и налоговых льгот, стимулирующих инвестиции в геологоразведку и добычу и обеспечивающих соблюдение природоохранного законодательства. Также устанавливаются различные скидки при добыче трудно извлекаемых запасов, на истощенных месторождениях и т.п.

После перехода на рыночные условия в России действовали две налоговые схемы в недропользовании (и соответственно в нефтедобыче), кардинально отличавшиеся друг от друга. В дальнейших рассуждениях не рассматриваются общие налоги, установленные для всех юридических лиц (налоги на прибыль, на имущество, социальные налоги, НДС и др.). Налоговая система определяет, какую долю ренты государство, как собственник недр, решило изъять в бюджет.

Первая схема налогообложения недропользователей в России была введена в 1992 г. федеральным законом "О недрах" и просуществовала до 2001 г. Основными платежами в этой схеме были:

разовые и регулярные платежи за право добычи полезных ископаемых. Регулярные платежи устанавливались при выдаче лицензии в виде процентной налоговой ставки (в заданных минимальном и максимальном пределах) от стоимости первых товарных продуктов, получаемых из добываемого минерального сырья. Для нефти это была сама товарная нефть, предельные ставки платежа от 6 до 16%;

отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы, которые устанавливались в виде твердой процентной ставки. Для нефти она равнялась 10%.

Казалось бы, нефтедобывающие предприятия должны были тогда платить налогов до четверти (от 16 до 26%) от стоимости товарной нефти. Однако платили они в лучшем случае 2-3%, поскольку законодательство позволяло вводить трансфертные внутрифирменные цены на добытую нефть на устье скважины, которые были на порядок и более ниже фактических цен реализации. Было множество и других легальных механизмов так называемой "оптимизации" налогообложения. Правительство об этом знало, но "оптимизация" сохранялась.

Представляется, что целью первой схемы налогообложения недропользователей (1992-2001 гг.) было не изъятие ренты в бюджет, а ее передача узкому кругу лиц - владельцам добывающих компаний с тем, чтобы в переходный к рынку период за короткое время создать в России финансовую олигархию.

Вторая схема налогообложения готовилась долго. Почти целый год ее обсуждали на всевозможных совещаниях, парламентских слушаниях и т.п., где она, как правило, подвергалась обструкции. Но Правительство РФ настаивало на ее введении, и она была принята и введена с 1 января 2002 г. Началась, по существу, новая эра в нефтегазовой экономике России. В чем её новизна?

Во-первых, были отменены отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы (МСБ), что еще более осложнило проблему финансирования геолого-разведочных работ из федерального бюджета. Был отменен целевой фонд воспроизводства МСБ, что сразу же снизило финансирование геологоразведки из федерального бюджета с 18 млрд. до 6 млрд. рублей в год.

Во-вторых, исключили из закона "О недрах" платежи за право добычи. Вместо них ввели налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Тем самым Правительство РФ решило, что горную ренту оно может не собирать в бюджет. Поэтому вместо горной ренты в виде дифференцированных платежей за добычу была принята плоская шкала НДПИ, что противоречит мировой практике.

В-третьих, особые правила формирования НДПИ были установлены для нефти. Потонную ставку накрепко "привязали" к мировым ценам на нефть. При цене 1 барреля нефти в 17 долларов коэффициент "привязки" равен единице. Но он стремительно растет при росте мировой цены. Так, при цене 1 барреля, равной 55$, коэффициент равняется 5,0. При действующей ставке 419 руб. с 1 тонны добытой нефти НДПИ составляет 419 х 5,0 = 2095 руб. /т.